— Это письмо кузнецу. Он мой старый друг, зовут Фраддлег. Пойдешь в гномью деревню, на центральную улицу, затем до перекрестка с большим грибом, оттуда направо… Дым увидишь издали.

— Спасибо, — ответил полуэльф, приняв бумагу.

— Я пойду с тобой, — сказала Ксаршей. — Хочу посмотреть город.

Они вместе вышли за ворота Моридиввера, на ярко украшенные улицы гномьего поселения. Ксаршей зевала по сторонам, рассматривая пестрые узоры на стенах, наряженных гномов и прилавки с разными милыми побрякушками. Глаза разбегались от обилия ярких флажков, бусинок и шнурков. Невольно друидке вспомнилось детство, праздники Бычьего Холма, ленты в волосах Ванды, развивающиеся, когда она танцевала, и венки из цветов.

Немного поплутав среди всего этого многоцветия, они все-таки нашли кузницу, о которой говорил Далмун. Добротная, с большой вывеской, на которой блестела свежая краска. На заднем дворе бойко стучали молотками подмастерья. В самой же кузнице потолок был гораздо ниже, чем в домах дварфов. Угольку даже пришлось наклонить голову, чтобы не ударится головой о притолоку. За прилавком стоял глубинный гном, делая записи в большую амбарную книгу. Полуэльф обратился к нему на подземном:

— Здравствуйте. Далмун сказал, что вы сможете мне помочь.

Он передал гному письмо. Тот неторопясь прочел его.

— Да, — наконец сказал кузнец, — Это сложный заказ, но мне приходилось обслуживать иноземцев. К завтрашнему утру будут готовы… — пожевав губами, он осторожно продолжил. — Далмун осмелился осветить суть вашей проблемы.

Уголек пронзил его внимательным взглядом.

— Я прочел, что вы ищите ответы, — продолжил кузнец. — Дело в том, что есть возможность получить их, дело лишь в том, сойдетесь ли в цене.

Ксаршей удивленно посмотрела на гнома, за тем на парня.

— Но, к сожалению, у нас нет денег, — произнесла она.

— Она берет не только деньги, — тихо ответил Фраддлег. — Все будет зависеть от того, что вы будете готовы заплатить. Однако выбор ваш.

— О ком вы говорите? — взволнованно спросил парень.

— О Дасни из Бронзоискателей. Заинтересованы?

Уголек горячо закивал, а девушка почувствовала тревогу. Пока гном объяснял Келафейну дорогу, она пыталась понять, откуда появилось это мерзкое холодное чувство.

— Но будьте осторожны, с ней нужно держать ухо востро, — напоследок сказал Фраддлег прежде, чем они удалились.

— Может не надо? — спросила друидка, когда они вышли из кузнецы. — Мне как-то не по себе.

— Мне тоже, но попробовать стоит, — ответил парень.

Лицо у него было решительное, и Ксаршей погрустнела. Вряд ли удаться отговорить его.

Они добрели до кособокой хибары на отшибе деревни, огороженной кривым частоколом из зархвуда. На кольях красовались черепа зверей, а в воротах колыхались подвешенные на тонкие нити кости, словно гирлянды к празднику. Двери не было, вместо него проем прикрывал заплатанный полог. Келафейн вежливо постучал по дереву, и из домика раздался голос:

— Кто пришел?

— Нам сказали, что вы можете дать ответы на вопросы… — ответил Уголек.

— Аааа… Заходите.

За пологом парень угодив в звенящую занавесь из костей, словно птица в сетку. Из темноты раздался каркающий смех, и Ксаршей увидела сидящую на земле сморщенную гномиху. От нее разило немытым тело, старостью и тленом. Вся темная хибара была пропитана запахом могильной земли. На грязной скатерти перед ней лежали мелкие косточки, камушки чаши и ножи.

— Какой вопрос вас интересует? — проскрипела гномиха.

Парень сделал шаг вперед.

— Я ищу свою сестру. Я хочу знать, где она.

Гномиха посмотрела на него долгим подслеповатым взглядом, а затем спросила:

— Чем заплатите?

— У нас нет денег, к сожалению, — вздохну Уголек. — Чего вы хотите? Я могу принести редкие травы и редких зверей, я могу…

Она заставила его замолчать величавым движением руки:

— Это не та плата, которую я хочу.

— Тогда скажите, что вам надо?

Старуха улыбнулась. Зубов у нее осталось мало.

— Не скажу. Ты просто заплатишь это. По рукам?

