– Прекращайте пить, у вас дочь украли и мы хотим ее найти. – Весьма циничным тоном обратился к матери девочки сыщик, однако хмурый взгляд Бельцера смягчил его тон. – Так вы скорее поможете нам и своей дочери и сможете вернуться к нормальной жизни, прошу вас.

– А что толку-то, а? – Спокойным, но дрожащим голосом ответила она. – Я все равно не могу не пить. У вас-то наверно и детей нет, раз так со мной разговариваете.

Михаил Иванович смиренно опустил голову. Детей у него и вправду не было, как и жены. Точные, но едкие слова женщины очень точно легли на его жизнь, в которой он шел от точки "А" до точки "Б", так и не обзаведясь хоть кем-нибудь, кто бы мог стать ему по-настоящему родным.

– Скажите хоть, как зовут вас и вашу дочь?

– Меня зовут… Погодина Светлана Юрьевна, 1962 года рождения. Дочь моя, Зиночка Карловна, летом 1995-го родилась.

– В какой она класс пошла? – Спросил Александр Германович и как бы случайно прикрыл рукой левое ухо.

– Во второй Зиночка осенью перешла.

– Позвольте нам взять ее фотографию. В розыск надо объявить вашу девочку. Так хоть есть шанс. Развесим везде, сами будем искать. – Психолог заискивающе посмотрел вверх на капитана. – Все с ней хорошо будет, не сомневайтесь.

Бельцер перевел голову в ее сторону, положил на ее руку свою ладонь и окинул теплым, согревающим взглядом. Светлана Юрьевна медленно поднялась с безжизненного дивана и болезненным шагом подошла к большому деревянному шкафу у ближайшей стены. Рядом с ним на стене криво висел огромный выцветший календарь с почерневшими цифрами "1999". Женщина как бы невзначай выправила календарь, открыла дверцу и потянула руку внутрь. Затем медленно, будто любуясь своей находкой, отдала Бельцеру цветной кусочек бумаги и закрыла за собой шкаф.

– Она у меня хорошенькая, маленькая совсем. – Мать старалась удержать новую порцию слез, но они потихоньку скатывались с ее щек. – Подарок божий, отца-то у нас нет. Помер.

– А как звали того мальчика, который… – Крылов несколько замешкался, пытаясь подобрать нужные слова. – Которого убили?

Женщина громко всхлипнула и не удержалась, ее покрасневшее от слез лицо не выражало ничего, кроме адской душевной боли. Даже Михаил Иванович, до сего момента недвижимый и уверенный, проникся к женщине и ее горю. Его голос стал более заботливым и мягким.

– Леша Герасимов, из параллельного класса, он к ней часто приходил, игрались они там. То в дочки-матери, то в казаков-разбойников. Смотрела на них и радовалась, пока сегодня на с утренней смены не пришла.

Мужчина опустил голову, у него задрожали руки. Опытному психологу с 25-летним стажем работы тоже оказалось не под силу остаться бесстрастным.

– Скажите, а вы кем работаете и во сколько домой возвращаетесь? – Спросил он.

– Я бухгалтер в компании "Петрокачество". А смена у меня… как и у всех, до 18 часов. Просто отпустили на час… пораньше, плохо мне стало там, тошнило… Впрочем, сейчас это не имеет значения. – Женщина не могла перестать плакать, каждое слово ей давалось с трудом, но она продолжала. – Пришла. Как помню. В половину шестого и увидела в комнате… Я просто не знаю. Простите.

Светлана Юрьевна наклонила тело вниз и, не в силах держаться, упала на диван и разрыдалась с новой силой. Женщина не выдержала давления обстоятельств, воли судьбы. Она не хотела больше отвечать на вопросы этих людей в погонах. Они все равно ничем ей помочь не могут. Ноги Светланы Юрьевны поджались, спина затряслась. Женщина полностью ушла в свое горе. Ее нет в этом лживом и жестоком мире.

Михаил, все время беседы старавшийся держаться уверенно, присел на стул и опустил голову, взявшись за нее обеими руками. Он ощущал сильную сонливость и вполне мог отключиться. Но из полузабытья в чувство его привел голос сержанта Глебова.

– Товарищ капитан, что дальше делать?

