Потом, когда все закончилоь, растерянная Катия, напрасно оглядывала пол возле кровати, пытаясь найти свою пропавшую неизвестно куда сорочку, чтобы скрыть наготу. Занятие казалось довольно глупым, так как после всего происшедшего никаких секретов на её теле для мужа не было. И все же Катия была в смятении. Несомненно, Артур познал не одну женщину, был опытен в постельных забавах и, как оказалось, не эгоистичен, чтобы думать только о своем удовольствии. Но он не был колдуном, чтобы очаровать Катию настолько, чтобы она забыла, что он — тот, кто отнял у неё все. То, что произошло между ними, было не просто приятным. Несмотря на некоторую боль, ей не хватило совсем немного, чтобы почувствовать восторг полета птицы. Сердце еще не вошло в свой привычный ритм, а Катия уже начинала себя ненавидеть за слабость к похоти и распущенность, которую раньше в себе не могла и предположить.
— Такая горячая. Такая жадная и требовательная, — Артур по-свойски положил Катии ладонь на поясницу и даже попытался сжать то, что находилось ниже.
Она вскочила, как будто он не приласкать пытался, а ударить кнутом. Зато нашла отлетевшую на несколько ярдов сорочку и проворно её надела.
— Достаточно! Брак заключен! Больше не надо притворяться!
— Ах, так! — Катия через плечо покосилась на мужа. Тот даже не думал прикрываться, вальяжно раскинувшись на кровати. — Если ты так дотошно относишься к нашему договору, то будь добра выполнять его до конца.
— Что еще? — хрипло проговорила она, все еще не поворачиваясь.
— Когда-нибудь мне понадобится законный наследник.
Катии не нашлось, что ответить. По закону она теперь была чуть ли не его собственностью. Король вправе требовать от неё исполнения долга, чтобы она об этом не думала.
— Как прикажешь, — нашла в себе силы проговорить Катия, и её плечи и голова предательски опустились.
— Иди в кровать, — он и приказал. А потом, видимо, наслаждаясь потерянным видом Катии, загнанной, как зверь в ловушку, добавил: — на сегодня было достаточно. Не бойся, больше тебя не трону, если сама не начнешь приставать. Или думаешь всю ночь так простоять?
Вот это было бы точно глупо. Тем более Катии уже нечего было защищать от этого несносного типа с манерами и деликатностью медведя. В то время как Артур занимал большую часть кровати, она скромно пристроилась на самом краю, повернувшись спиной к мужу, чтобы не видеть самодовольного выражения на его лице. Ей надо было подумать, как договориться с узурпатором, чтобы получить толику свободы. Тогда… Катия не могла сказать, что будет «тогда».
«Папа! Папа! Что мне делать?» — взывала она. Но голос единственного родного ей человека молчал.
К счастью для Катии, Артур согласился практически со всеми её условиями и выдвинул только одно свое: к себе в свиту она возьмет двух его протеже, при этом старые фрейлины могут остаться при ней. Катия не противилась, хоть и понимала, что новенькие будут при ней скорее шпионами, а не наперсницами. В свою очередь, она вытребовала себе право выгнать любую из них, если они проявят неуважение к ней как к хозяйке. Артур не нашелся, что возразить.
Обозначив правила, Катия решила проверить границу той свободы, которую предоставляли ей захватчики. её дом, её родной Камелот, несмотря на новую власть, все еще стоял, только штандарты с золотым соколом короля Вортигерна уже сняли. Зато новый король оказался достаточно честолюбив, чтобы вывесить свои знамена, вот только голову с собственным гербом он не ломал. Артур — значит медведь. Вот и красовался теперь на единственном пока что в замке штандарте шагающий увалень.
Увидев такую картину, Катия презрительно фыркнула:
— Он желает показать всему миру, что пришел самозванец? На гербах Пендрагонов никогда не было никаких медведей. И у короля Утера никогда не было сына по имени Артур.
Единственного ребенка короля Утера и леди Игрейны, друга Катии по детским играм, её кузена и обещанного ей мужа, звали Гвидр. Многое что могло забыться — их ссоры и совместные радости, маленькие секреты, — но не это. Отец сказал, что Гвидр никогда больше не вернется. Отец никогда не врал. И это Катии следовало доказать.
