– И к чему ты ведешь? – с опаской озадачился Сергей.

– Сейчас принято ругать пирояновскую власть, однако, современное правительство сохранило многие его начинания. Мало того, коммунисты приписывают себе многие заслуги Пирояна.

– Неужто, ты стал пироянистом? – разочарованно спросил Сергей.

– Просто интересуюсь политикой, ты явно разбираешься в вопросе лучше меня. Вас в комсомоле наверняка обрабатывали.

– Пироян – тиран, и никаких мнений тут быть не может. Пойми, нельзя гнаться за двумя зайцами, говорить, что Пироян убийца и давил свободу, и при этом хвалить за грандиозные начинания. Ты прав, нам говорили о нем, и много говорили. Любое общество сродни малому ребенку, оно мыслит штампами: либо хорошо, либо нет. Так вот, Пироян – это зло. Любая власть должна иметь четкую позицию, наша оценка диктатуры определена. А начни мы мямлить, мол, «все относительно» или «на это можно посмотреть с разных углов», то в народе поползет сомнение, сперва, относительно фигуры Пирояна, а закончится сомнением в Компартии.

– Логика есть, не поспоришь.

– Подожди, – Сергей взял Константина за плечо, он был уже распален. – Знаешь, сейчас появились люди, которые распространяют мнение, мол нынешний коммунизм не настоящий. Вот в двадцатом веке был коммунизм реальный, с отменой частной собственности, с запретом на предпринимательство, без альтернативных выборов!

– Да не говорил я такого, – удивился Константин.

– Сам завел тему, теперь слушай. В прошлом веке коммунисты поступили так: поменяли режим разом, установили новый строй, а потом к концу века стали понимать, что поторопились. Стали потихоньку откатывать, делать шаги к капитализму. А люди ни разу не гибкие, как раньше они не были готовы к коммунизму, так потом не были готовы к рынку. На том и погорели. Теперь руководство выбрало постепенный путь от капитализма к коммунизму. И если Пироян своей политикой сильного вмешательства государства в экономику создал плацдарм для первого этапа построения социалистического государства, зачем рушить полученные плоды? Мы их используем, но без крови и репрессий. Партия дает блага, не требуя взамен кровавой жертвы. Да, сейчас, как и при диктатуре нет партий, но зато есть фракции коммунистов различных взглядов, и люди голосуют за предпочтительные.

– Ладно, успокойся, я всего-то хотел разобраться. Сам знаешь, я с историей не в ладах.

– Так учи, чтоб не повторять ошибок, за которые станут расплачиваться наши дети, – гордо произнес Сергей.

– Тебе бы ты трибуну сюда, вылитый Ленин.

– А что? Между прочим…

– Хорош дуру гнать, – Константин похлопал по спине Сергея и протянул грабли, – на-ка поработай, товарищ.

– Что ты… Каждый на своем месте.

Вечером соседи по комнате, хотя Константин был уверен, что и полмира в придачу отправились на Hive-party по случаю очередного чего-то там. Миша неподвижно сидел на диване, Сергей лежал на своей кровати. Они не двигались, только Сергей слегка подергивал ногами, его губы шевелились, бормоча. Не все могли спокойно действовать в виртуальной реальности, прибывая в совершенной расслабленности тела. Случалось, когда человек, подключенный к сети, дергался точно умалишенный, повторяя действия в реальности. Находились те, кто совсем не мог пользоваться полным погружением в сеть, которые. например, вставали, махали руками или громко говорили. Случались трагические эксцессы. Константину было забавно, но немного не по себе наблюдать друзей, обратившихся в восковые фигуры.

Константин решил сходить к Катрине, которая уж точно не стала живой статей. Был и другой повод. С недавних пор его мучали непонятные сны. С таким не пойдешь к психологу, тот непременно заключит, что ты очередной ненормальный с поехавший крышей на почве виртуального психоза, и пропишет гору таблеток. Попей их и станешь действительно тронутым. Константин хотел поговорить интимно с понимающим и, главное, сведущим человеком. Проблема состояла в том, что с этим самым понимающим человеком у него намедни произошла крайне неловкая ситуация. Да, они полюбовно договорились сохранить дружеские отношения, однако, в глубине души Константин предвидел непрочность будущей дружбы. Но лучше уж к Катрине, чем к врачу. Если еще неведомым способом получится снять напряженность, то от встречи получится двойная польза.

