Экспонаты были расположены по тематическому и хронологическому принципу и, как истинный учёный, доктор Хавасс начал с самого начала, то есть с додинастического периода истории Египта. Лекция обещала быть длинной и весьма занудной.

Первый этаж занимали скульптуры из известняка, базальта и гранита. Их было так много и расставлены они были так тесно, что мешали друг другу. И если Райзман каждый новый экспонат встречал радостной улыбкой узнавания, то Вэ-Вэ скоро запутался в многочисленных египетских богах и фараонах. Он смотрел только на лица и поражался мастерству скульпторов, живших в непредставимо древние времена. Вот статуя фараона Хафры, строителя второй по величине пирамиды в Гизе, высеченная из тёмно-зелёного диорита со светлыми прожилками. Великий фараон спокойно и величаво взирает со своего трона, за спиной у него охранник – бог Гор в виде сокола, а вот фараон Микерин изображён в окружении богинь. Фараон обнажён по пояс, на нём только парадный передник, подпоясанный ремешком, прекрасно проработана атлетическая мускулатура владыки Египта. Фараон и сопровождающие его богини стоят босиком. В христианском искусстве не принято подчёркивать половые признаки святых, а вот египетские богини – полногрудые, с тонкими талиями и широкими бёдрами, широкоскулые лица неожиданно напоминают славянский тип.

В отдельном зале – статуи фараона-еретика Эхнатона и его жены Нефертити, впечатление от которых испорчено множеством отвратительных копий на календарях, пакетах и аляповатых безделушках.

Сокровища Тутанхамона охраняют две чёрных статуи воинов в человеческий рост. Они вот уже три тысячи лет стоят перед входом в сокровищницу – сначала в его пирамиде, а теперь в музее. Воины, кажется, слегка опираются на левую ногу, чтобы нанести удар грабителю жезлом или булавой.

Юный фараон разбился на охоте, выпав из колесницы, и умер в возрасте восемнадцати лет.

Странное и, пожалуй, жутковатое впечатление оставляет голова царевны, дочери Эхнатона и Нефертити. Сначала кажется, что скульптор беспощадно запечатлел врождённое уродство девушки, её длинный, каплевидный череп, нелепо контрастирующий с красивым, чувственным лицом. И только потом понимаешь, что это смелый художественный приём. Неизвестный скульптор, возможно, влюблённый в свою модель, постарался отойти от жёсткого, бездушного канона. Сейчас такой художественный приём никого бы, пожалуй, не удивил, но три тысячи лет назад…

Когда доктор Хавасс добрался до сокровищ из погребения фараона Псусеннеса I, правившего в десятом веке до нашей эры, дипломат кашлянул и вежливо указал на часы.

– Что, уже пора? – прервался египтолог. – Жаль, я не успел рассказать всё, что планировал. Ну делать нечего, пойдёмте, мои господа.

Хавасс набрал код на замке служебной двери, и они оказались в подсобных помещениях. Здесь кондиционирование не работало, и специфический запах, который преследовал Вэ-Вэ с самого начала экскурсии, казалось, усилился. Они шли по тускло освещённым коридорам, спускались по лестницам, за стенами музейных залов был скрыт лабиринт, наподобие ходов в пирамиде. Два или три раза им попадались посты, причём майор заметил, что дежурили на них не простые солдаты, а опытные и тренированные коммандос, вооружённые до зубов.

Наконец они вошли в большой зал с низким потолком, в центре которого стояла массивная гробница из красноватого камня без крышки. Над гробницей потрескивал и стрелял искрами овал высотой метра в полтора и шириной в метр. Вокруг гробницы были расставлены стойки с приборами, в пластмассовых коробах лежали пучки кабелей, с аппаратурой работали десятка полтора то ли учёных, то ли военных в одинаковых комбинезонах без знаков различия. Светящийся овал был окружён видеокамерами на штативах.

К Вэ-Вэ подошёл сотрудник ФСБ, знакомый ему ещё по Москве.

– Здравствуйте, – сказал он, поживая руку спецназовцу, – у нас всё готово. А как вы?

– Готовы, – лаконично ответил Вэ-Вэ. – В чём будет заключаться переход?

– По-видимому, нужно будет просто вступить в портал. Переброс происходит мгновенно. Мы бросали в него разные предметы, и они сразу же возникали с той стороны . Да их и отсюда видно. Сначала мы бросали камни, которые подобрали на берегу Нила, видите? Вон они валяются. Потом стали бросать ветки и листья деревьев местных пород. Всё опять прошло гладко.