— Это Люси дала ему имя Артур, — Катия даже удивилась, услышав голос своей новой дамы. Катия подозревала, что она немая. В отличие от статной остроязыкой черноглазой смуглянки Кей, кипевшей жизнью, белокурая, миниатюрная Гарет, с её светлой кожей, тонкими острыми чертами лица, больше походила на эльфа, заблудившегося в мире людей. Несмотря на то, что Артур вытащил её из трущоб, девушка оказалась довольно разборчива. Элейн поведала как забавную историю, что Гарет ни в какую не хотела идти в королевскую свиту, предпочтя должность посудомойки на кухне. В первый же день, перебив часть посуды и чуть не устроив пожар, она была выдворена оттуда с прозвищем «Белоручка» и все же прикреплена к Катие, хотели ли они обе этого или нет. Можно было только представить, как она смогла выжить в трущобах, но то, что она слишком восторгалась Артуром, не могло остаться незамеченным. Она с такой нежностью говорила о его прошлом и знала столько подробностей, хотя вряд ли по возрасту могла наблюдать их собственными глазами. — Он был завернут в медвежью шкуру и похож на медвежонка.
— Скажи, он спал с тобой? — прервала её Катия, точно не нуждавшаяся в подобных откровениях.
Гарет вздрогнула и словно на мгновение потеряла возможность дышать. И тут в разговор вступила Кей:
— Не все рождаются в золотых колыбелях. Но и счастливчиков судьба может бросить в грязь.
— О ком ты? — решила добавить и свое слово Элейн.
— Конечно же, о короле Артуре, — нетерпеливо прервала Катия зарождающуюся стычку. В её ближайшие планы не входило быть арбитром в ссоре собственных дам. Ничто так не проясняет мысли и не разгоняет тоску, как конная прогулка. Лламрей, серая кобылка, не знавшая другого седока, кроме Катии, после того, как её приручили к седлу, уже застоялась в стойле.
С поручением к конюху была специально отправлена Белоручка — просто проверить, как быстро она справится с таким легким заданием. Новость, принесенная Гарет, ввела Катию в замешательство: Лламрей была занята, как раз сейчас её объезжал сам король.
Катия не подумала внести в их договор с Артуром пункт о единоличном владении Лламрей. Это было как-то вполне естественно и безоговорочно. Недоразумение требовало выяснений. За этим, сопровождаемая свитой, она и отправилась к мужу.
Одно удовольствие было смотреть, как упрямилась Лламрей под незнакомым всадником, но Катия пришла не злорадствовать, а отвоевывать свое. Однако Артур вернул ей её же аргумент: на конюшне достаточно лошадей.
Глупец требовал урока. Когда Катия потребовала подготовить для неё отцовского жеребца по имени Кабал, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что делает.
Кабал был воистину великаном среди своих сородичей. Угольно-черный, без единого светлого пятнышка, конь казался грозным и неукротимым. Это впечатление было обманчивым. Кабал был достаточно смирным… Если только рядом с ним не было других лошадей.
Пока конюх разогревал жеребца, Катия с досадой наблюдала, как смиряясь, её Лламрей становится все более послушной. Настало время и Катии показать свои навыки.
Непривычно было только десяток первых ударов сердца. Катия была уверена, что никто даже не заметил несколько мгновений её нерешительности. Она ловко задавала ритм скакуну и заметила интерес Артура. Пока никто не успел предупредить короля о привычках вороного коня — любимца прошлого короля, Катия ударила его в бока, через плечо крикнув:
— Поймай, если сможешь.
Расчет оказался верным. Чуть оглянувшись, Катия заметила, что Артур бросился в погоню. И если бы она пожелала, то навряд ли он одержал бы победу в этом состязании. Дорога и все её препятствия были ей хорошо знакомы: с холма — резко вниз, потом вверх, разлапистый корень, через который Кабал легко перепрыгнул. Зато ветвь развесистого дерева чуть не наказала отчаянную всадницу за самонадеянность: если на Лламрей достаточно было слегка пригнуться, то на Кабал Катии пришлось чуть ли не к его гриве припасть. Избежав опасности, всадница еще более поддалась азарту. Артур преодолел все препятствия и продолжал преследование. У Катии мелькнула шальная мысль, что пожелай она выманить его и сдать врагам — лучше момента не найти. Впрочем, если не ловушку, то одно испытание захватчику — а еще, как оказалось, конокраду — предстояло пройти. Катия перестала подгонять коня. Артур, уверенный, что загнал противника, настигал. Они почти поравнялись, и вот настало время дать волю лошадиной природе.
