Уже проходя мимо лавки с пряностями, Гермиона вдруг заметила лохматую шевелюру друга: он стоял далеко от неё спиной и смотрел куда-то вдаль, а после резко обернулся, словно выискивая помощь, и крикнул:
— Эй! Вот он! Держите его!
Начался какой-то переполох, из-за которого Гермиона мгновенно поравнялась с епископом, бросила на него тревожный взор, различив в его глазах ту же тревожность, и бегло принялась оглядывать площадь, пытаясь понять, что происходит.
— Лаванда! Лаванда! — закричал Поттер.
Гермиона тут же выбежала вперёд, чтобы разглядеть в толпе девушку по имени Лаванда, которую она знала с самого детства, ранее проживая с ней в соседних домах.
— Дитя моё! — окликнул её епископ, но та не обернулась, а встала на носочки и задрала голову максимально высоко, чтобы разглядеть, что происходит.
— Она не слышит? — раздался ровный голос слева за её плечом, отчего Гермиона коротко обернулась и заметила рядом с собой господина Долохова.
— Вампир! — тем временем выкрикнул Гарри, ринувшись в сторону, и Гермионе наконец открылось то, на что, ей казалось, смотрели местные жители.
На дороге, среди лавок, стояла девушка с пышными светлыми волосами, доходящими ей до пояса, а рядом с ней был молодой мужчина, выряженный в дорогие одеяния с пышными манжетами и вышивкой из золотых нитей, только вот на них никто не обращал внимания. Гермиона поняла, что никто в их сторону не смотрит, а переполох приняли за попытку отвлечь торговцев для воровства, потому шум больше начал походить на ругательства одних и задорный смех других. Однако мужчина, что придерживал Лаванду в руках, настороженно огляделся, а после обратил на девушку игривый взор и широко улыбнулся, обнажая белоснежные ровные зубы. Гермиона видела, как стыдливо улыбается в ответ Лаванда, прижимая к груди свои ладони, и стоило ей от смеха опустить голову, мужчина тряхнул соломенными волосами, вздёрнув подбородок, и Гермиона встретилась с ним взглядом, мгновенно замерев и приоткрыв губы от вспыхнувшего в груди странного ощущения.
Мужчина мягко улыбнулся ей, задержав блестящий взор, и выпрямился, позволяя тонким губам расплыться в очаровании сильнее.
Это похоже на колдовство — Гермионе показалось, что в жизни она не видела мужчину более привлекательного, чем этот. Она буквально ощутила, как спокойное сердцебиение участилось и глухо зашумело в ушах, будто увеличив свою громкость. В этот момент произошло несколько вещей: светловолосый красавец подмигнул ей, отчего подкосились ноги; его глаза молниеносно сузились, и взгляд устремился к её груди, словно уловив громкий стук её сердца; тут же чужая ладонь прикоснулась к её плечу и на мгновение сжала, из-за чего Гермиона резко вздрогнула и отшатнулась, а после всего над ухом услышала бархатный тон господина Риддла по правую руку от себя.
— Тише-тише, мисс. Не стучите сердцем — слишком громко.
Гермионе казалось, она не понимает, что ей говорят, ибо шум сердцебиения полностью поглотил весь её слух, а лёгкая рука в этот момент показалась слишком тяжёлой, чтобы её смахнуть и вырваться из оков настигнувшего оцепенения. Она буквально ощутила, как вросла в землю, а громкое биение сердца звучит в такт ритмичным сжатиям ладони господина Риддла на её плече.
— Он вампир! — словно издалека кричал Гарри в задорном шуме рыночной площади, и, наконец, появление перед ней епископа, облачённого в рябящий фиолетовый цвет, вернули Гермиону в реальность — ладонь господина Риддла упала вниз, и с этим же оцепенение разлетелось осколками на пыльную дорогу, словно ничего подобного в последние несколько секунд её жизни не было.
— Стойте здесь! — выкрикнул господин Долохов, и две чёрные мантии высоко колыхнулись от того, как оба молниеносно бросились вперёд, в толпу.
Перед Гермионой замедлился весь мир: она проследила за тем, как молодой мужчина, что недавно подмигнул ей, заметил бегущих к нему двух незнакомцев. Его глаза расширились, а сам он резко оттолкнул от себя Лаванду, которая оступилась и влетела головой в приоткрытую раму лавки со сладостями, теряя создание. Гермиона ахнула в тот момент, когда красавец бросился наутек, и со всех ног побежала к старой подруге, чтобы справиться о её состоянии.
