Половина прохожих занимались мегапопулярным лайв-блоггингом. Блогера можно опознать по нескольким атрибутам: парившая рядом микрокамера, разговор вслух в отсутствии собеседников, и перфомансы. Самое досадное для Константина на улице было то, что каждый старался самовыразиться, при этом активно привлекая ничего не подозревавших прохожих, в общей массе таких же блогеров. К Константину то и дело прижимались откуда-то вылетевшие фрики, задавали вопросы или, что было чаще, вели монолог, используя Константина исключительно в качестве реквизита. Вдобавок эти чудаки добавлялись к Константину в список друзей в Hive, доходило иногда до того, что после прогулки он имел полторы сотни заявок от неизвестных людей. При том у них уже имелись общие фотографии и видео. Однажды Константину даже прислали мини игру с ним в главной роли. Относясь к происходящему со снисходительной иронией, Константин пытался понять: кто смотрит весь этот контент? А самое главное, когда жить самому, если постоянно погружаться в чужие жизни? Маркером не только блогера, но и обычных юзеров любителей прогуляться, находясь в сети, являются глаза. Из-за травмоопасности одновременного фокуса внимания на происходящем в виртуальной среде и на окружающем в реальности, правительства многих стран обязали иметь некий атрибут, который позволил бы определять человека, когда он находится в сети. После нововведений разной степени полезности, эффективности и адекватности, корпорация Hive ввела знак, ставший стандартом – желтый светящийся контур шестиугольника, расположенный на радужной оболочке глаза. Когда человек находился в интернете, значок горел, когда отключался – гас. Постепенно остальные корпорации переняли концепцию опознавательного знака Hive, избирая в качестве такового собственные логотипы. Распространенность и маркетинг сделали значки на радужке модными. Константин носил классический значок Hive.

Бар «Пятница», расположенный в нескольких домах от пересечения Чеховской улицы и проспекта Строителей, представлял собой вместительный зал на первом этаже и небольшой цокольный. По вечерам заведение забивалось до отказа, компании шумели, танцевали, парочки увлекались собой, а одиночки потягивали напитки у барной стоики. Играл поп начала века, мелькали и современные композиции. Константин протиснулся к стойке и заказал пиво.

– Катрина здесь? – спросил он у бармена.

– Кто?

– Катрина! Горман! Официантка! – стараясь перекричать музыку и шум отдыхающих, сказал Константин.

– Поищи внизу! – проорал бармен в мыле от работы.

Константин, спустился в нижний зал, оформленный в стиле бродвейских мюзиклов. Из-за скромных размеров казалось, что народу внизу было еще больше. Константин озирался по сторонам, что заметили проходившие мимо девушки. В этот момент Константин ощутил хлопки по плечу. Обернувшись, он увидел Катрину.

– Привет Конст, решил присоединиться к нашему празднику жизни? – с ухмылкой заговорила Катрина. – Сегодня супер-мега-гипер Hive-party, о которой не говорит разве что немой, а ты здесь. Жаль, я подумала: «А не залез ли наш Медок окончательно в соты?»

– Да, да, Катрина я тоже рад тебя видеть.

– Предложила бы выпить, но вижу, ты уже, – кивнув на бокал его руке. – Если ты уже хороший, то смотри: брюнетка справа прямо сверлит глазами твою задницу. Ниче такой вариант.

– Может быть, но я искал тебя.

– Во-первых, я работаю, а во-вторых, мы вроде обсудили тот «случай» и договорились не подкатывать друг к другу. Акцентирую, по-пьяни тоже, – сказала она, явно подшучивая.

– Есть разговор. Со мной происходит неведомая хрень. Думаю, ты поможешь разобраться. Дело в том…

– Не здесь. Подожди снаружи, я возьму перерыв.

