Вильям уже встал с кровати, как в дверь тихонько постучали. Учитывая, что выходной сегодня был у его смены, это могла быть только Ликка. Разрешив ей войти, он принялся зашнуровывать ботинки.

— А ты гулять? Пошли вместе.

— Боюсь туда, куда я пойду гулять, ты не захочешь.

— Это куда? — она нервно рассмеялась и протянула ему жменю леденцов. — Не вредничай.

— Мне нужно в Ливерпуль.

— Что?

— То. В Ливерпуль, блин.

— Но из больницы не выпускают никого… — Вильям только пожал плечами и ощупал карманы.

— Скажешь, что я с головной болью маюсь. Я сам предупредил администрацию и профессора.

— Вильям. Тебя арестуют. Тебя и так подозревают больше всех.

— Меня в любом случае рано или поздно арестуют, какая в жопу разница? — он поправил сумку-кроссбоди на плече и попрыгал, проверяя, не болтается ли чего. — Мне нужна эта поездка, слышишь? Она нужна мне срочно, если я не поговорю с миссис Прендергаст, я не докопаюсь до истины и не остановлю весь этот творящийся кошмар. Я не хочу быть на крючке у убийцы. У меня к тебе просьба. Посиди сегодня у меня в комнате. Можешь музыку негромко включить, сделай вид, что ты со мной. Вот, — Вильям сунул Ликке в руки свой ключ-карту. — Я постараюсь очень быстро.

— Вильям… — он уже открыл окно и всё же обернулся. Ликка стояла посреди комнаты в большой футболке с Микки Маусом и прижимала к груди карточку. — Я боюсь.

— Я тоже. Но в этом соль. Я переступлю через всё это и пойду дальше. Или страх переступит через меня, и тогда я или буду в дурке, или сяду на долгие годы. Выбор невелик.

— Пожалуйста, не задерживайся… И так далеко ехать…

— Я постараюсь к ужину вернуться. Всё. Когда я приду обратно, скину тебе сообщение на пейджер, откроешь мне окно в столовой.

Обняв Ликку, он открыл окно и вылез на узкий карниз, идущий вдоль этажа. Как хорошо, что густые кусты лещины даже без листвы хорошо закрывали его от случайных взглядов охранников на воротах. Спрыгнув не очень ловко, отбив пятку, Вильям зашипел и откинулся на стену, пережидая боль в ноге. Как только она затихла, он рысью кинулся к закрытой части владений. Там он точно найдёт лазейку. Не найдёт, полезет через забор. Сегодня он впервые был рад, что тут ещё не натыкали камеры слежения, хоть и собирались. Пролезши в дырку, прикрытую диким виноградом, Вильям одёрнул куртку и быстро пошёл вдоль ограды, щупая её. Высокий кирпичный забор с аккуратными столбиками, наверняка раньше был с чем-то вроде пиков сверху. Когда рука, которой он вёл по кладке, вдруг провалилась куда-то, он чуть не упал сам, но быстро вернул равновесие. В переплетениях вечнозелёного плюща пряталась дыра. Небольшая, вылезать будет неудобно, но достаточно, чтобы всё же пролезть. С другой стороны она оказалась так же заботливо прикрыта плющом. Вряд ли кто-то пользуется этим лазом, лозы пришлось с силой отрывать от кирпичей. Скорее всего, не видели эту дырку под зеленью. Ну ему же лучше. Поправив аккуратно плющ, чтобы ничего не вызывало подозрений, он почти бегом кинулся к бензоколонке за такси. Ему ещё нужно на электричку успеть.

Уже стоя перед особняком Прендергастов, Вильям думал о том, как начать диалог, чтобы не подкосить никого сразу. Потому что состояние Дитмара оставляло желать лучшего, и начинать с таких новостей свой приезд не стоит. В конце концов, он врач, нужно говорить об улучшениях, о том, какая работа проведена, тогда и доверия к нему будет больше. Но он понимал, что будет тяжело. Вильям никогда не задумывался до этого о том, во сколько встаёт пребывание пациентов в приюте и сейчас понимал, что во много. Классический английский особняк на три этажа, светлый, с высокими потолками, на подъезде стоит "Кадиллак", Прендергасты явно очень богаты. Вот так он впервые понял, что он малоимущая побирушка, которая лезет в душу и мозги к очень богатому и явно влиятельному человеку на самом деле. И что состояние Дитмара временное, это болезнь, а о нём самом он не знает ничего. Может, с этого и начать? Познакомиться с Дитмаром настоящим поближе? Он нажал на кнопку звонка и выпрямился, стараясь сдержать осанку. Дверь открылась слишком быстро, похоже, кто-то был в прихожей. На пороге стоял высокий плотный лысый мужчина в костюме. Он явно куда-то собирался, и даже предположить по его лицу, кто он Дитмару, было невозможно. Совсем не похожи.

