— Эй. Вы кто? — мужчина обернулся и приветственно поднял шляпу. — Это вы мне показали дверцу? — кивок, улыбка. — Проследите за Дитмаром, пожалуйста. Он сможет, но ему нужна поддержка.

Мужчина покладисто кивнул и пошёл дальше к пруду. Вильям не понимал, в какой момент он реши поверить в призраков, но иного объяснения у него не было. Потому что уж чего, галлюцинаций у него не было никогда, а его таблетки все признаки его болезни и вовсе подавляли. Вздохнув, он отвернулся и, ускорившись, быстро пошёл к корпусу. Поздоровавшись со стоящими в холле людьми, он быстро прошёл в чёрную душевую, через которую его провела Ликка. Там стояли шкафчики с инструментами. Откопав там кусачки, он перекусил ими на пробу какую-то проволоку, лежащую мотком в углу, и сунул их в карман. Дитмару должно хватить силы надавить на них. Главное, чтобы ночью была хорошая погода. Ну или хотя бы не было сыро, потому что тогда карниз может стать скользким.

Маленькая спортивная сумка у него лежала просто так. В поездах он складывал в неё всякую важную мелочь, которую нельзя убирать в чемодан. Ботинки, свои, старые, тёплые. У Дитмара нога маленькая, большие будут. Ну ничего, зашнурует посильнее. Джинсы, свитер, носки, вроде ничего не забыл. Вильям заглянул в чемодан и со вздохом вытянул джинсовую куртку на тёплой подкладке. Он почему-то вспомнил, как Дитмар просил именно её поносить, и, приложив к груди, начал сворачивать, чтобы влезла в сумку. Она была памятной: когда-то во времена учёбы, несколько однокурсников, которые были в курсе семейной ситуации Вильяма, решили ему помочь и шатались с ним по разным фестивалям и концертам панков и металлистов. Все эти нашивки были с этих концертов, с пьяных вечеринок после. Половина приятелей тех времён уже давно спились или сторчались, но для него это были воспоминания о свободе, о новом мире, в котором не было места страху. Сейчас уже для неё холодно, но если Дитмар наденет поверх пижамной рубашки свитер, и после этого куртку, будет хорошо. В карман куртки Вильям засунул записку с адресом его дома. Прекрасно понимая, что в ближайшее время ему придётся затянуть пояс, он, поджав губы, вытянул деньги из кошелька и сунул в другой карман. Да, это будет дорого, но ночью автобусы не ходят, да и нельзя отправлять Дитмара с пересадками, он не настолько хорошо себя чувствует, потеряется. Положив сверху свой блокнот, чтобы Дитмар вынес и его из больницы, Вильям застегнул молнию и выкинул сумку из окна. Нельзя нести через холл, увидят. Выскользнув мимо администратора и ещё нескольких людей наружу, он быстро обошёл здание, стараясь не светиться в окнах. Спрятав сумку в дупло, он остановился рядом с деревом и прислонился к нему, пытаясь обдумать всё. Хотелось бы, чтобы Дитмар мог дать понять, что с ним всё хорошо, но как… Если утром сюда нагрянет полиция, это будет лучшим показателем того, что всё получилось. Остаётся ждать. В кармане куртки неприятно холодили украденные в подсобке кусачки. Нужно подложить их и надеяться, что за остаток дня никому не придёт в голову убрать матрасы.

Ночь тянулась, как жевательная резинка, Вильям был настолько напряжён, что вздрагивал от каждого подозрительного шума. Каждые полчаса он заходил в палату к Дитмару. Тот тоже не спал и при каждом открытии двери едва ли не вскакивал. Ничего, осталось всего ничего. У Дитмара будет время, пока он, сделав ещё один обход, сделает вид, что всё в порядке. Его и Дитмара накануне очень долго трепали детективы. Дитмар, естественно, в который раз ничего не смог назвать и впал в ступор. Для любой жертвы длительных издевательств это настоящее испытание. Он даже Вильяму не назвал имя, а просто подтвердил сказанное. А сказать сам Вильям откровенно боялся. Не за себя, за Дитмара. Он, конечно, на допросе высказал, кого подозревает, дал комментарии происходящему. Воловски кивала, молча смотря ему в глаза, как будто он врёт. Рассказывать о том, что он узнал, он перехотел. Ему всё равно не поверят, так зачем тратить воздух. Но когда у него спросили насчёт Кристиана, он честно ответил, что те передали ему крест с неким человеком, который потом этим крестом пытался его запугать. Он всунул Воловски в руки очень многое из того, что знал, не называя имени. Всё же сомнения не отпускали просто так, мистер Смит не выглядел человеком, которого ударили открывашкой до кровоточащей раны. Хотя кто знает…