Она протянула маленькую сморщенную ладошку. Уголек удивленно приподнял брови, но никак не мог отвести взгляда от этой подрагивающей темной пятерни. В хибаре стало вдруг нестерпимо холодно.

— Не надо, пожалуйста, — простонала Ксаршей.

— Я скажу, где твоя сестра, но не бесплатно, — сказала гномиха. — Решай.

Друидка схватила парня за локоть:

— А вдруг ты заплатишь своей жизнью и здоровьем? А вдруг, даже узнав, ты не сможешь помочь Талнисс?

Уголек поджал губы:

— Нужно попытаться.

— Может, она ушла добровольно и не нуждается в твоей помощи, — почти закричала друидка.

— В Подземье? Добровольно? — Уголек вырвал локоть из ее ладони, почти перейдя на крик. — Что если она сейчас в рабстве? Что если ее хотят принести в жертву? Ты предлагаешь мне вернуться и попытаться забыть ее? — он порывисто протянул ладонь, обхватив маленькую ручку гномихи. — Да, я согласен!

Крак! — словно трещина в толще льда. Снова пахнуло стужей, лицо гномихи сморщилось в улыбке, превратив ее на мгновение в засушенную мумию. А затем, словно кусок отколовшегося ледника, рухнуло вниз сердце Ксаршей. Она выскочила из хибары, ничего не видя из-за пелены подступивших слез, упала на камень рядом с околицей. Горячие потоки хлынули по щекам. Глупый мальчишка, не послушал ее, поступил по-своему. Что с ним теперь будет? И, главное, что теперь будет с ней? Эльфийка содрогнулась от ужаса, представив, как ей одной придется идти по Подземью, полному неизвестных ужасов, пробивая путь к поверхности. Она достала триллимак с пометками Уголька, развернула, думая, что трезвое практичное планирование сможет отвлечь ее. Нет, слезы пуще прежнего брызнули из глаз.

Она долго просидела, ожидая Уголька. Слезы успели высохнуть, оставив полное опустошение на душе. Хлопнул полог, парень почти выбежал из хибары. На нем не было лица.

— Пошли обратно, — пробормотал он.

Машинально встав, девушка побрела за ним. Парень подрагивал как от озноба, но шаг чеканил решительно.

— Я знаю, где она. В Баракуире, ждёт чего-то, — сказал он, не оборачиваясь.

— Какую цену она запросила? — холодно поинтересовалась девушка.

— Я не знаю, — ответил полуэльф. — Она сказала, что потом пойму.

— Как далеко Баракуир?

— Близко. Четыре дня и спуск. Я пойду завтра, после того, как заберу стрелы, а ты не обязана. Можешь остаться в цитадели и, если хочешь, безопасно выйти на поверхность с каким-нибудь караваном.

В горле Ксаршей встал ком, к глазам опять подкатили слезы.

— Что происходит? — спросил Уголек обернувшись. — Ты какая-то странная.

“Он бросает меня здесь! Бросает! — пылало раскаленным железом в голове у эльфийки. — А он обещал, что не бросит! Он обещал, что всегда будет рядом, будет защищать! Обманщик, лгун!”.

— Останься в цитадели, — повелительным тоном сказал Уголек, устремившись вперед. — Это мой выбор, мне шишки собирать.

Ксаршей затрясло от ярости и отчаянья. Подобрав с дороги камушек, она со всей дури кинула в удаляющуюся фигуру. Он удивительно метко ударил в затылок.

— Ай! — парень обернулся. — Ты чего?!

Говорить с ним не хотелось. Она прожгла его яростным взглядом и пошла в сторону цитадели, обогнав его.

— Эй! — крикнул он ей, догоняя. — Что это было?

Его ладонь цепко сомкнулась на ее запястье. Ксаршей дернулась, но хватка у него была крепкая.

— Я не хочу тебе зла. Что происходит? — сказал он ей. — Ты злишься на меня? За что?

— Ты подумал только о себе… — зло сказала ему друидка. — Похоже, в тебе больше дроу, чем во мне.

От неожиданности он выпустил ее запястье:

— О себе? В каком смысле?

— Выйди наверх с караваном, — зло прорычала Ксаршей. — Оставайся в цитадели. Я не знаю, как из Калимшана добраться до своего леса, но тебе на это, похоже, наплевать.

— Когда я вернусь, то отведу тебя домой, — сказал полуэльф, заглядывая ей в глаза, — но я не могу сделать этого сейчас. Далмун и его семья позаботятся о тебе, — он нахмурился. — Я не собирался бросать тебя на произвол судьбы, просто ты явно против моего решения, и я не буду подвергать тебя опасности из-за собственных решений.