– Не обижайтесь, граф, – мягко сказала она ему, – поезжайте к себе в Провен или Труа, отдохните, да и у меня будет время собраться с мыслями и всерьез заняться делами королевства. Я тотчас же призову вас, едва возникнет нужда в вашей помощи. Увы, мир с мятежными баронами шит белыми нитками; догадываюсь, они готовят новый удар в спину монархии.

Тибо воспринял это как отставку и нежелание видеть его отныне при дворе. Не раздумывая больше, он отправился к себе в Шампань, – злой на королеву, полный самых противоречивых чувств. Супругу он оставил в Париже, даже не простившись с ней. Пусть делает, что ей вздумается. В Провене его ожидал блестящий куртуазный двор с поэтами, музыкантами и женщинами, с которыми он будет развлекаться ночи напролет.

Но недолго занимали Тибо развлечения. Его жгла обида, бередили душу воспоминания об унижениях. Он желал мстить всем, кто смеялся над ним, мешал ему: королеве, кардиналу, Бильжо. Он мечтал о замене правительства новым, где никто не будет попирать его достоинство, где он будет первым министром и с высоты своего высокого поста станет командовать юным королем, а не валяться в ногах у его матери. О, она горько пожалеет, что не ответила на его любовь. Теперь не она – он будет приказывать, и ей ничего не останется, как выполнять его волю. Вот когда придет время отомстить за свои унижения и заставить гордую испанку пасть к его ногам, если не захочет быть высланной из страны.

Для этого необходимо вновь примкнуть к мятежной знати. Она готовит новое выступление, он догадывался об этом. Ей нельзя сидеть без дела, она слишком долго терпела обиды от короля Филиппа. Она стала зависимой от монархии! Разбить, уничтожить эту зависимость и вернуть себе былые свободы – вот задача баронов. А не выйдет – так значительно ослабить узы этой зависимости. Но где гнездо оппозиции? Куда отправляться? В Тулузу, Бретань, Булонь?..

И тут ему припомнилась встреча с герцогиней Бургундской. Что она ему сказала тогда? Какое-то слово… Название крепости. Какой? Надо вспомнить. Алиса де Вержи приглашала его. Она знала, что он долго не выдержит. Тонкая бестия! Она указала ему направление. Но куда?! Этого Тибо, как ни старался, вспомнить не мог.

И не знал граф Шампанский, что на другой день после того как он покинул Париж через восточные ворота, через западные выехал другой всадник и помчался в направлении графства Алансон. Еще через день, ближе к ночи, всадник подъехал к замку Беллем и постучал в ворота. Услышав пароль, его впустили и повели к донжону. Поднявшись по винтовой лестнице, освещаемой факелами, незнакомец вошел в зал и остановился. Сидевшие за столом люди молча воззрились на него, не узнавая. Один из них поднялся, обогнул стол, подошел ближе и коротко спросил:

– Кто ты?

Неизвестный снял с головы шлем, тряхнул головой. По плечам его рассыпались шелковистые волосы.

– Адалария де Тортевиль!

– Да, это я, – произнесла одетая в мужской костюм дама, – и я привезла вам новость, которую вы, Лузиньян, и остальные давно ждали.

– Он бросил ее! – не смог сдержать радости граф Булонский. – Она прогнала его, и он оставил Париж?

– Трувер доконал испанку любовными стишками и песенками. Кардинал не сочиняет и не поет, и это ее духовный щит. Она выбрала его.

– Осмеянный двором и обозленный, фигляр помчался к себе в Провен искать утешения в объятиях шлюх.

– А его жена? Она что же, будет смотреть на это сквозь пальцы?

– Да, потому что ей не останется времени наблюдать за своим супругом, у нее хватает и своих забот. В то время как ее муженек развлекается со своими фрейлинами в Провене, Агнесса де Боже наставляет ему рога в Париже.

– Любопытно, с кем же это? – пожелал узнать герцог Бретонский.

– С телохранителем испанки. Его зовут Бильжо. Не отходит от нее ни на шаг.

– Это нам известно. Что еще имеете вы сообщить? Бильжо – это то, чем расплачивается королева за оказанную графиней де Боже услугу. Вспомните Шинон, господа. Какую, по-вашему, услугу могла оказать королю супруга Тибо Шампанского?