Катрина скрылась в толпе, а Константин допил пиво и вышел на улицу. Было по меньшей мере одиннадцать часов вечера, майская ночь оказалась довольно прохладной. Около бара стояли мужчины в сильном подпитии и шумно ругались, толкали друг друга, по приметам дело шло к драке. Константин отвернулся, зная, что, глазея долго, то можно получить уже самому. Тем более, что ему представился вид на двух пьяных комсомолок, которые самозабвенно танцевали, помахивая форменными красными платками. Они прыгали, смеялись, кричали речевки отряда и приставали к прохожим, стараясь вовлечь в свою фиесту. Вдруг Константин почувствовал тяжелую руку, рухнувшую на плечо. Он обернулся. Перед ним стоял один из дебоширов, жестами показывая просьбу дать сигарету. Константин ответил, что не курит, что видимо не совсем удовлетворило его визави. В момент, когда мужик пытался выговорить нечто наподобие: «В смысле, нет?», Катрина схватила Константина за талию и увела на пару шагов. Мужик манул рукой и пошел обратно к своим.

– Я бы справился, – сказал Константин.

– Не сомневаюсь, но ты сюда не кулаками пришел помахать, – она взяла его под руку, не спеша идя по улице.

– Не кулаками. Хотел поговорить.

– Что случилось? – уже безо всяких подколок спросила Катрина.

– Не случилось, в общем, слушай: время от времени мне снится сон, но не определенный сюжет, а скорее отрывки. В этом сне я ничего не вижу, сплошная тьма, но чувства усилены во сто крат. Я не слышу речь, понимаю определенный смысл именно чувствами. Один пласт связан с родителями, скорее с отцом, я полон любови к нему. Второй пласт касается безысходности, я рвусь от нее, при этом боясь потерять связь с чем-то не осязаемым. Третий пласт касается близкого человека, мне невыносимо чувствовать его боль. Четвертый, трепет перед будущим, но в то же время я сознаю способность его вершить. Последний пласт эмоций сильнейший – меня низвергает, выворачивает наизнанку, расщепляет на атомы, – он задумался, – будто летишь вниз на американских горках в эпицентре ядерного взрыва, но нет страха умереть. Самое удивительное, пласты я переживаю одновременно в течение нескольких секунд. Что это такое Катрина? Ты же философ, изучала, наверное, психологию.

– Ну и фантазия у тебя Конст, тебе бы фильмы снимать, – пошутила Катрина, но в ее голосе не ощущалось веселья. – Дай подумать.

Они прошли немного в молчании, затем она продолжила:

– Как долго продолжается?

– Сны?

– Да.

– Сегодня был шестой раз за последние два месяца.

– Что ж, принято считать, что сны являются способом психоэмоциональной разгрузки. Наш мозг за время бодрствования обрабатывает не только мысли и информацию, которую анализирует, когда совершаем активности. Множество из того, что мы делаем и как реагируем на повседневные события, совершается нами на автомате. Автоматизирована и работа органов, движения конечностей, мы неосознанно генерируем эмоции разной интенсивности в течение дня. Но это совершенно не значит, что мозг в это время отдыхает, он напряженно работает. А ночью, пока мы спим, мозг перезагружается, обрабатывает информацию. Без сна у человека мутится разум. Можно даже умереть.

– О смерти пока рано говорить. Ты можешь объяснить, что значат мои сны? Я слышал, есть толкования сновидений или нечто в этом духе.

– Есть методы толкования снов по Фрейду и Юнгу, однако, сегодня к ним относятся скорее, как к истории, нежели к актуальной практике. Слишком много вопросов вызывает обобщение в догматическую теорию всех образов возникающих во время сна, – говорила Катрина, получая явное удовольствие от интеллектуального превосходства. – Если ты, конечно, настаиваешь на Фрейде, я могу сказать, сколько раз твои сны сводятся к гениталиям и сексуальному вожделению матери, – произнесла она с хохотком.

– Ясно. Точнее, ничего не ясно. Я пришел поговорить о наболевшем, а ты троллишь меня.

– Не обижайся. Хочешь конфетку? – она достала из кармана джинсов потрепанный леденец. Правда потом засунула его обратно и сказала: – Картинки из снов не берутся из ниоткуда. Может быть, ты зажимаешь внутри переживания, дай им раскрыться. Подумай о снах в тишине, чтобы никто не мешал, записывай. Только так ты сможешь определить, что гложет твое сознание. Я, честно, не могу рассказать больше, чем ты сам знаешь о себе.