Глебов стоял в зале с фотоаппаратом. А сзади него в проеме детской комнаты беззаботно доставал сигарету Степан Викторович.

– Не кури там. На улицу выйдете. – Крылов усталым голосом обратился к Глебову. – Прибери тут все, и еще, у вас тут есть хоть какой-то криминалистический отдел?

– Только я. – Ответил из глубины квартиры Степан Викторович. – Именно поэтому всем дерьмом приходится заниматься именно мне. Например вскрытиями и выносом трупов.

Капитан через силу привстал и хмуро произнес:

– Как покурите, приберите здесь все.

Михаил поднялся и медленно потащил свое полноватое тело к выходу. Руки он положил в пальто и стал копошиться в карманах по своей давней привычке. Все случившееся с ним за день казалось ему какой-то странной жестокой игрой, из которой он все никак не может выбраться или победить. Сейчас хочется только отдохнуть и выпить. А милее небольшой сигаретки во рту ничего на этой планете не существует.

– Саня. – Обратился он на "ты" к Бельцеру. – Пойдем со мной, тут еще есть кое-что.

Александр Германович удивленно посмотрел в коридор и посмотрел на немного шатающегося гостя из Питера. Неужели следователь за несколько часов настолько освоился, что уже решил называть его на "ты"? Впрочем, вопрос для Бельцера все же сейчас не самым важным.

Многоопытный психолог скрипя ногами поднялся с дивана и вышел в подъезд, где его уже ждал сыщик, покуривая очередную сигарету. Едкий дым "Парламента" покрывал весь подъезд, заставляя людей в квартирах чувствовать, как за их дверьми стоит самый настоящий нуарный детектив.

Крылов подошел к соседней двери и размашисто постучал в нее. Звуки глухих ударов отбивались от металлической поверхности очень громко. Казалось, будто господин с длинным подбородком собирается оповестить о своем присутствии весь дом.

– Кто там? – послышался режущий ухо голос по ту сторону двери.

– Капитан Крылов, милиция. Открывайте.

Дверь с щелчком отперлась. На пороге в серо-грязной тельняшке и спортивных штанах с тремя полосками по бокам стоял дед лет семидесяти. Бельцер заметил, с каким невероятным трудом владелец квартиры сумел открыть входную дверь. В правой руке усатый старик держал кастет, что даже выглядело комично, учитывая неуклюжесть его движений и очевидную слабость тела. Он открыл рот, показывая гнилые желтые зубы и с брызгами потребовал:

– Ксиву показывай!

Капитан не спеша достал из внутреннего кармана пальто удостоверение, открыл его, издевательски подтянул к желтым глазам старика, дал прочесть и убрал обратно

– Как вас зовут? – Буднично спросил следователь.

– Николай Николаевич Бунин. Ну, что надо? – Прищуриваясь спросил твердо старик.

Крылов бесцеремонно вошел за порог квартиры и осмотрел прихожую, Бельцер же остался в подъезде.

– У вас окна куда выходят, на какую сторону улицы?

– Да вот на дорогу, к фасаду.

Старик возмущенно осматривал следователя. Средний рост, деловой, но неаккуратный и даже грязный внешний вид. Такой уж точно походит на мента. Только лишь наличие удостоверения удерживало пожилого мужчину от того, чтобы достать ружье и пристрелить наглеца. Александр Германович увидел действие эксперимента доктора Милгрэма во всей красе. Оно отразилось на пожилой подчиняющейся фигуре. Если показывают удостоверение, значит человек действительно влиятельный.

– Николай Николаевич, вы в курсе, что случилось у вашей соседки, у Погодиной Светланы Юрьевны?

Дед отрицательно повел головой.

– Хорошо, а вы что-нибудь слышали или видели странное за последние 2 часа?

– Да нет, сплю я в это время.

– А машины вон по той дороге часто ездят? – Крылов показал на небольшой отрезок грунтовой дороги, выползавший из дальнего окна.

Дед почесал голову и посмотрел на часы. Время показывало 18:40. И только после того, как пожилой человек удостоверился в правдивости времени, он смог ответить:

– Нечасто, почти даже не ездят. Может одна или две в час.

Сыщик сделал еще шаг вперед и почесал свой острый подбородок. Дед скрестил руки.