— Или убей, или уйди, — тишина. Ещё мгновение — и фигура вдруг оказалась у дверей палаты Дитмара. Из палаты послышался громкий всхлип, и весь сковывающий ужас тут же улетучился. Вильям отмер как по щелчку пальцев и кинулся к палате, пытаясь глупо перегородить вход. — Нет.

Фигура покачала в воздухе чем-то вроде руки и явно поманила за собой. Вильям понимал, что сойти с ума сильнее, чем он уже сделал, не получится, поэтому покорно пошёл следом. Казалось, что он не в реальности, а в каком-то диком бреду, потому что увидеть что-то подобное своими глазами… Он не понимал, что происходит, что это, куда он идёт, но внутри головы как будто только что произошёл странный взрыв, не оставивший после себя ничего, кроме сажи и дыма. Фигура дошла до дверей в подсобку, дождалась, когда Вильям её откроет, и указала на стоящий у стены плоский картонный коробок от чего-то. Послушно отодвинув его в сторону, Вильям присел на колени перед небольшой дверкой, оставленной явно для доступа к коммуникациям в стене. Толкнув её, он замер, смотря в открывшуюся пустоту. Там не было ни труб, ни кабелей, перед ним было большое тёмное пространство и уходящая в него вниз лестница. Вильяму показалось, что его кто-то огрел по затылку, всё, совершенно всё, что он успел выяснить, что он успел узнать, что заметил и даже не успел осмыслить, всё сложилось в паззл. Озарение оказалось настолько сильным и шокирующим, что Вильям охнул. Он не понимал его, но был близок, словно то лицо из кошмара вдруг начало обретать конкретные черты. Прикрыв дверцу, поставив на место коробку и закрыв подсобку, он вернулся в коридор с палатами. Там было тихо, только негромкие всхлипы. Вильям быстро подошёл к палате Дитмара. Тот сидел на кровати, прижимая к себе Марта и нервно вздрагивая. Присев на краешек кровати, Вильям принялся легонько гладить его по волосам, чтобы успокоить.

— Вы видели.

— Да.

— Вы сошли с ума?

— Нет. Это ты всегда был здоров, — Дитмар поджал губы и разрыдался, как будто Вильям только что произнёс самые желанные слова на свете, как будто он назвал пароль.

Вильям аккуратно вытащил складную открывашку, показал без слов, как она работает, вложил Дитмару в руку и сжал его пальцы. Показав знак тишины, он обнял Дитмара и уткнулся носом ему в волосы. Он больше не чувствовал холода, чужого взгляда, присутствия, как будто всё закончилось. Как будто пережитый ужас смыл волной всё плохое, что он любовно хранил. Ничего не осталось. Ничего из того, к чему он привык. И накатило потрясающее спокойствие, как будто ему открылось что-то особенное, что-то фундаментальное. Расслабленно улыбнувшись своим мыслям, он погладил успокоившегося Дитмара по щеке, дождался, пока тот ляжет и, заглянув в остальные палаты, вышел в основной коридор.

— Вильям! — Ликка с санитарами и полицейскими бежала к нему и, подбежав достаточно близко, повисла на шее. — Какого чёрта ты пошёл один?! Я перепугалась!

— В туалет придавило, прости. Дитмар плакал во сне… — он погладил её по волосам, чтобы успокоить. Похоже, он выглядел достаточно спокойно, чтобы все поняли, что ничего не произошло.

— Боже… Я так боюсь теперь… Не смей уходить один!

— Хорошо, прости, со мной всё же хорошо, — Вильям вытащил из кармана завалявшуюся там конфету и протянул ей.

— Всё в порядке в пациентами?

— Да, можете проверить. Дитмар заснул.

Пока охранники осматривали коридор на всякий случай, они вернулись на пост. Тут отделение в отделении, у них под ногами. Дитмар показывал вниз. Маленькая дверца. Казалось, что у Вильяма в голове открылся волшебный ларчик с информацией, которая начала складываться друг с другом. И непосредственно к этой дверце имеет отношение тот, кто ставил подпись на планы, кто участвовал в реставрации крыла. Явно не добрый самаритянин, это задумывалось с самого начала. Похоже, для убийцы готов гроб, и пора заколачивать его. Первый гвоздь.

— Могу я задать один глупый вопрос? У нас в отделении планы эвакуации подписаны другим человеком. Я уже спрашивал у врачей, никто не знает… Ты вроде с самого начала тут работаешь, может знаешь.