И наконец по площади стали раздаваться внушительные вскрики: «Вампиры! Вампиры средь бела дня! Вампиры! Прячься!».
Народ страшно загудел — все побежали с площади, роняя корзины и хранящиеся там покупки, а лавочники стали закрывать створки в надежде поскорее спрятаться от опасности. Толпа буквально чуть не вышвырнула своим потоком Гермиону с площади, но в какой-то момент она запнулась и упала ладонями в лужу грязи, ощутила, как несколько пар ботинок даже прошлись по её ноге, вызывая дикую боль и скулёж, а после сжалась, закрывая голову и бока, и принялась ждать, когда все пробегут мимо, потихоньку отползая к закрытой лавочке, молясь, чтобы её не задавили.
Гул отдалялся, и Гермиона обнаружила себя забитой под оконной рамой. Она быстро озарилась по сторонам, не увидела Лаванду, но обратила внимание, как некоторые лавочники подглядывают в щели створок, а после её кто-то грубо схватил за шиворот и принялся поднимать над землей.
— Иди сюда, дитя моё, — услышала она с придыханием голос епископа и поддалась его манипуляции увести её за телегу со стогом сена. — Нагнись.
Гермиона проползла под колесом и прижалась к нему, в то время как епископ опустился на колени рядом с ней. Спустя несколько мгновений она ощутила, как нервно бьётся в груди сердце, словно нарушая воцарившуюся тишину, а после заметила, что чёрные глаза епископа очень внимательно сканируют площадь из-под телеги.
— Что это было? — шепнула Гермиона, пытаясь восстановить дыхание.
— Вампиры, дочь моя, — высунув из кармана крест и до боли сжимая его в ладони, отозвался епископ, однако ни одна чёрточка на его лице даже не дёрнулась, оставляя его абсолютно спокойными и равнодушным. — Сиди здесь и не высовывайся.
— А вы? — сглотнув, прошептала та, наблюдая за сканирующим движением зрачков.
— И я, — выдохнул тот, затем перекрестился и поправил сутану, принимая более удобное положение.
— Долго мы…
Не успела Гермиона договорить, как послышался свистящий звук стрел, и оба интуитивно пригнулись низко к земле, пряча в ладонях головы. Они затаили дыхание, Гермиона осторожно развернулась, чтобы был виден обзор на площадь, и чуть не подавилась воздухом, увидев, как скоп коротких, похожих на дротики стрел буквально рассекают воздух и летят в неизвестном ей направлении. На подступе к рынку она разглядела две чёрные фигуры, стремительно бегущих в их сторону, и, засмотревшись на них, слишком поздно увидела, как буквально в нескольких шагах от них стоит тот самый молодой мужчина, за которым и бежали господин Долохов и господин Риддл.
Гермиона судорожно вздохнула, снова затаила от исступлённого ужаса дыхание и, борясь с оцепенением, медленно потянулась к епископу, чтобы заставить обратить на это внимание. Язык прилип к нёбу и совсем не поворачивался, а крик ужаса застыл в глотке.
Епископ ощутил лёгкое подёргивание за сутану, наконец посмотрел вбок, молниеносно отпрянул и одной рукой выставил перед собой крест, губами зашептав молитву, а другой — схватил Гермиону за плечо и заставил подняться, чтобы завести подопечную за спину и попятиться назад.
Но мужчина, кажется, в один миг потерял к ним интерес, лишь ярко улыбнулся, с разбегу заскочил на телегу, тем самым напугав епископа и Гермиону, ошеломлённо пригвоздившимся к стене, и подмигнул.
Острая стрела пролетела рядом с его копной кудрявых волос, заставив их шелохнуться. Мужчина нахмурился, на мгновение нагнулся, спрыгивая с телеги, обернулся на преследователей и помчался вглубь рынка, очевидно, рассчитывая затеряться в лабиринте лавочек и домов, как вдруг раздался громогласный выстрел.
На глазах перепуганной Гермионы красавец пошатнулся, а его колено неестественно подогнулось. Он сделал несколько широких шагов, хромая, и оступился, припав ладонями к земле. Его живописный, лучезарный взор превратился в хищный, а серебряные радужки заметно потемнели и обратились в сторону епископа и Гермионы, которые сильнее упёрлись спинами в стену, выжидая, что тот примется делать дальше.
