— Уведите королеву, — коротко приказал он. Тот же солдат, что не смог защитить королеву от несостоявшейся убийцы, теперь не грубо, но настойчиво начал подталкивать её к паланкину.

— Позаботьтесь о короле, — Катия слабо пыталась сопротивляться, но запоздалый страх парализовал любое желание геройствовать. Что плохого она сделала этой женщине, что она так настойчиво пыталась её убить?

Люди местного барона лорда Честера и люди короля довольно грубо оттесняли толпу. Бунтарку схватили.

— Со мной все хорошо, — произнес Артур.

Он храбрился, держался прямо, но глаза Катии подсказывали, что все не совсем так: по его белоснежному дуплету расползалось красное пятно.

Хорошо, что Артур оказался не настолько безумен, и через короткое время присоединился к жене. Там вместе с Кей они попытались остановить кровь. Точнее, рану обрабатывала больше старая подруга Артура, Катия же со своими дрожащими неумелыми руками и непроизвольными всхлипами только больше неприятностей доставляла, чем помогала. Бездействовать она тоже не могла. Каждый взгляд на Артура заставлял её снова и снова переживать недавнюю картину. Так что короткая дорога до замка Честера показалась ей длиннее и кошмарнее всех ранее пережитых страхов.

В замке опытные лекари, осмотрев ранение, обработав и перевязав его, заверили, что рана не смертельная, никакие важные органы не задеты, а здоровье короля отменное и позволит очень быстро поправиться. Нужно всего лишь день-два отдыха.

Испуганный, что на его землях произошло покушение на короля, барон Честер заламывал толстые пальцы, унизанные перстнями, и обещал такое щедрое гостеприимство, что гости позабудут обо всех неприятностях и о том, что они вдали от дома, а также клялся непременно провести тщательное расследование и воздать виновным по заслугам.

Что касается последнего, кое-какие жестокие догадки о виновнике покушения у Катии были. Артур защитил её, но не был ли он хоть ненароком, но причастен к покушению?

Не то, чтобы Катия собиралась устраивать допрос, просто спросила. Однако учитывая, как часто в последнее время они просто разговаривали наедине без уколов и взаимных обвинений, на прямой и честный ответ она не рассчитывала.

— Ты знал эту женщину?

— Первый раз видел, — как-то слишком отрешенно ответил он.

«Он вправе упрекнуть тебя в неблагодарности, — корила себя Катия, готовясь к великолепному пиру, который обещал устроить лорд Честер. — Он собой закрыл тебя от смерти, а ты смеешь его еще и подозревать. Он ранен, видимо, серьезней, чем хочет показать. Ты же отделалась только царапиной».

Возможно, маленькая царапина на ключице была оставлена не ножом сумасшедшей, а фибулой — с белоручки Гарет сталось бы ранить госпожу, но она была какой-то подозрительной — слишком воспаленной. Любое легкое прикосновение жгло как раскаленное железо. Тогда Катия не придала этому особого значения — за день, два все заживет, а пока прикроется платьем. И уж точно это не повод отсутствовать на пиру!

А лорд Честер расстарался для важных гостей! Блюда подавались одно за другим. Слуги так и мелькали по залу. Запеченные свиные ребра, олений бок, говяжья вырезка под клюквенным соусом, седло барашка. И жирное, и постное — на любой привередливый желудок. И птица, какую только можно было найти в лесу: тетерева, восседавшие на своих блюдах, как в гнездах, глухари, бекасы, вальдшнепы, кулики, цапли, голуби, перепела, цыплята… А столько рыбы и в реке не водилось: осетры, вьюны, какая-то мелкая рыбешка. Если все попробовать по маленькому кусочку, то сыт будешь неделю. Это при том, что еще сладкое не выносили! А вино, самое разное, просто рекой лилось в таком количестве, что могло бы стать домом для всех рыб на столе. Конечно же, хозяин знал заранее, каких гостей ждать и подготовился, но роскошь и помпезность праздника слегка затмевала приемы королевского двора.

– Наш друг Честер решил переплюнуть короля роскошью! — очень громко как тост произнес сэр Персиваль.