— Это первый управляющий, наверное, — Ликка почесала кончик носа карандашом и поправила журнал с судоку.

— Кто был управляющим до Монтгомери? — в голову пришла догадка. — Смит?

— Да. Но там какой-то скандал у них с профессором был, вот на место управляющего взяли другого. — Вот оно как.

— А из-за чего был скандал?

— Из-за денег, конечно. Что-то там при ремонте было не так, по сметам не сошлось, профессора натянули в университете, и он уже вызверился на Смита.

— Хм…

— А ты почему спрашиваешь?

— Пытаюсь отвлечься, развеиваюсь. Когда долго сосредоточен на одном, начинаешь терять бдительность.

— Логично.

Вильям дождался, когда же придут охранники, и задумался. Скорее всего, тот, кого он подозревает, даже не знает о том, что Дитмар перестал пить таблетки. За это время он не приходил ни разу, по словам самого Дитмара. Значит, то, что у него ещё и есть чем защититься, станет настоящим сюрпризом. И самым главным здесь становится не выдать самого себя. Не выдать, что он уже догадывается, что уже в шаге от истины. И здороваться с этим человеком как обычно. Зная, что он сделал с пациентами, врачами… Разве это будет просто? Нет, не стоит надеяться. Вильям поджал губы и отвернулся к окну. В последнее его дежурство на ветке за окном ещё были листья. Сейчас на них налип снег. До Рождества осталось полторы недели. У них с Дитмаром мало времени, но у убийцы его ещё меньше.

— Он… Всё?

Дитмар, растрёпанный, тяжело дышащий. Да. Оборачивается к дыре в двери. Нет, он не сможет посмотреть, не сможет, противно…

— Да.

— И мы сделали это?

— Да.

Дитмар улыбается. По-настоящему, счастливо, тепло. Показывает пальцем на окно, через которое льётся не красный, а прохладный голубоватый свет. Нужно туда? Отлично. За окном тот же лес, но уже обычный, зелёный, кричат птицы, шурша листья. Вперёд, ещё. Нужно подальше отсюда увести его. Между деревьями вода. Море. Оно затянуто туманом, но ветер разгоняет его, открывая вдалеке ярко светящийся остров, большой тёплый город.

— Нам туда.

— Да.

— И ты со мной.

Дитмар хмурится, сжимая его руку. Как он всё понимает?

— Я у тебя в голове.

Берёт лицо в ладони. Целует. Да, так правильно. Так и нужно.

Рано утром Вильям стоял у ворот приюта, поджидая риэлтора, который обещал его здесь забрать. С него на посту охраны взяли подробное расписание, где, когда и с кем он планирует быть, во сколько вернётся. Вильям не пытался выкручиваться, отвечал честно, он понимал, почему всех так допрашивают. От расторопности этих людей зависит жизнь Дитмара, не ему им перечить. Сев в синий седан, он поздоровался с мужчиной, представившимся Джимом, и вздохнул. С Дитмаром всё будет хорошо. Он слишком далеко, чтобы увидеть шоу.

Первая квартира оказалась на старой улице эдаких нью-йоркских домов, кирпичных зданий с огромными окнами и высокими потолками. Квартира оказалась не огромная, но ужасно светлая, оформленная очень модным тёмным паркетом, на стенах чистая белая шпатлёвка, подпорные балки аккуратно покрашены в чёрный, ничего лишнего. Поставив галочку напротив неё, чтобы придержать для Вильяма, Джим повёз его во вторую. Она была более классическая, в новеньком кирпичном доме на три этажа. Простая, светлая, с ремонтом. Вильям старался одновременно изображать энтузиазм для старательного риэлтора, не уплывая в свои мысли, и пытался сдерживать себя. Он уже понимал, кто убийца. Ему не хватало всего одного штриха к подозрениям. И при этом он понимал, что никуда с этим не пойдёт. Что все его аргументы разобьются о словосочетание «вещественные доказательства». Если их нет, то и разговоров никаких быть не может. Это для игр подходят бездоказательные заявления. А Воловски от него как от мухи отмахнётся. Понимая, что осмотр подходит к концу, он попросил отсрочку до завтра, чтобы подумать. Он понимал, что город небольшой, и найти тут много вариантов за означенную сумму не получится. Джим высадил его в центре, как он и попросил, и протянул ещё одну визитку. Он так нервничал, или был настолько забывчив, что успел дать их уже десяток.