— Здравствуйте. Вы эээ… К кому? — мужчина неловко улыбнулся и поправил шарф.

— Миссис Прендергаст дома?

— А, да, конечно. А вы кто?

— Я из Каштанового приюта, — Вильям постарался придать себе как можно более спокойный вид, как будто он самый прилежный и достойный доверия человек на земле.

— Проходите, я сейчас её позову. Разувайтесь, возьмите тапочки.

Вильям, стараясь не обращать внимания на немного странную просьбу переобуться, проскользнул в прихожую и принялся расшнуровывать ботинки. Он прекрасно понимал, что его возраст всегда был и козырем, и недостатком. Одних он мог умилить своим видом, большими грустными голубыми глазами, мол, ну он почти ребёнок, надо помягче. А кто-то наоборот воспринимал его как выскочку, малолетку, который строит глазки и ни на что больше не способен. Похоже, в этот раз ему поверили. Надев предложенные тапки, он прошёл в большую гостиную, огромную, на два этажа. Огромные окна выходили на сад, наверняка летом тут потрясающе красиво. У окон стояла уже украшенная рождественская ель, на камине носки. Здесь пахло праздником, апельсинами и елью. В приюте пахло ничем. Наряжать ель там не стали, не для кого. Остались только некоторые старики, бредовое и они.

— Так. Вы присаживайтесь, не стойте, — мужчина вылетел на парапет второго этажа и быстро сбежал по лестнице. — Прошу прощения, не могу остаться, нужно бежать на работу.

— Ничего страшного, думаю, миссис Прендергаст вам передаст наш разговор.

— Ага, — он рассеянно обшарил карманы пальто и обернулся на лестницу. — Мам, закрой потом дверь входную, у Митчела ключи есть, я ему дал дубликат!

— Иди уже, не мельтеши и не переживай.

Вильям вскинул голову и прикусил губу. У парапета стояла женщина, почти как две капли воды похожая на Дитмара. Только разве что по-женски изящная. Она медленно спустилась по лестнице и присела в кресло напротив него, поправив домашнее шерстяное платье. Да, очень похожи, даже манера держать руки такая же. И поправлять волосы одним и тем же движением.

— Я закурю, — она вытащила сигарету из портсигара, вставила в длинный мундштук и затянулась. — Нервы ни к чёрту в последнее время.

— Ничего страшного, я понимаю.

— Вы, наверное, насчёт документов по переводу? Какая же это морока ужасная… А нам ещё нужно определиться с тем, в какую больницу его лучше перевести. Я в этом ни черта не понимаю, выберу какую-нибудь, а она плохая, и что делать?

— Возьму на себя смелость предложить клинику Ашворт. Врачи новой школы, хорошее здание, большой процент ремиссий, рассмотрите, как вариант.

— Да? — миссис Прендергаст пожевала губу и наконец, поправив волосы таким знакомым жестом, откинулась на спинку. — Так кто вы такой, зачем вы приехали? И почему предварительно не позвонили?

— Я не менеджер отделения. Я психиатр-психотерапевт Дитмара, Вильям Салтрай.

— Ох, хорошо, а то уже две недели не было телефонных разговоров, — она тут же оживилась. — Может, вам кофе?

— Нет, спасибо.

— Как там мой мальчик? Я за него переживаю, сказали, что в больнице проблемы с отоплением, как бы не простыл, у него гайморит был.

— С ним всё в порядке, — какое же наглое враньё. — Дело в том, что мне нужно собрать заново анамнез. Указанные при поступлении в отделение диагнозы не соответствуют нынешней картине, и мне приходится всё делать заново. А так как Дитмар в лёгком регрессе, он не может рассказать достаточно достоверно. Я уже поговорил с его первым лечащим врачом, теперь я хотел бы узнать у вас всё о нём, что могло бы помочь отделить его характер, его самого от симптомов.

— Ах, конечно. А зачем?

— Для перевода нужен достоверный диагноз. Без него Дитмара не примут в больнице.