– Говорите, не останавливайтесь, – засмеялся Саша. – Ну, куда обедать?

– Странный ты тип, честное слово. Разве могут быть варианты?

В кафе по обыкновению было многолюдно. Как всегда, в это время дня практически одни студенты и мамочки с детьми. Столики с мягкими диванами все были заняты, так что пришлось сидеть на стульях.

– Что будете заказывать?

– Кстати, че за шапка у тебя такая странная? – спросил не оборачиваясь Саша и облокотился на красную стойку, улыбаясь в ответ совсем молоденькой девушке. – Мы будем много, записывайте.

– Мне коул-слоу только не забудь, – подала голос из-за плеча Лена. – Шапка как шапка. Нормальная шапка. Что вы все к ней привязались?

– Да, только синих завязок не хватает. Девушка, нам крылья, пожалуйста, коул-слоу…

– Ну, счастливых голодных игр! – Саша с грохотом поставил на стол полный поднос еды.

– Вот обжоры. И самое ужасное, что мы это всё съедим, – Лена самоосуждающе качала головой.

– Расскажи хоть, как съездила? Совсем ведь почти не звонила. Только по своей любимой работе, как обычно. Чтоб ее! – Саша грыз куриную ножку и запивал ее газировкой.

– Да нормально. Сам же знаешь, сколько там всего. Шаталась-моталась. Аж ботинки новые пришлось купить.

– И шапку, – засмеялся парень.

– Да что ты докопался до моей шапки? Фирменная, между прочим, вещь. Из последней коллекции. Если б цену увидел, обалдел.

– Ну, у богатых свои причуды, – продолжал смеяться Саша. – Ты только никому не рассказывай, сколько она стоит. А то кое-кто твоими доходами сразу заинтересуется.

– У меня из ценного только банка икры в холодильнике. И в шкафу еще полка с любовными романами, – Лена вытерла губы салфеткой и принялась за кофе.

– Да-да, я помню, как ты их у бабушки технично отжала. А ведь она говорила, что ее бесценная коллекция тебе в наследство достанется.

– Я это наследство еще лет пятнадцать минимум ждать буду. А читать сейчас хочется. Мозг же периодически надо отключать. И это, поверь мне, самый лучший способ.

Телефон противно пискнул, и на экране высветилось сообщение с неопределившегося номера, который она знала наизусть: «Привет. Как добралась?»

– Кто пишет? – Саша внимательно смотрел на побледневшую Лену.

– Да так, абсолютно никто. Карту кредитную предлагают, – она быстро перевернула телефон экраном вниз. – Так что там у нас на работе новенького?

Ребята увлеченно жевали любимый фастфуд и совсем не замечали направленный на них из угла зала объектив телефонной камеры.

«Вот ты и попалась. Теперь тебе точно конец. Скорей бы уже».

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел взъерошенный полковник Прохоров. Он бросил Лене на стол толстую папку с документами и стремительно направился к тумбочке, где стоял графин с водой.

– Ты это, – указал он взглядом на папку, наливая воду в стакан, – туда посмотри. Только сядь сначала.

Лена открыла картонный скоросшиватель и замерла на месте. На фотографии крупным планом было запечатлено лицо мужчины. Лицо мертвого мужчины со страшной улыбкой, нарисованной красной помадой.

– Да вашу мать… Джокер, – произнес кто-то из подошедших ребят.

– Спокойно! – выдохнул Прохоров. – Разрешаю по сто пятьдесят. Потом собрались – и работать. Сева, Жора, вы – в архив за делами по серии. Паша, с тебя стенд. Лена, изучаешь материалы, потом – доклад.

– А кто главный? – сдавленным голосом спросила девушка.

– Я. Пока я, – ответил полковник и также быстро вышел из кабинета.

Пауза длилась не больше десяти секунд. Парни вдруг начали сдвигать столы, а Лена достала из тумбочки рюмки и коньяк. Тут же из соседних кабинетов подтянулись коллеги. Кто с банкой огурцов, а кто с хлебом и колбасой. Быстро нарезали лимоны, сало и откуда-то появившийся торт. Они молча держали рюмки и думали только об одном: чтобы в этот раз все получилось.