Барон заерзал на месте: слишком уж неоднозначно звучала похвала. Опасно вассалу показывать, что он в чем-то превосходит суверена. Слово оставалось за Артуром. Насколько знала мужа Катия, вряд ли бы он смолчал, но пауза затягивалась.

— Что с тобой? — Катия обернулась к мужу, и его болезненный вид её встревожил: бледный, в лице — ни кровиночки, взгляд безразличный, а от виска капелька пота стекает. К еде он не притронулся, что совсем на него было не похоже, а вино, видимо, едва пригубил.

— Король отравлен! — закричала какая-то дама.

Разом стихла музыка. Всеобщие тревога и напряженность стали настолько ощутимыми, словно все присутствующие дышали ими вместо воздуха. Артур попытался поднять руку и привстать, чтобы разрядить обстановку , но вместо этого сделал только хуже. Несложный жест дался ему с явным трудом, а потом силы совсем оставили его. Глаза закатились, он обмяк, лишившись сознания, и не упал только потому, что его успели поддержать вовремя подскочившие сэр Персиваль и сэр Уилл.

Кто-то вскочил с места. Какая-то женщина начала причитать как над покойником. Барон бросился утверждать, что он не причастен к отравлению, может лично попробовать любое блюдо, испить любой напиток, и если он скончается в муках… Что случится тогда, Честер так и не успел рассказать. Его перебил сэр Бедивер, потребовав, пока не случилось непоправимое, отнести короля в спальню и срочно вызвать лекаря.

— Непоправимое — это когда я в тебя впихну твою травленную снедь через обратный ход, — прорычал сэр Персиваль.

Барон Честер закивал так активно, что толстые щеки ходуном заходили. И неизвестно, что его больше напугало: угроза дебошира Персиваля или недовольство первого советника Артура. Катия склонялась к последнему. Может, для римских завоевателей были привычны жители далеких жарких стран с их кожей темнее смолы, но в Англии он выглядел как грозный чужак или же отмеченный таким образом колдун. Седая же борода выдавала в нём человека если не хитромудрого, то опытного. Со своей темно-смоляной кожей и седой бородой он выглядел не просто необычно, а как пришелец из другого мира.

Тут же были сооружены носилки, и Артура перенесли в его покои. Почти сразу барон Честер лично привел лекаря, заверяя, что тот способен вылечить все хвори мира. В другой момент Катия посмеялась бы с забавной картины, когда плотненький, невысокий лысоватый барон, одетый ярко, как экзотическая птица, стоял рядом с высоченным седовласым лекарем, худобу которого не скрывал даже черный балахон.

Почти всех попросили покинуть комнату. Остались сэр Бедивер, сэр Уильям и Катия — никто не посмел указать ей на дверь, — и, конечно же, лекарь. Он снял повязки с раны Артура, внимательно её осмотрел. Катия, которой никто не препятствовал быть рядом с мужем, внимательно наблюдала за выражением лица врачевателя, но так ничего и не поняла. Лицо как из камня было выточено.

Лекарь сделал надрез на руке короля, выпустил немного крови, смешал её с какой-то жидкостью в миске. И только потом как-то нехорошо наморщился. Кровь в посудине потемнела и стала черной.

— Что это значит? — сразу же приступил к допросу сэр Бедивер.

Доктор отошел в сторону, а трое избранных последовали за ним. Артур все еще не пришел в себя, расслышал бы вряд ли, о чем они говорили, но доктор все равно слегка понизил голос.

— Хорошая новость, — лекарь поскреб пальцем крючковатый нос. Как ни старался, он все-таки выдал свое волнение. Или же та нервозность, которая исходила от троицы ближайшего окружения короля, сказалась и на нем. Или же он понимал, что плохие вести могут стоить жизни не только королю, и опасался уже за собственную жизнь. — Наш король отравлен не на пиру.

— Для кого это хорошая новость? — не сдержался сэр Уильям, его прищур и склоненная набок голова означали, что его терпение уже достигло уровня натянутой перед выстрелом тетивы.

— Все-таки отравлен?! — это вскрикнула Катия и тут же прикрыла рот тыльной стороной ладони, прикусив костяшку: если Артур, очнувшись ненароком, такое услышит…