На лестничной клетке их уже ждала небольшая группа санитаров, медбратьев и врачей. Здесь же стоял слесарь с ключом от чердака. Он морщился, явно первым вкусив прелесть этой вони. Из открытого люка, казалось, тёк тяжёлый поток какой-то отравы. Нацепив выданный слесарем респиратор, Вильям полез наверх. Чердак оказался огромным, странно, что здесь не сделали ещё один этаж. И окон много, хоть и ужасно пыльных. Под ногами тихонько шуршал керамзит и какие-то веточки и листики, которые когда-то натаскали мыши или задул ветер в окно. Кто-то позади него включил фонарик, и он осветил оплетённые паутиной балки. Паутиной. Вильям тяжело сглотнул. Паучок в коробочке.

— Фу, чёрт, что за запах? — Майк прикрыл лицо рукой, и Вильям чуть не сделал то же самое.

На чердаке стоял странный неприятный запах химии, как будто тут только недавно травили тараканов. Откуда он, было непонятно. Ещё несколько врачей и санитаров позади тоже морщились и вздыхали. Окна не освещали ничего, ужасно пыльные и затянутые паутиной, свет сквозь них казался коричневым, хотя должен быть белым. Своим дыханием, движениями, они подняли пыль, и луч фонарика метался в лёгкой пелене. Что тут искать, не совсем понятно. Это будет что-то вроде баллончика с аэрозолем или это мешки с чем-то сыпучим? Однозначно это нужно убрать, прежде чем запах проникнет дальше лестничной клетки, например, в отделение. Позади ухнула слишком сильно притёртая форточка, люди открывают окна. Вильям тяжело вздохнул и едва не подскочил, когда кто-то закричал. В суматохе понять, кто это был, оказалось непросто, он понял это только потому, что в одном из фронтонов начала собираться ахающая толпа. Быстро подойдя к ней, он заглянул через плечо и зажал рот рукой, забыв о респираторе. На мешках с отравой лежал пропавший Питер Карпентер с открытыми глазами и ртом, где какой-то паук уже успел сплести паутину. В самом пыльном и заплетённом паутиной углу. Пауки уже оприходовали и его, посчитав за элемент интерьера, а пальцы обглодала крыса. Трупные выделения намочили мешки с отравой, поэтому она и начала так вонять. Вильям резко отвернулся. На его карте стояла цифра три. Он умер третьим. Дитмар четвёртый. Нет. Давай, голова, думай. Если он схватит убийцу за хвост, он сможет подставиться, выведя Дитмара из-под удара. Нужно подумать, подумать, ну же… Вильям отвернулся от трупа, давая остальным паниковать и дальше, а сам тяжело вздохнул, пыльный воздух даже через фильтр лёг в лёгких, как одеяло. Кашлянув, чтобы прогнать это ощущение, он наконец поднял глаза и чуть не протёр их. Прямо напротив того фронтона, где лежал Карпентер, было видно явную шахту вещевого лифта. Вильям, пользуясь общим замешательством, подошёл к трубе с дверцей и открыл её. Вниз, на сколько хватало глаз и тусклого света, была темнота и два троса. Вильям дотронулся до него и хмыкнул. Трос смазан, новенький. Кто-то им пользуется. Где он проходит? Нужно найти, бежать найти. Оставив санитаров и уборщиков ждать полицию, он уже спустился на лестницу, как замер. Дверь в отделение оказалась широко открыта и заблокирована. Что уже успело произойти? Слезшие за ним двое психотерапевтов тоже замерли на пороге. Сглотнув, мысленно попросив бога, чтобы это было не из-за Дитмара, Вильям зашёл в коридор и застыл.

— Осторожно, нежнее… — из дверей закрытого коридора двое фельдшеров скорой медленно выкатывали каталку с мистером Форинджером. Тот лежал, бледный, как простыня, со сморщенным от боли лицом.

— Что с ним?

— Сердечный приступ. В умывальне нашли… — Кристи прижала к груди руку. — Только бы обошлось, Боже…

— Нас в отделении полчаса не было. Что за хрень? — Стоящий рядом Макс, ещё один психотерапевт, явно ошалел от такого поворота. Да все ошалели.

Когда за парамедиками закрылась дверь, все молча остались стоять в общем коридоре. Медленно оглядывались друг на друга, прекрасно понимая, что это означает. Отделение только что лишилось главы, который должен был управляться с документами и подписывать бумаги на перевод. Обескураженный мистер Монтгомери откашлялся, привлекая внимание и поднял руку.

