Союзники, потеряв более тысячи человек — практически всё, что имели, — сдулись. К счастью, это только помогло. Китайцы стали сдавать гарнизоны, кто — уходить на восток, а кто — и просто сдаваться. Получается, на западе — всё, как и планировали. Объявлено о создании двух государств, Советский Союз и ещё десяток государств их тут же признали. Самое интересное, что не только страны Варшавского договора. Кстати, Румыния без Чаушеску перестала китайцам в рот заглядывать — признали Илийскую Советскую Социалистическую республику одной из первых, а Джунгарскую Народную республику, хоть и через день, но тоже признали. Так вот, кроме «братушек» всевозможных, признали новеньких и несколько серьёзных стран. Индия, её вечный враг Пакистан, шах Ирана отметился, Египет, Сирия, а за ними — и весь мусульманский мир. Поддержали единоверцев. Куба не признала пока — зато, как это ни удивительно, признала Бразилия. Какой-то выверт в голове фашистского диктатора. Хотя, по глубоком размышлении, Пётр для себя нашёл обоснование действиям Артура да Коста-и-Силва. Это он напомнил США, что пора новый транш кредитов вливать в экономику Бразилии — а то могут и переметнуться.

А может, просто Артуру китайцы не нравятся? Одним словом, на Западе всё предсказуемо и понятно. А вот на Востоке — ничего не понятно! У Китая там, на самом востоке, чуть не миллионная армия стоит. По идее, должна попытаться на наш Дальний Восток напасть. Там ждут — неделю уже в полной боевой пребывают. Спят урывками и стоя, как кони — а Китай молчит.

Выжидает? Пока длинноносые обезьяны расслабятся? Боятся? Атомных бомб? Войны на два фронта? Или просто некому приказ отдать? Или этот приказ никто не собирается выполнять? Неясно, и оттого муторно на душе.

Война там громыхает. Все, кто мог, ввязались. Ким Ир Сен одним рывком смял оборону и прошёл вглубь Корейской республики на сотню километров. При этом Сеул остался в тылу, в кольце. Американцы срочно эвакуируют своих штатских, да и часть военных. Зато они отыгрались на китайцах — сбросили на Харбин и Пекин атомные бомбы. Отомстили. У Тайваня тоже дела не очень, их прорыв через лаосскую границу китайцы просто задавили количеством. Ну, погибло десять-двадцать тысяч человек — но и врагов больше нет. Даже пленных. Никто гоминьдановцев в плен не брал. Чуть лучше на Хайнане, но пока бои ещё идут — и потери у американцев и Тайваня огромные. Тоже десятки тысяч. Там и Япония отметилась: её силы самообороны подошли на паре кораблей, и совершенно неожиданно оба взлетели на воздух. Не все, видно, подводные лодки американцы уничтожили у НОАК. Теперь там всё, что можно, пиндосы стянули — ловят этого призрака чёрной кошки в чёрной комнате.

На Юге идут позиционные бои в соляной пустыне. Индия её захватила и китайские гарнизоны почти уничтожила. Где-то там, в горах, у НОАК остался аэродром, и они прилетают на вполне себе современных для Китая Н-5, обстреливают индийские войска. А ещё недобитки изображают из себя партизан.

А что США? Американцам несладко — воевать сразу на три фронта они не привыкли. На Севере — Северная Корея, на Юге — Северный Вьетнам, а в центре — Китай. И никто не собирается успокаиваться — только вводят и вводят новые части. Три флота на подходе, и Шестой уже Суэцкий канал преодолел. Второй с Четвёртым тоже стронулись с места, но им ещё прилично чапать.

Когда они сбросили первую атомную бомбу на Харбин, наши мидовцы попытались урезонить «партнёров», но те насупились и ответили: как только, так сразу, вот переломят ситуацию — и бросят бомбить. И на следующий день бросили. Три маленькие бомбы на промышленные районы Пекина. Неясно, успокоятся или нет. У Китая много городов — Шанхай вон неподалёку.

Отдал истукану бумаги, хотел было задуматься — не дали. Пришла медсестра. Лиза Бричкина. Ну, это её так Пётр про себя сначала называл, а потом как-то перепутал, да и вслух сказал, мол, «спасибо, Лизавета».

— Так меня Леной зовут, — улыбнулась и поправила.

Почему Лизавета? Ну, чем-то похожа. Светлая блондинка с короткими волосами, и плотненькая такая вся, сбита. Ямочки на пухленьких щёчках, а глаза — аж синие.

