– Налей-ка мне квасу с медом, – сказал я.
– Деньги давай, – буркнул Волк.
Он сначала дождался монету, долго пробовал ее на зуб, а уж потом нацедил мне кружку. Правда, квас у него был отменный.
– Про Колобка слыхал? – спросил я.
Хозяин уставился тяжелым взглядом и стал ковыряться в зубах.
– Ты, часом не забыл, что самогоном торговать нельзя? Напомнить? – осведомился я вежливо и тихо.
– Разное болтают, – он посмотрел в сторону.
– Правильно. Как всегда. Может, видел кто чего интересного. Ежики, птички, белочки. Ты поспрошай, будь ласков. Сочтемся, ты меня знаешь.
– Ага. Птички, рыбки, жучки-червячки. Ты у Бессмертыча спросил бы, – осклабился Волчина.
– Я пока у тебя спрашиваю, – сказал я и посмотрел ему прямо в глаза. И смотрел до тех пор, пока он взгляд не отвел. Я много чего о его делишках знаю.
Бессмертыч – это Кощей Бессмертный, наш конкурент. Глава частного детективного агентства. Административного ресурса у него нет, зато денег навалом. Поэтому он в паре дел нас обогнал. Лесной народ злорадствовал. Почему-то никто полицейских не любит. С чего бы, действительно? Мы-то информаторам не платим. Ну, деньгами не платим.
Допил я квас, машинально обозревая окрестности. Ага, Козел с компанией, пару недель как на свободе. Старательно делает вид, что мы незнакомы. Двое Шакалов, интересно, как у них с документами? Чем лучше они оформлены, тем подозрительней цель визита. Как всегда, короче.
Спал я крепко, только видел дурацкие сны. То я за Колобком гоняюсь, то он за мной.
А посещение злачных мест дает результаты. Утром, только из дома вышел, подлетела ко мне Сойка:
– Про Колобка знаю. Медведь его съел, сама видела.
Я аж поперхнулся. Все-таки Медведь!
– Пройдемте в отделение, запишем ваши показания, – предложил я, – может, еще свидетели есть?
– А как же, есть. Еж.
И я оформил два протокола. Сойка и Еж утверждали, что видели, как Медведь съел Колобка. Сойка чересчур старалась. Еж был старый, буквально спал на ходу. Но даже место они указали правильно. И как я ни бился, на противоречиях их подловить не смог. Дело ясное.
Начальник меня похвалил, по плечу похлопал, сказал, что молодец, и намекнул на премию. А мне пришлось сообщать бабке с дедом новости.
Медведя арестовали. Вечером я напился до беспамятства. Я чувствовал: это не то, все не то и не так. А уже поздно, и ничего не исправить.
Неделю спустя.
– Ну что, ну где? – тараторила Сойка.
– Да вон, около пенечка, как договаривались. Я слово держу, – сказала Лиса.
Рядом с пеньком действительно было насыпано зерно. И надо клевать быстрей, пока другие не налетели.
– Ты только подальше отойди, – попросила Сойка.
– Как скажешь, дорогая, – ласково промурлыкала Лиса.
Сойка начала склевывать зерно. Вкусное, только пахнет почему-то смолой. А пень-то березовый. Она переступила, но левая лапка не двигалась. Прилипла. Сойка бешено рванулась вверх. Не успела.
Лиса, облизываясь, тщательно собрала разлетевшиеся перышки, скатала их в один ком со смолой и зерном, затолкала под корень и присыпала землей. Оглянулась. Вроде бы, никого. Еж скоро умрет от старости, а Сойка уже ничего не скажет. Вот и хорошо.
Как ветер перевесил вывески
Что за непогода разыгралась недавно в городе! Ветер так и гудел, так и свистел! Высоко в воздухе плясали и кружились листья, пакеты, фантики, бумажки, и прочий мусор. Весь вечер и всю ночь выла сигнализация и гремели крыши.
Утром дворники сметали сор, рабочие убирали поваленные деревья, владельцы машин чесали в затылках, прикидывая убыток. А еще ветер перевесил во всем городе вывески. Экий шутник! Теперь указатель к центру показывал прямиком на окраину города, «ГКУ ОДГУ ДО РАН» – на винный магазин, «ЦЗН Верхнепужского р-на» – на заброшенную стройку, а «Рыбснабстройнадзор» – на здание городской администрации. Но возмутительней всего была вывеска «Шаурма-пиво», которая лежала боком, уставив указатель прямо вверх. Разве на небесах есть шаурма и пиво? Весьма сомнительно.
