Сверху была волна плоти гиганта. Черный сок сумерек, которым он питался, медленно приближался к ней. Она не могла больше не шевелиться. Вторая волна конструирования его тела испугала ее больше, чем первая. Она не знала, как спастись. Она смотрела на плоть в надежде на то, что плоть мертва, и ее давно умершие части выпадут из нее. В этом случае осталась бы только кровь, движущаяся кровь. Тогда кровь найдет пустые тела. Кровь найдет пустые тела и раздует их. Она создаст среди неестественно застывших в ней огромных волн, подобных скалам, течения, чтобы напоить вновь пришедших существ. Не стоит ее касаться, потому что она выпотрошит и раздует внутренности, если они есть, если есть их полости. Этого не избежать – внутренности будут наполнены, а затем они начнут двигаться сообразно движениям потоков сумерек, они начнут двигаться и раздуваться и потом, став подобными скалам, они перестанут быть внутренностями.

Никак нельзя отличить, двигается ли фигура гиганта или нет, так же как никак нельзя различить, двигаются ли сумерки. Возможно, собственное движение ей удастся распознать. Начав двигаться, уже поздно прекращать – двигаться сложно, соблюдая верный размер движений. Верный размер движений надо соблюдать для того, чтобы не быть обнаруженной.

Предметы часто были неоднородными, отягощенными живыми или не живыми наездниками. Было сложно понять, является ли предмет или его наездник живым или не живым предметом, существом.

Характерно было то, что некоторые наездники, мерцая, всегда менялись местом с другими наездниками, тогда как некоторые просто покидали тело, и другие наездники могли поселиться на нем вновь.

Движение могло привести к неприятностям: движение или изменение движения. Существа могли заметить ее – наездники могли заметить ее, волны людей, несущие наездников, могли обнаружить ее. Здесь были существа короткого цикла и длинного цикла, привлекать внимание которых было опасно. Здесь было опасно, когда существа скручивались в воронку, питаемые расползающейся в воздухе тьмой. Встречи с кровью ей все равно было не избежать. Когда кровь гиганта коснется ее, возможно, он почувствует ее как один из своих органов. Движение привлечет внимание нижних существ – живых и мертвых движущихся волн. Движение могло бы не привлечь внимание, если бы она могла стать наездником: наездники перемещаются свободно. Наездники средних размеров бывают включены в тела гигантов. Наездники маленьких и средних размеров могут мерцать, их цикл обширнее, чем у существ, движущихся с волнами. Однако, наездники маленьких или средних размеров или существа, живущие с гигантами, рискуют быть ими поглощенными. Так скорее всего, было, потому что это можно было видеть, если это можно было толковать правильно.

Не стоит оставаться вместе с мертвыми волнами – они продолжают двигаться, обманывая своим движением. Можно было полагать, что она движется, потому что движется ее восприятие – можно было полагать, что битва была проиграна, когда ее движение началось. В любом случае, она в данный момент не могла испытывать каких-либо чувств, кроме страха. Кожа распространялась по крови тьмы и затем пухла и наполнялась, пока волны пребывали в ритмичном движении, повторяющемся с бессмысленным бешенством.

Она испытала смесь чувств ненависти и жажды справедливости. Верхняя, прогнувшаяся над ней часть воронки рассыпалась дождем тел. Тела ссыпались сверху в огромном множестве. Тела были сине-белесого цвета, того же оттенка, что и жидкий сумрак, разливавшийся вокруг. Часто тела были обернуты в неестественного цвета оболочки, выглядевшие жесткими и вмещавшими в себя сумрак. Тела неестественно изгибались и переворачивались – она видела на каждом из тел карликов-наездников. Они занимали большую площадь тел, раздуваясь в них гигантскими опухолями, перемещаясь по их поверхностям. Они падали вниз вместе с оседланными телами, делая формы тел волн неестественными, сложными, раздувшимися большим числом опухолей, шевелящимися, провисающими в разные стороны. Многие тела были повреждены – на их поверхности виднелись большие округлые и вытянутые раны, сочившиеся темной влагой. Тела быстро слетали сверху, ударяясь о твердую поверхность снизу, задевая кровь сумерек и расплескивая ее, удлиняя лежащую внизу нижнюю часть воронки.