– А живые существа переправляли?

ФСБ-шник замялся:

– С людьми мы, по понятным причинам, не экспериментировали, а мышей, кошек и собак нам не разрешили использовать зоологи, боятся нарушения гомеостаза. Понятия не имею, что это такое, но им виднее. Тогда мы наловили насекомых, которые вряд ли сильно изменились за четыре тысячи лет, и выпустили их в портал.

– И что?

– Да ничего, – пожал плечами ФСБ-шник, – они исчезли, улетели, наверное. Мухи – они ведь и в Африке мухи, что с них взять? Во всяком случае, трупов ни по ту, ни по эту сторону мы не нашли…

– Ладно, с этим ясно, – кивнул Вэ-Вэ. – Ещё пара вопросов.

– Пожалуйста.

– Я правильно понял, что для перехода через портал не нужны никакие манипуляции? Потому что Райзман разрабатывал какие-то теории перехода…

– Абсолютно ничего не требуется! Шаг – и вы там.

– Тогда последний вопрос. Где американцы?

– Только что были здесь, – неприязненно ответил ФСБ-шник, – шестеро здоровенных парней в песчаном камуфляже, увешаны оружием и какими-то приборами, как в кино. Круче их только яйца. Настаивали, что пойдут первыми, от взаимодействия с вами категорически отказывались. Но в последнюю минуту прибежал какой-то их босс, весь в бейджиках и нашивках, приказал переброску отложить и куда-то увёл. Просили только передать вам для связи их радиостанции, вот они.

– Ну и пёс с ними. Когда начинаем?

– Всё готово, можно прямо сейчас.

Вэ-Вэ отозвал в сторону Райзмана и Ирину и негромко сказал:

– К переходу всё готово, начинаем прямо сейчас. Если передумали или есть хоть малейшие сомнения, советую отказаться. Никто на вас не будет в претензии, вы никому и ничем не обязаны.

– Нашли дурака отказываться! – хмыкнул Райзман.

Ирина отрицательно качнула головой.

– Так, хорошо. Тогда слушайте меня внимательно. Первым иду я. Следом, если всё пройдёт нормально, с интервалом в пятнадцать секунд, чтобы не свалиться мне на голову, идёт Райзман, потом ещё через пятнадцать секунд – Ирина. Повторяю: если со мной во время перехода будет что-то не так, в портал не лезть ни в коем случае! Особенно касается вас, Яков Исаевич! И не надо скептических улыбок, я не шучу. Вы меня поняли?

– Да понял, понял!

– Ирина?

– Всё будет в порядке.

– Сплюньте.

ФСБ-шник отошёл от приборов и повернулся к Вэ-Вэ, он заметно волновался и был бледен:

– Был бы верующим, сказал бы: «С богом!» А так: ни пуха! И возвращайтесь…

– К чёрту! – через плечо ответил Вэ-Вэ и, как опытный парашютист, нырнул в портал.

Переход через портал был похож на прыжок метров с двух, Вэ-Вэ даже устоял на ногах, но сразу же упал, откатился в сторону, вытянул «Беретту» из нагрудного кармана, прижался к песку и настороженно прислушался. Всё было спокойно, только шелестел ветерок, чирикали и посвистывали какие-то птицы. Выждав на всякий случай ещё несколько секунд, майор привстал на одно колено и осмотрелся, водя стволом пистолета за линией взгляда. Его выбросило на песчаный язык, засыпавший траву. Песок был мелкий, ярко-жёлтый и очень чистый, в глаза бросались только камни и ветки, заброшенные из будущего. Никакого мусора, свидетельствовавшего о наличии людей, вроде окурков, бутылок и консервных банок не было. Местность выглядела совершенно дикой и безлюдной.

Осмотр прервал Райзман, который внезапно шлёпнулся рядом с майором и на удивление толково сделал то, чему его учили на базе ФСБ, то есть откатился в сторону от места приземления и остался лежать на животе. Спецназовец посмотрел вверх. Там не было ничего, напоминавшего портал – просто синее небо с беленькими облачками – поэтому прибытие Ирины со стороны выглядело довольно странно: она появилась из ниоткуда и неловко упала на песок. Вэ-Вэ и Райзман поспешили к ней.