Горожане, впрочем, не обратили внимание на перепутанные вывески. Ведь карты в телефонах никуда не делись и показывали верно.
Теремок-2
Не люблю трупы и телевизионщиков. Особенно, в такую жару. Но зазвонил черный дисковый телефон, и я снял трубку.
– Убили! – завопили из трубки.
– Адрес диктуйте!
– В Теремке, на съемках! Он тут лежит! – женский голос нешуточно истерил.
– Все остальные живы? – уточнил я.
– Да. Скорее только, – женщина зарыдала.
– Лесная, 40, съемки передачи Теремок-2, верно? Скорую вызвали?
– Неет, он мертвый!
– Ладно, сами вызовем. Лейтенант Прикольников принял, выезжаем.
Я позвонил в скорую. Только закончил разговор, как ожило яблочко-по-тарелочке. Начальство у нас прижимистое, по мобиле лишний раз не позвонит, а городский был занят.
Полковник Федотенков вид имел утомленный. Вентилятор напротив него с жарой, видать, плохо справлялся.
– В Теремке убийство, – сообщил он.
– Так точно, нам только что позвонили, – отрапортовал я.
– Ну разбирайтесь, меня уже спрашивают.
– Выезжаем!
– Хорошо, держите в курсе. Дело на особом контроле, – он зевнул, и тарелочка погасла.
На меня в упор смотрели две пары глаз – Вася и Кэп.
Вася – это Василиса Кирилловна (бывшая Кощеевна) Безродная (бывшая Бессмертная). Отчество и фамилию поменяла совершенно официально, только инициалы остались прежние. А Кэп – почти восточно-европейская овчарка. «Почти» очень большое.
– Вась, отвезешь? – сказал я.
Она кивнула и стала собираться.
– А я? – спросил Кэп.
– С тобой, конечно. Если получится, след возьмешь.
За время нашего отсутствия вряд ли кого еще убьют, а со всем остальным как-нибудь разберемся. Я повесил табличку: «Временно закрыто. Заявления складывать в ящик». И мы пошли к Васиному мотоциклу.
Вася почти весь год ходит в армейских ботинках, черной футболке с надписью: «Death Metal», кожаной косухе, черной, естественно, и в джинсах. А сегодня по случаю жары на ней была майка-алкоголичка, так что прекрасно видны и бицепсы, и трицепсы, и трапеция, и все остальное. Стрижка короткая, золотистые волосы ежиком торчат. А татуировок нет. И с алкоголем и куревом ничего не получается, организм отторгает, это она по секрету как-то сказала. Видно, папины гены.
Мы приехали. Я открыл дверь в Теремок. В большом зале было полно народу.
– А-а-а! Я этого не перенесу! – верещала Белка.
– Спокойно, все хорошо! – уговаривал ее Енот в белом халате.
Другой медик, человек, мерил давление молодому парню, лежащему на диване.
– Да сделайте что-нибудь! – надрывалась Белка.
– Воды принести? – кричал Волк.
– Укуси за бочок, – советовал Заяц.
В зале было не протолкнуться от народа, все мельтешили, шумели, спотыкались, охали. Я набрал воздуху побольше и гаркнул:
– Тихо! Полиция! Доложите, что случилось.
– Наконец-то! Сделайте что-нибудь! – взвизгнула Белка.
Вася шагнула вперед и обвела публику очень тяжелым взглядом. Все постепенно умолкли.
– Да ничего страшного, командир. Вон, давление 120\70, как у космонавта, – сказал медик, сворачивая тонометр.
– А почему на труп вызывали? Почему он так лежит?
– Сон волшебный. Околдовали его. Опасности для жизни нет.
– Ну так разбудите! – крикнула Белка.
– Прямо сейчас не получится. Это дело долгое, диагностики требует. Проще всего, если тот, кто его заколдовал, тот и расколдует.
– Немедленно… – начала Белка.
– А вы пострадавшему кем приходитесь? – перебил я.
– Я… я… Невеста!
– Штамп в паспорте имеется?
– Да какая невеста? Она ему на шею вешалась, проходу не давала. Истеричка, – сказала Лиса.
– Да ты… Да я…
–Тихо! Вопросы тут задаю я! – прикрикнул я на обеих, – Кэп, Василиса Кирилловна, давайте.
