- Натали…
У меня в груди будто что-то крючком подцепило и с силой дернуло наверх. Какая-то вопиющая странность. Хотя, казалось бы, куда уж страннее.
- Вы знаете мое имя? - резко спросила я, поворачивая голову. Он помолчал секунду - кажется, мой вопрос чем-то его изрядно грузанул. И ответил со странной поллулыбкой, которая могла значить сразу все:
- Вы уже представлялись.
- Да? - озадаченно переспросила я. - А я не помню…
Я действительно не помнила, чтобы успела сказать ему, как меня зовут? В замке? Во дворе? Или вовсе в машине? Впрочем, воспоминания о прошедшей ночи были настолько размытыми, что выделить из них такую мелочь было нереально. Я поразмышляла с минуту и решила не перегружать мозги лишний раз. В конце концов, Павел император, а не экстрасенс. А мое имя у меня на лбу не написано. Значит, я все-таки умудрилась вчера его назвать.
- Называйте меня просто Наташей, - наконец сказала я. - Без отчества, хорошо?
Действительно, если меня по имени-отчеству будет величать человек, который старше меня лет на двести, недолго будет и с ума сойти.
Он чуть приподнял брови, как будто я не к месту отмочила какую-то неприличную шутку, но согласно кивнул:
- Bien.
Ужасно чесался язык все-таки объяснить ему, что я не полиглот, но стремление поскорее уйти все-таки пересилило.
На пары я, подумав всего минуту, все-таки забила, ибо мне в голову пришла куда более перспективная мысль - отправиться в Михайловский. Самый жуткий вариант развития событий, при котором бывший призрак оставался у меня надолго, с каждой секундой становился все более и более вероятным, так что забрать у Нины Сергеевны обещанную мне за работу медиума сумму было бы весьма кстати. Хотя бы шмотки, черт возьми, купить. А с идеей поехать во Францию придется пока распрощаться.
По пути я успела пару раз набрать Андрея, но его телефон был в глубокой отключке. Неужели обиделся? Но, скорее всего, он просто забыл зарядить мобильник, а сейчас спит - полдень у него считается ранним утром, и без весомой причины Андрей глаз не откроет часов до двух. Так что беспокоиться причин не было, но я позволила себе немного побыть истеричкой: скинула ему сообщение с просьбой срочно перезвонить. Слова “случился полный пиздец” и “нужна твоя помощь” должны были, по идее, убедить его, что дело действительно нешуточное. Решив, что ничего больше все равно добиться пока не смогу, я ускорила шаг и совсем скоро оказалась перед знакомой мне дверью кабинета Нины Сергеевны.
Зато меня перестала мучить совесть, что я поступаю нечестно. Привидения в замке больше нет. А где оно должно оказаться в результате, вопрос второстепенный.
- О, Наташенька, - Нина Сергеевна тщетно пыталась замаскировать расстроенный вид улыбкой, - вы так внезапно убежали утром…
- Полное энергетическое истощение, - отчеканила я какую-то чушь. - Ночь была… сложная, я на ногах еле стояла.
- Верю, верю, - женщина жестом предложила мне сесть. - Он был так привязан к этому месту… а теперь его нет…
“Если бы”, - мелькнуло у меня в голове.
- Вы довольны результатами работы? - я не чувствовала в себе сил долго говорить с этой доброжелательной тетушкой, она пила из меня силы не хуже заправского вампира. Лучше всего было просто забрать деньги и уйти.
Нина Сергеевна недолго молчала, прежде чем ответить.
- Вы сделали то, что от вас хотели.
Сказано это было таким тоном, будто я - офицер СС, только что запихавший в газовую камеру пару сотен евреев. Какую-то секунду я даже хотела сгоряча выложить ей все, но вовремя осеклась. Если администратор музея и верит в существование привидения, это еще не значит, что она примет на веру его воскрешение из мертвых. Скорее уж, я просто покажусь ей сумасшедшей. Возможно, мне действительно стоило сойти с ума, чтобы было легче.
- Я пришла за деньгами, - устало сказала я, складывая руки на коленях. Меня все больше одолевала какая-то отстраненная апатия.
- Могли бы позвонить и сообщить номер своей карты, - удивилась Нина Сергеевна. - Зачем было приходить? Тем более, вы так устали…
Я не знала, что на это ответить. Что, благодаря засевшему в моих мозгах дурацкому стереотипу, была уверена, что эта степенная пожилая женщина в жизни не имела дела с банковскими переводами? Ничего не сказав, я поднялась со стула.