С чувством душевного подъема от решения, он чуть ли не вприпрыжку вышел из комнаты и поднялся на два пролета по лестнице и, минув несколько дверей в коридоре, оказался у комнаты 404, в которой жила Катрина. Постучав в дверь, Константин расстроился, что ему открыла Тоня.

– Привет, Тонюш, у тебя что-то случилось? – спросил Константин, увидев на понурое лицо Тони.

– Привет Костя. Нет, все хорошо. С чего ты взял, что со мной что-то не так? – она сонно улыбнулась.

– Сегодня все в Hive, не ожидал застать тебя.

– В универе задали эссе на тему: «Обновление метафизики в неосхоластике исходя из воззрений Хайдеггера». Гора работы… – сказала Тоня монотонной интонацией, – ты, наверное, зашел к Катрине?

– Она здесь?

– На работе, сегодня ее смена.

– Ясно, тогда пойду, не буду мешать. Заходите к нам как-нибудь, – сказал Константин и пошел к лестнице.

– Кость… – окликнула Тоня.

Константин обернулся. Тоня явно хотела что-то спросить, но смущалась.

– Оба дома. Определись, кто тебе нужен и не мучай себя и их, – сказал Константин.

Тоня улыбнулась в ответ, помахала рукой и скрылась за дверью. Константин шел по корпусу, насвистывая под нос бодрую мелодию. Весть о том, что Катрина вернулась к жизни, еще больше подняла настроение.

Он вышел из подъезда и попал во внутренний парк общежития, девятиэтажки в форме каре. На лавочках застыли люди, дополняя парковые скульптуры. Только охранник гулял с овчаркой, попыхивая вэйпом, представляя живых в царстве мертвых. Константин пересек парк и попал через арку на широкую улицу. Люди здесь оказались прямой противоположностью парковых обитателей – спешат, болтают друг с другом, по дорогам мчатся машины и электробусы. Народу на улицах хватало всегда, даже ночью жизнь не угасала.

Заложенный сразу после прихода коммунистов к власти, Алекром символизировал возрождение страны. Многие граждане с энтузиазмом ринулись на грандиозную стройку. Новая столица нуждалась в людях готовых ее воздвигнуть, поэтому она вознаграждала приезжих хорошим заработком. Улица Чехова, по которой шел Константин, не была центральной, главных улиц было семь – Победы, Мира, Свободы, Ленина, Народная, Университетская и Красная. Улица Чехова примыкала к проспекту Строителей, который в свою очередь примыкал к Университетской, на которой, как можно понять по названию, стоял Университет. Новый город – город модерна. Раньше свежие тенденции просачивались на родину из-за границы, теперь Алекром встал у станка мировых веяний. Например, в городе не только отказались от фасадной рекламы, но и полностью запретили рекламные площади. Однако, вопреки извечной традиции властей обходиться лишь одними запретами, тут же было предложена и с энтузиазмом принята новая концепция уличной рекламы. В магазинах стали использовать технологию, позволявшую покупателям, снабженными гаджетами виртуальной реальности, воспользоваться примерочным манекеном. Устройству сообщалось, какие вещи приглянулись покупателю, и манекен обратившись в клон человека, виртуально примерял на себя понравившейся товар, предлагал, как лучше расположить одежду, исходя из особенностей человека и его стиля. А покупатель тем временем ходил вокруг фигуры и рассматривал себя, получая от процесса наслаждение. Многим нравилось работать с неодушевленной программой и потому, что никто не видит кроме тебя, что же надето на манекене. Машина ничего не чувствует, тем самым покупатель не ощущал скованности, и шоппинг проходил непринужденно. Торговцы выигрывали увеличением продаж. Городские власти предложили ту же концепцию для города в целом. Устройство виртуальной реальности, используя городской ландшафт, отображало рекламу на зданиях, проезжающих машинах, асфальте, исходя из интересов пользователя. Понравилась сумочка у девушки в кафе? Устройство считает физиологические маркеры появлявшегося интереса в мозгу и покажет фирму и место, где эту сумочку можно купить. Город перестал походить на газету объявлений, и люди обрели в рекламе не раздражителя, а советчика.