Успокаивало раздёрганную психику только то, что в этом отделении просто нет того, чем можно прикрыть потайной вход. Все стены просто оштукатурены и покрашены, никаких панелей, всё прекрасно видно, каждую потёртость, каждую трещину. Наконец, часы показали половину первого. Предпоследний обход, самое время. Всё, медлить нельзя. Потому что нет никаких гарантий, что до утра ничего не случится. А потом и до обеда. Врачи и охранники устают, теряют бдительность, наверняка этого ждут, ждут, когда все отвернутся от Дитмара на мгновение. Зайдя в палату и тихонько прикрыв за собой дверь, Вильям положил Дитмару руку на плечо и вздохнул.

— Дитмар, время.

— Я боюсь… — Вильям снял с себя наручные часы и надел их на руку Дитмара.

— Я тоже. Но я в тебя верю. Без пятнадцати час будет обход. Не медли, но и не торопись, аккуратно. Береги себя.

— А кто побережёт вас?

— Я сам.

Вильям как смог тихонько открыл окно. Двойная рама неприятно скрипнула, показалось, что под дверью раздались шаги. Но нет, всё так же тихо. Тяжело выдохнув, он похлопал Дитмара по слечу и вышел из палаты. На пост. В следующий обход закроет окно обратно.

— О, Вильям. Ты нам как раз нужен, — Кристи поманила его к себе. — Кто автор песни Живя молитвами?

— Дезмонд Чайлд. Зачем вам?

— Кроссворд. А то тут и рехнуться недолго. Нужно же чем-то себя занять.

— Ну я не против.

— Как там Дитмар?

— Боится, не спит, каждый раз как захожу, натягивает одеяло под глаза.

— Может, ему успокоительного?

— Не вижу смысла, он себя спокойно ведёт. А для снотворного уже поздновато, не успеет подействовать.

— А часы куда дел? — Чед, который так же, как и он, не ходил никогда без часов, слегка прищурился.

— Снял, тиканье что-то начало раздражать. Вроде тихо, но аж мурашки каждый раз, очень неприятно…

Присев в свой уголок, он начал прислушиваться к тишине отделения. Судьба решается прямо сейчас. Судьба их всех. Чем меньше убийств на больнице, тем больше вероятность, что она сможет продолжить работу. Только бы он не ошибся в Дитмаре.

***

— Дитмар пропал.

Вильям сидел на кровати, уже успевший задремать. Он искренне надеялся, что полное отсутствие удивления все спишут на то, что он перенервничал и выгорел. Да и явно только проснулся. О том, что Дитмара нет в палате, он знал получше их всех вместе взятых.

— Когда?

— Откуда я знаю? — Ликка, которую явно послали привести его, заламывала руки в истерике. — Он был, когда ты уходил?

— Да. Я не слепой, он не спал.

— Пошли быстрее.

— Да, сейчас, дай хоть одеться…

Вильям не знал, как смог вылезти из кровати. Впервые за долгое время успокоившийся мозг желал отдыха, но у него отнимали все возможности хоть немного перезагрузиться. Кое-как одевшись прямо поверх пижамных штанов и футболки с отрезанными рукавами, он вышел следом за Ликкой. Внизу их ждала его смена, не менее помятые и кислые, чем он сам. На улице холодный ветер нагло лез под одежду. После ужасно тёплой родной кровати Вильям судорожно кутался в куртку. Интересно, не замёрз ли Дитмар? Не подмокла ли одежда? Он вроде проверял дупло, оно сухое, но кто знает. Как бы не заболел. Уже поднимаясь на второй этаж, он чуть не загремел вниз по лестнице, не успел достаточно поднять ногу на ступеньку.

— Вильям, тебе плохо? Может, фельдшера?

— Нет, я просто устал как собака, я хочу упасть и лежать…

Щурясь от яркого света отделения, он всё же вошёл, волоча ноги. Внутри царил полнейший хаос.

— Вильям, иди сюда, — мистер Монтгомери, который остался тут ночевать, чтобы закончить с документами побыстрее, повелительный жестом пригласил его к себе. — Твоя роспись?