— Ребята, психотерапевты, все документы на перевод сдать мне. Я поеду в университет прямо сейчас, попрошу передать мне право на подписи. Только быстро, через десять минут всё должно быть у меня, мне ещё три часа ехать.

Вильям тут же метнулся к кабинету. Нужно быстро всё разложить по стопкам, сложить в папки… И подумать, что такое мог сделать профессор, чтобы оказаться жертвой убийцы. Что он мог увидеть в умывальне, что он мог сказать. Вильям аккуратно складывал листы и вспоминал их разговор. Единственное, что сказал профессор из того, что могло бы дать такой неожиданный результат, это… Предложение поговорить с Кристианом и Аннелизой? Может быть…

Свет тонкими лучами пробивается через гнилые доски настила над головой. Красный свет. Шаги, дыхание прямо над головой. Ищет, он их ищет. Дитмар сжимает его в панических объятьях, почти повисает. Это вода? Что? Вода. Чистая, он видит свои босые ноги. Уходит. Пусть, пусть. А им нужно вперёд, быстрее. Показывает Дитмару рукой, куда им нужно, и начинает идти, держа его за руку. Вода не даёт, сопротивляется, не хочет его пропускать. Их пропускать. Прохладная и приятная, она шекочет и как будто шепчет «поспи». Но он не имеет права, нет. Свет фонаря, как прожектор, метается где-то на берегу. И вдруг кто-то с громким хриплым вздохом поворачивается к ним. Ныряет, утаскивая за собой Дитмара. Только бы их не было видно с берега. Дитмар как русалка со своими длинными волосами. Они закручиваются в кольца вокруг лица. Дитмар красив, даже так, бледный, сухой, полубезумный. Он не заслужил такой судьбы. Свет исчезает, и он выныривает.

— Тяжело, доктор…

— Называй меня по имени.

— Доктор…

— По имени.

— Уилл. Я знаю, где есть то, что нам поможет.

Оборачивается, пользуясь прикрытием зарослей рогоза. Он ходит, смотрит, светит фонарём. Он ищет.

— Где?

— На том берегу, за корягой в сарае. Там есть…

— Что?

— Там есть ружьё.

Утро началось раньше обычного. Вильям неспеша встал раньше будильника, привёл себя в порядок и сидел в кресле, размышляя. У него трое подозреваемых и очень важная подсказка. Профессора убрали после разговора с ним. И сразу же подкинули лом, чтобы расшатать. Убийца не знает, что он выкинул подменённые таблетки, а значит, нужно и дальше играть из себя больного и несчастного. Если бы он оставался на той отраве, возможно, труп Карпентера ударил бы по нему сильнее. Да, убийца рассчитывает, что он потерялся, растерялся и уже не соображает ничего из-за перегрузки. Но убийца поставил всё на внешнюю картинку, которую увидел. Он не знает, насколько Вильям на самом деле упорный, сильный и хитрый. В одном из старых детективов, которые он читал взапой у деда, он видел очень странный, но очень действенный приём. Нужно столкнуть подозреваемых лбами. И он даже знал, как это провернуть. Сегодня он сыграет с преступником, покажет ему слабость, спрятав нож в кармане. Пора нападать, но нападать со спины, как напали на него.

В отделении было тихо. Пациенты завтракали, было слышно, как стучат ложки о тарелки, стаканы о столешницы. За карточкой нужно зайти к управляющему, вот с него он и начнёт свой ход. Заглянув в столовую и кивнув Дитмару, Вильям быстро пошёл в административное крыло. Постучав в дверь, он дождался приглашения и проскользнул в кабинет.

— Доброе утро. Карточка Дитмара, — мистер Монтгомери сидел, зажимая в зубах сигарету и судорожно листая какие-то документы.

— Хорошо, что Дитмара вашего проф оформить успел. Всего пара бумаг осталась.

— Могу я с вами поговорить о том, что происходит? У меня есть пара мыслей и… — Вильям обернулся на дверь, изображая паранойю.

— А почему именно со мной, а не с детективом?

— У меня нет прямых доказательств, только мои наблюдения. И я хочу, чтобы это осталось в тайне… Я уже боюсь кому-то доверять и считаю вас надёжным человеком, — мистер Монтгомери жестом указал ему на стул и откинулся на спинку сиденья. — Я знаю, кто убивает.