Доктор что-то заполнял в журнале и изредка поверх очков бросал взгляд на посетителя, который сидел на кистях рук, на краю кушетки, поджав под неё ноги. Голова его была наклонена, и подбородок намертво приклеен к груди. Он тупо уставился на канцелярскую скрепку, валявшуюся на полу. И со стороны выглядел скорее мёртвым, чем живым. Каким-то остолбеневшим.

– Так-с, ну, пожалуй, всё пока, – произнёс доктор, скорее не для себя, а для своего посетителя. Дав понять ему, что время пришло и пора начать разговор.

– Как у вас в целом, настрой, ну и вообще? – бодренько спросил, убирая всевозможные журналы, файлы и многочисленные листочки в ящики стола.

– Что? Вы что-то спросили? – как будто проснувшись, переспросил Жуманич. – Извините, я задумался.

– Да ничего, ничего. Я вас понимаю. Любой, в вашем положении, тоже бы задумался. Сказать честно, я бы не хотел оказаться в вашей ситуации. Но в жизни всякое бывает, и это всякое может произойти со всяким. И должны быть люди, которые могут помочь и не только утешением и словоблудием, но и реальной помощью. Понимаете о чём я?

– Да, конечно, конечно, – проговорил скороговоркой мужчина и побледнел.

– С вами всё в порядке?

– Да, да, всё хорошо.

Доктор вышел из-за стола, подошёл к тумбочке и включил чайник. Достал чашки, печенье.

– Вам чай или кофе? Чай более-менее, а вот кофе, скажу мягко – на любителя.

– Я не знаю. Мне всё равно, – неуверенно поддержал разговор Жуманич.

– Ну и хорошо, что всё равно. Значит, пьём чай с печеньем. Решено? И, не дожидаясь ответа, сгрёб всё в обе руки и потащил к своему рабочему столу.

Расставив чайные принадлежности и развернув печенье, повернулся и с неким интересом, внимательно окинул взглядом сидящего на кушетке мужчину.

– Сейчас попьём чаю и потихоньку начнём. Не возражаете? – спросил его.

– Да. Не возражаю, – прозвучал ответ.

Глава 3

Процесс неспешного разворачивания шоколадки настолько увлёк девочку, что она не заметила, как уже некоторое время в дверях, немного спрятавшись за дверной косяк, за нею наблюдала пара любопытных детских глаз. И когда девочка всё же заметила гостью, то в дверном проёме была видна только огромная улыбка, с одинаково ровненькими бело-кремовыми зубами. И казалось, что улыбка настолько была огромна, что заслоняла весь дверной проём.

– Привет! – услышала девочка.

– Привет, привет, заходи, чё в дверях стоишь.

– Не-е-е, я пойду. Я – в процедурный. У нас кран чинят, потом зайду, – ответила гостья.

– Ну ладно, хорошо, – немного с грустью и иронией, – я буду ждать, – отозвалась девочка.

– Я скоро! – сказав это, гостья исчезла в коридоре.

– Ну, как чай!? Пить можно!? – произнёс доктор и откинулся в кресле.

– Да, можно. Спасибо, – Жуманич встал и понёс свою кружку в умывальник.

– Захватите у меня, если не затруднит, – обратился доктор.

– Да, конечно.

Жуманич вернулся к столу. Собрал все чайные принадлежности и унёс их в умывальник. После чего опять присел на кушетку.

– Ну, пожалуй, начнём, – сказав это, доктор встал с кресла и вышел из-за стола. Обошёл его и облокотился о столешницу, словно присел. Взял со стола листок и, прочитав то, что было написано, положил его на стол. После чего поднял глаза и вдумчиво посмотрел на мужчину. Какое-то время помолчал и произнёс:

– К нам, в больницу, поступила ваша дочь. Она упала на уроке в обморок. И хорошо что, в этот день в школе, была группа врачей. В начальных классах проводили плановый медосмотр. И, только благодаря их быстрому реагированию, удалось оказать вашей дочери первую медицинскую помощь. И, соответственно, довольно скоро она оказалась у нас. После наблюдения и необходимых анализов был поставлен диагноз. И если на момент поступления и первых анализов ещё была надежда, то, к сожалению, после перепроверки некоторых данных, результат и вывод следующий – будем оперировать. Это единственный вариант спасти ребёнка и медлить нельзя. Каждый лишний день – смерти подобен. Закончиться может всё в любой момент, – медленно и членораздельно, очень спокойно говорил доктор, всё время наблюдая за посетителем. И завершил монолог фразой: ” Вам мои слова понятны?”