Владимир Романович Прохоров, еще будучи курсантом школы милиции, свято верил, что всякие там извращенцы – это удел столицы и ее не менее испорченной области. И хотя за годы руководства органами следствия жизнь научила его ничему не удивляться, он все-таки надеялся, что больше не увидит эту жуткую картину. Эта улыбка. От нее передергивало и хотелось отвести глаза. В ней было что-то сумасшедшее.

Джокер не проявлял себя уже пару лет. Все очень надеялись, что маньяк сдох под каким-нибудь забором. Но, видимо, такой вариант не входил в его планы.

Пять жертв. Всего или целых – пять. Никаких следов. Никакой логики. Ни одной зацепки. Психолог, составлявший его психологический портрет, развел руками и промямлил, что «это все точно из детства, но больше не могу ничего сказать». Мужчины и женщины. Разный социальный статус, абсолютно разные профессии. Ребята круглосуточно пытались нащупать хоть одну ниточку. Им даже диван пришлось в кабинет поставить. Но результат был нулевой.

Лена Некрасова лишилась должности начальника отдела, когда четвертой жертвой стал сын богатых родителей. Они подключили все рычаги в руководстве, стали писать жалобы, что следствие ведется формально. Надзирающий прокурор рвал и метал, хотя знал, что отдел по особо важным делам в полном составе практически живет на работе.

И вот опять этот кошмар. Теперь все остальные дела придется вести по остаточному принципу. Потому что завтра может появиться седьмая жертва. Боже упаси, если Джокер снова начал свою непонятную игру.

Чихая от архивной пыли, Жора с Севой закатили в кабинет тележки с коробками и папками.

– Где-то у соседей практикант был. Позаимствую его, чтобы помог перетаскать. У меня уже руки отваливаются, – тяжело дыша, сказал Жора.

– Не советую. У них там девушка и притом «своя», – Авдеев уже разгружал коробки. – Лен, давай фотографиями займись. Стенд я прикатил. Через двадцать минут начнем.

Лена развешивала фото жертв, внешне сохраняя невозмутимый вид, но безуспешно пытаясь отключить эмоции внутри.

Вот самый первый. Иван Юрьевич Красилов, красивый черноволосый парень тридцати лет. Ни жены, ни ребенка. Что он там видел на тренерской работе в фитнес-центре? Потных мужиков, тягающих железо?

А Юля Огурцова? Просидела лучшие годы за кассой сетевого магазина. Дальше Красноярска в свои двадцать восемь никуда даже не съездила.

Эвелина Петровна Истомина, пятьдесят шесть лет. По фото сразу видно, что учитель. Даже какой-то там заслуженный. Задушили, несмотря на звания и заслуги.

Антон Васильев. Про этого даже вспоминать не хочется.

Фрилансер Мария Лушина. Очень приятная женщина. На вид и не скажешь, что ей было сорок три. Подтянутая, без единой морщинки. Совсем как молоденькая девушка.

И наконец, жертва номер шесть.

– Ну что ж, коллеги, все в сборе. Владимир Романович приказал начинать без него. Приступим! – Авдеев открыл блокнот и жестом пригласил Лену к стенду. – Что нам известно об убиенном?

– Савицкий Сергей Васильевич, сорок девять лет. Генеральный директор строительной фирмы «Сибстрой». Жена Наталья Михайловна, есть семилетний сын. Проживал в элитной квартире в центре города, – громко зачитывала информацию Лена. – Скандалов с его участием в сети я пока не нашла.

– Когда и где было найдено тело? – спросил Авдеев, не прекращая писать.

– Труп обнаружен вчера утром, около семи часов, рядом с областной больницей на Куйбышева. Там у него сын проходит лечение… – Лена попыталась прочитать длинное название. – У мальчика какое-то редкое генетическое заболевание. Причина смерти – огнестрельное ранение в область сердца. По данным экспертизы выстрел произведен из нарезного оружия калибра 7,62 с приличного расстояния. То есть, скорее всего, мы имеем дело с профессионалом.

– По предыдущим эпизодам были же другие орудия убийства? – уточнил новенький сотрудник отдела Костя.

– Да, верно. Красилов был застрелен из арбалета, Огурцовой были нанесены травмы тупым предметом по голове. Истомина задушена ремнем от ее же плаща. Васильев скончался от нескольких ножевых ранений, а Лушина отравлена в собственной квартире фитотоксином. Ни разу способ убийства не повторялся.