- Я пришлю вам смс с номером.
Ее негромкий, вкрадчивый голос зацепил меня у самого порога:
- Наташа, что случилось?
Я коротко обернулась. Перебороть желание рассказать этой тетушке все оказалось куда сложнее во второй раз. Но я все-таки не решилась.
- Ничего, - ответила я и, попрощавшись, вышла.
Сообщение о том, что на мой счет начислено сто пятьдесят тысяч рублей, пришло мне получасом позже, когда я буквально залетала в редакцию своей несчастной газетенки. Известие о получении злосчастной суммы хоть чуть-чуть подняло мне настроение, и к Оле, полненькой секретарше нашего главреда, день-деньской просиживающей за игрой в “Косынку”, я обратилась даже доброжелательно:
- Он меня искал?
- Ага, - ответила Оля, хлопая зеленоватыми глазами-пуговицами. - Просто в ярости. Орал, как резаный.
Неудивительно - наш главред внешне похож на огромную, заплывшую жиром свинью, и любит повизжать, полностью соответствуя образу. Я не помню, когда он последний раз говорил со мной нормальным голосом. По-моему, полгода назад, когда принимал на работу. Но он может сколько угодно вопить, что уволит меня к чертям, я прекрасно знаю, что этого не случится. А причина одна - в этом придурочном листке работает три с половиной человека, и лучше всех писать гневные статейки, обличающие коррумпированный режим и проклятых бюрократов, получается у меня. Кому-то может показаться удивительным, что я подалась в газету к коммунистам, хотя к их идеям отношусь весьма скептически, но только у них можно по-настоящему развернуться - они начисто лишены всех толерантно-сдержанных комплексов, которыми так любили мне пенять в свое время господа либералы. Можно писать, что хочешь, и даже не особенно выбирать выражения. Лучшей отдушины и не найти. А что платят три копейки - не беда, для денег у меня всегда есть подработка в изданиях поцивильнее, а эти красные пасквили - для души.
- Слушай, Оль, - доверительно сообщила я, наклоняясь к секретарше, - пока меня будут расчленять, не посерфишь для меня кое-что?
Она с готовностью свернула окно с пасьянсом.
- Что?
- Мне нужна вся инфа о Павле I, - заявила я твердо, стараясь ничем не выказать нервозности. - Где родился, когда женился, как умер… все, что сможешь найти. Даже то, что он любил на завтрак. Сделаешь?
- Как нечего делать, - кивнула Оля, открывая гугл. - Еще что-нибудь?
За что я ей симпатизирую, так это за то, что она никогда не задает лишних вопросов и всегда готова угодить. Сказали - сделает. Не сказали, зачем - не ее дело. Даже удивительно, что она забыла у этих пристукнутых последователей идей Ильича.
- И вот это, - вытащив из кармана айфон, я показала девчонке покачивающийся ключ. - Если найдешь, будет отпадно.
Оля секунду повертела ключ в пухлых пальцах и сразу же выпустила, покивав. Я даже не удивилась - у девчонки фотографическая память, ей достаточно бросить лишь беглый взгляд на документ, чтобы запомнить, что в нем написано. Наверное, из-за этого ее до сих пор не уволили, хотя количество испорченных ею клавиатур путем проливания на них чая или кофе, по-моему, идет уже на сотни.
В кабинете главреда на меня долго и самозабвенно орали. Не буду приводить тут этот чрезвычайно эмоциональный монолог, ибо слов в нем было много, а смысла - на одну строчку: я враг народа и вредитель, потому что задерживаю статьи, и при товарище Сталине за такой саботаж меня бы точно посадили лет на десять. И хорошо, если с правом переписки. Я выслушала это все со скучающим видом, пролепетала положенную порцию оправданий и, буквально сгибаясь под тяжестью выдвинутых обвинений, поспешила убраться из кабинета. Зато уволнять меня пока не собирались и даже дали время на дописание - три-четыре дня. Поняв, что садиться за обличение очередного взяточника придется уже сегодня, я вернулась к Оле. Та успела уже развить бурную деятельность и предъявила мне не только банальную статью из Википедии, но и несколько распечатанных отрывков из солидных исторических трудов.