– Да, – очень тихо ответил Жуманич. После этого ещё больше поник и окончательно ушёл в себя.

– Хорошо, – сказал и продолжил доктор. – Скажу сразу, операция одна из самых сложных. Но такие операции не новинка. Мы их делаем, и уже наработан определённый опыт. И с нашей стороны в профессионализме врачей сомневаться не следует. Но есть и другая сторона нашей с вами беды. Вашей дочери требуется донор. И именно он поможет, извините меня, остаться ей на этом свете.

Доктор во время монолога постоянно смотрел на мужчину, который оставался в том же самом положении, в положении остолбенения, и ни разу не взглянул на него.

– И в таких случаях мы ждём донора, – говорил доктор. – Есть ограничения и ещё много чего, не будем вдаваться в подробности. И когда будет донор, только Богу известно. Вы это понимаете?

– Да.

В кабинете опять стало тихо. Жуманич поднял голову и посмотрел на доктора. В его взгляде не было ничего, кроме обречённости и пустоты. Взгляд несчастного человека, не понимающего, что делать дальше. Он никогда не был в такой ситуации. В ситуации, когда вся надежда, понял он, только на него – человека в белом халате. Только он может помочь и больше никто. И ему стало страшно, по-настоящему страшно. Страшно, что жизнь его дочери зависит от какого-то человека, пусть врача, но чужого, чужого ей человека, а не от него, её отца. Он впервые в жизни ничем не мог помочь своему ребёнку. Ничем. И, осознав всю тяжесть ситуации, опять опустил голову и пробурчал, почти шёпотом: «Помогите, пожалуйста. Помогите доченьке моей, пожалуйста, прошу вас». Помолчал: «Помогите, помогите, пожалуйста».

Доктору показалось, что мужчина заплакал. Пройдя по кабинету до входной двери, приоткрыл её и, убедившись, что за ней никого нет, плотно прикрыл и повернулся. Призадумался, скорее выдерживая паузу, и продолжил: “У нас есть для вас, если можно так сказать, подарок судьбы. Есть донор – девочка. Ровесница вашей дочери, и это важно”. Сказав это, стал внимательно наблюдать за реакцией мужчины к только что произнесённым им словам.

Видно было, как Жуманич немного оживился. Расправил спину, которая всё это время была колесом. Поднял подбородок и вопрошающе посмотрел на доктора.

– Есть? – спросил, смотря взглядом собачки, выпрашивающей вкусняшку у своего хозяина.

– Да, – твёрдо ответил доктор. – Есть. И если мы с вами найдём общее понимание проблемы, то и оперировать сможем довольно скоро, а это очень важно. Время сейчас враг вашей дочери.

– А что с ней?

– С кем?

– С девочкой?

– Ничего. Она здорова и весела, – удивлённо спокойно, с неким цинизмом произнёс доктор и продолжил. – Есть кое-какие отклонения, но от этого не умирают. Хотя-я-я… Кому и сколько суждено…, – здесь он призадумался и закончил мысль. – Умереть можно и от насморка, понимаете?

– Понимаю.

– В вашей ситуации важно ни то, что с этой девочкой, а то, что она есть и может помочь вашей дочери остаться жить. Это вы понимаете?

– Да, понимаю, – очень тихо ответил Жуманич. – А что потом? Что будет с этой девочкой-донором? – спросил он доктора, не глядя на него. Доктор на мгновение призадумался и твёрдым тоном произнёс:

– Не задавайте глупых вопросов. Вам здоровая дочь нужна или что? Жуманич опять согнул спину колесом, опустил голову, обхватил её руками и притих.

– Ну-у-у, вот и хорошо, – важно протянул доктор. – Но и, конечно, вы также должны понимать, что такие операции несколько иначе оцениваются, чем удаление зуба, – сказав это, немного усмехнулся и подошёл практически вплотную к сидящему на кушетке посетителю.

– Что скажете? Решение за вами. Согласны? И ваш ребёнок спасён. Или ждём, незнамо чего и незнамо кого. А ведь можно и не дождаться, ну только если смерти, – сказал и очень внимательно посмотрел на мужчину.