Некоторое время все молчали. Пьер Моклерк первым догадался:

– Это Агнесса де Боже выдала нас!

– Браво, герцог! Именно об этом я и хотела сказать. Теперь всем понятно, надеюсь, что ей ничего не стоит сделать это и во второй раз.

– Сомневаюсь, – высказался граф де Дрё. – Откуда ей может быть известно о наших планах и о том, что мы здесь?

– Наша задача в том и состоит, чтобы этого не допустить. Тем не менее надлежит выслать гонца к Тибо. Нам не обойтись без такого сильного союзника.

– Вы что же, хотите второго провала? – воскликнул Филипп Строптивый и, вскочив с места, принялся ходить из угла в угол. – Лично я не собираюсь вновь вымаливать прощение и приносить иностранке клятву верности, которой она уже не поверит.

– Но ведь Агнесса в Париже! – возразил Лузиньян. – Допустим, в первый раз она подслушала беседу мужа с посланцем. Во второй раз она уже не сможет этого сделать.

Пьер Моклерк был не согласен с этим.

– У нее тоже есть свои люди. Кто поручится за то, что одному из них не станет известна беседа с тем, кого мы пошлем к Тибо?

– Стоит ли вообще это делать? – заметил граф де Дрё. – Тибо знает, где нас искать. Герцогиня сказала ему об этом.

– Это верно, но сколько времени прошло с тех пор! – высказал свои опасения Моклерк. – Во-первых, Тибо мог забыть название крепости. Во-вторых, если и вспомнил, то будет долго раздумывать, взвешивая все за и против. Нам некогда ждать! Посланец должен поторопить его. Пусть выезжает ночью. Очень скоро граф будет здесь. Испанка ничего не успеет предпринять – у нас все готово, мы ждем только Тибо!

– Итак, – после короткого молчания подвел итог граф Филипп, – отошлем посланца?

– И немедленно!

– А как быть с той, что выдала наши планы испанке?

– Убить! – сразу же постановил Лузиньян. – Но вы говорите, мадам, Агнесса наставляет муженьку рога? Так сообщим ему о супружеской верности графини де Боже. Ну а коли он не свернет ей шею, мы сделаем это за него. Меч карающий должен покарать предательницу.

– На том и решим, – поставил точку в разговоре герцог. – Тибо приведет с собой сотню рыцарей, вместе с нашими силами это составит внушительное войско.

– У короля много наемников и они неплохо умеют драться, – сверкнул глазами граф де Дрё. – А у нас всего двести рыцарей вместе с теми, которых приведет Тибо, не считая пехотинцев и лучников. Достанет ли наших сил?

– Наемники! – ухмыльнулся герцог. – Да разве это воины? Им бы только жечь да грабить. Рыцари вмиг разгонят этот сброд.

Дебаты долго не утихали. Наконец утром следующего дня из Беллема выехали два всадника и помчались в сторону Шартра, оттуда – на Провен.

Бланка тем временем ждала известий от лазутчиков. Она чувствовала: бароны опять что-то затевают. Об этом неустанно твердил ей и кардинал.

– В этот раз они не будут столь беспечны, – предупреждал он Бланку. – Папа недвусмысленно указывает на недопустимость выступления знати против миропомазанника Божия; восстание должно быть безжалостно подавлено монархией. Королю Франции во всем следует походить на своего великого деда Филиппа Августа, которого Святая церковь предполагает канонизировать.

– В самом деле? – воскликнула Бланка и в порыве радости горячо пожала руки кардиналу. – Я буду признательна его святейшеству! Церковь помнит великого короля и его деяния! Мы с сыном отправимся в Рим, чтобы выразить нашу глубокую признательность наместнику Господа на земле.

– Вы правы, ваше величество, это и в самом деле был выдающийся монарх. Видит Бог, Святой престол искренне скорбел о его кончине. Но его, увы, больше нет, и нам с вами и юным королем надлежит продолжать дело вашего свекра, направленное к расширению границ великой французской державы. Она должна изгнать англичан с континента, а вместе с ними отпадут и гнилые ветви, мешающие дереву расти.

– Вы допускаете возможность связи мятежной знати с Генрихом Третьим?