Тела также образовывали островки – на них, обрубленных, копошились вздувшимися волдырями карлики вокруг кровоточащих ран, чей сок соединялся с соком сумерек. Тела ударялись о твердую запеченную поверхность света и раздавался приглушенный стук. Иногда стук сопровождался плеском, дополнялся звуком глухого рычания, причмокивания. Тела, встретившись с твердой поверхностью, опадали, безвольно замирали. Некоторое время они лежали неподвижно. Из них вытекала жидкость, их наполняла кровь сумерек. Потихоньку падали другие тела, их члены снова опадали, медленно грациозно стекая на застывшие оболочки света внизу и затем замирая. Упавшие тела постепенно начинали двигаться. Приводимые в движение карликами и наполненные жидкостью, погрузившиеся в нее, испачканные в ней своими оболочками, они медленно начинали ползти, принимая формы огромных червей, покрытых опухолями шевелящихся на них карликов, или они привставали, принимая форму загнутых воронок, один или два конца которых скользили по поверхности пола.

Рядом с собой она заметила небольшое тело. У тела не было головы. Оно стояло вертикально. Из широкого места расчлененной снизу воронки, которую представляло тело, текла красноватая темная жидкость. На теле не было видно карликов. Оно двигалось впереди жидкого потока сумерек, неуклюже и ассиметрично извиваясь, словно понукаемое им. Она прицепилась к телу без головы, из которого сочилась кровь. Тело бешено задергалось, стало извиваться. Тело, извиваясь, прогибалось не полностью, будто в него была вставлена недостаточно гибкая опора. Несмотря на то, что тело ускорило движения, когда она в него вцепилась, поток настиг его, оно осело, легло горизонтально. Его ткани, показавшиеся над жидкостью, медленно шевелились, приподнимаясь и опускаясь. Она держала тело, стараясь направлять его так, чтобы оно не задевало другие тела, бывшие рядом.

Вскоре вещи стали казаться вертикальными. Вещи поднялись. Некоторые вещи были выше других. Тело, в которое она вцепилась, шевелилось немного в течении. Возможно, она начала двигаться, и ее движения передавались полудетскому телу. Вероятно, игра началась. Теперь трупы было отличить почти невозможно, потому что все тела двигались так, что она не могла уловить момент, когда формы структур, обеспечивающих их движения, начинали повторяться. Она почувствовала себя ужасно глупой. Тела двигались очень быстро. Безголовое тело несозревшей женщины ускорило свои движения и начало извиваться так, что она с трудом могла держаться за него. Движения существ вокруг стали неуловимы, тело начало двигаться слишком быстро, поэтому она не могла управлять телом, следить за происходящим вокруг. Она почувствовала вскоре толчок, затем резкую боль. Боль появилась в одной точке ее тела – потом внезапно возникла в другой точке. Она посмотрела на тело, за которое она держалась – у того не было большого куска плоти ниже шеи: плоть была вырезана полукругом от шеи до плеча.

Из раны лилась кровь. Тело судорожно извивалось. Она посмотрела вниз – у тела была оторвана нога ниже колена – на ее месте висело несколько неровных клочков плоти, с которых падали темные сгустки: они выходили из ноги плотными и тяжелыми, один за другим, а затем распускались длинными, нежными прозрачными лепестками, которые питала паутина красных ярких прожилок, становящаяся от центра к краям все тоньше так, что лепестки по краям казались розовыми. Затем она посмотрела на собственное тело, немного отстранившись от тела, за которое она держалась. Она увидела, что вся ее грудь испачкана в крови. Она увидела свои окровавленные ноги. Она попыталась дотронуться до своей груди – она почувствовала, как ее рука прикасается к чему-то влажному, неровному. Ее рука скользила по поверхности, словно покрытой маленькими остроконечными мягкими предметами. Затем она то же проделала с ногой. В ноге она нащупала небольшой провал. Затем она еще раз посмотрела на кровоточащие тела, перевела взгляд на скользящие, быстро извивающиеся вокруг фигуры, закричала.