Сейчас перевязала ногу, сделала укол — Пётр почти и не почувствовал. Молодец. Решил похвалить.

— Очень хорошо ты, Лизавета, уколы ставишь. Прямо лучше всех в мире. Отблагодарить тебя надо. Так что готовь дырочку.

Типа, для ордена — в одежде проковырять.

Лена-Лизавета отшатнулась и, покраснев до корней волос, говорит:

— Пётр Миронович, у меня муж! И Светка, девочка. Ну, в смысле, дочь. Три года.

Пётр в первую секунду не въехал, при чём тут кузнец.

Медсестра попятилась, но, дойдя до двери, остановилась, и говорит, потупившись:

— Да днём и народу много ходит, ещё застанут… Может, послезавтра? Я в ночную дежурю, — и, сверкнув ямочками, шмыгнула за дверь.

Пётр так и остался с открытым ртом. Вот и думай теперь: то ли нужно срочно выписаться до послезавтра — а то ли болезнь себе придумать, чтобы Чазов не выписал до послезавтра?

Плотненькая Лизавета, вся выпирающая из халатика, сосредоточиться на войне мешала. Решил, чтобы избавиться от образа, перенести его на бумагу — не получилось. Стих не придумывался, зато вспомнился чужой — как-то наткнулся, посмеялся, но был он корявенький. Доработал сейчас. Получилось вот чего:

«Тюлень», подумала акула,

Завидев на волнах меня.

А я худела, между прочим,

Три дня, три дня, три дня, три дня.

Четыре получилось? Ладно. Болеть или не болеть? Вот в чём вопрос!

Событие тридцать второе

Двое химиков в лаборатории:

— Вась, опусти руку в этот стакан.

— Опустил.

— Что-нибудь чувствуешь?

— Нет.

— Значит, серная кислота в другом стакане.

От лежания мысли в голове путались. Пётр встал, по коридору прошёлся. Спустился в холл, там наткнулся на Шелепина. Хотел уйти — много народу пришло к Александру Николаевичу. Жена, наверное, с ней ещё помоложе женщина, дочь, судя по всему, и мальчик — ну, получается, внук.

— Коленька, перестань, — Тишков уже собиравшийся уходить, на окрик обернулся. Мальчик-внук играл на подоконнике машиной. Не простой электрической, в смысле, на батарейках. Машина жужжала и мигала.

Коленька увидел чужого дяденьку и спрятал жужжалку за спину. Пётр улыбнулся (как называется внук вождя?) вождёнку — и поковылял, путаясь в полах халата, наверх.

Лёг, взял «Правду» утрешнюю — и отрубился. Правда — она вечно в ступор народ вгоняет. Приснился сон эротический с Лизаветой, но досмотреть не дали. Пришли Фрейдлина с Александром Генриховичем Франком.

— Рахиль Хацкелевна, — начал Тишков. Хотел объяснить, что нужно попробовать вылечить Шелепина без операции — и тут торкнуло.

Всё как всегда — цепочки соединились. И вот когда это случается, всякий раз поражается Пётр, почему в его светлую каштановую голову раньше не пришло. Столько времени, блин, потерял! С этого надо было начинать, а не с Виагры. Да, она принесёт миллиард рублей — прямо как нефть. Но есть вещь, которая принесёт сотни миллиардов! Её одной хватит, чтобы все автозаводы мира купить и в СССР перевезти. Без этой ерунды невозможно будущее. И это не сложнейшая микросхема, не процессор. Это хрень, доступная к изготовлению прямо сейчас! И слава Богу, что хоть не опоздал — через год её изобретут. Правда, изготавливать не будут. Потребуется ещё два изобретения и почти сорок лет, чтобы это открытие перевернуло мир. А вот он знает все шаги. Как делать — не знает, а как ломать — пожалуйста. Лет пять-семь назад решил разобрать и посмотреть. Разобрал. Удивился. Полез в интернет. Опять удивился. Разобрал более вдумчиво. Есть ведь, мать их, умные люди!

Цепочка. Шелепин — внук — машинка — батарейки — Фрейдлина. Получился литиево-ионный аккумулятор.

И, самое главное, все неправильные шаги он знает. Не надо делать взрывоопасные литий-кобальтовые, не надо делать и литий-марганцевые, которые не держат, при прочих достоинствах, холод. Можно сразу перейти на литий-ферро-фосфатные. Формула элементарная — да это даже и не формула.