— Вот так просто? — сунул ручку назад яблочный Редько.

— Всё гениальное просто.

— Дак а чего вы, в бога душу мать, весной не сказали?! Чёрствый вы человек. Ой, простите, Пётр Миронович! Занесло. Просто подумал о миллионах убытка по всей стране — да и у нас на миллион потянет.

— Забыл.

— Извините, Пётр Миронович. Сорвалось. Вы же не обижаетесь на старика?

— Я радуюсь, что такие старики существуют.

Интермеццо тринадцатое

Как же хочется порой положить лимон не в чай, а в швейцарский банк…

— Видите, как хорошо рисует эта девочка! Натали, нарисуй, пожалуйста, чай в стакане.

— Вам с сахаром, или без?

Андрей Антонович Гречко отложил очередную сводку и встал со стула. Эти пацаны совсем озверели! Опять старослужащие забили новобранца до смерти. При этом сам маршал душой был за старичков. Убитый был таджиком. Получив от родственников посылку, он затеял продавать в роте насвай.

Об этой гадости, что прёт в армию из среднеазиатских республик, министр обороны знал — ему даже приносили показать изъятое. Тоже, кажется, изъяли у таджика или узбека, да и нет разницы. Советовали даже запретить получение посылок из среднеазиатских республик, но Гречко тогда на это не пошёл — да и сейчас не пойдёт. Нужно досматривать? Прав нет! Не зона всё же. Не тюрьма.

И что, лучше вот матери отправить сына с проломленной головой? И даже не отправишь так, лицо-то обезображено. Нужно везти в закрытом гробу. Как, бля, подскочит авторитет армии в этом таджикском кишлаке!

— Артём! — Гречко отошёл от окна, в которое вглядывался, решая, что делать с этой мерзостью в армии, — Артём, — он повернулся к, сидящему за столом и принёсшему сводку по погибшим в армии за июль 1969 года капитану, — ты состав-то знаешь? Мне тогда говорили — табак, говно какое-то…

— Так точно, товарищ маршал Советского Союза, — вскочил грузный молодой человек, сын его боевого друга.

— Не ори — и давай без «Советского Союза», я знаю, какое у меня звание. Что за состав?

Капитан явно этот вопрос ожидал: сел, достал из большой красной папки лист бумаги.

— Вот справка. В состав того насвая, что изъяли из посылки рядового Шарипова, входят: гашеная известь, верблюжий кизяк, куриный помет, сухофрукты, различные специи для увеличения слюноотделения, растительные масла и зола растительного происхождения для увеличения щёлочности, ну, и сам очень мелко перетёртый табак.

— Ссука! Верблюжий кизяк, куриный помёт… И они всё это в рот тянут?

— Причиной избиения именно этот факт и послужил. Сержанты Голиков и Миусов знали состав, и во время драки кричали: «Ты нас говно хочешь жрать заставить?!!».

— Всё, хватит миндальничать! Это уже не дедовщина. Наркотиков нам только в армии не хватает! Иди, Артём. И скажи в приёмной Сергею, чтобы сделал чай и никого не пускал двадцать минут. Подумать надо.

Подумать не получилось — и даже чаю попить не получилось. Пронзительно зазвенел телефон слоновой кости с гербом Советского Союза там, где у нормальных аппаратов диск с циферками.

— Когда уж закончится-то? — проворчал себе под нос Андрей Антонович и снял трубку.

— Товарищ маршал Советского Союза! Ким Ир Сен отдал приказ перейти границу, — звонок был из МИДа.

— Спасибо.

Гречко стоял и смотрел на портрет Ленина на стене. Ну, всё, как и ожидалось. Так и предсказывали аналитики в Генштабе. Ещё два игрока не вступили в игру. Молчит шах Ирана — и никак не отреагировал Афганистан. Трубка противно пищала, но маршал не спешил приземлять её на сверкающий золотом герба аппарат. Положишь, а она снова забренчит, ещё одну пакость выдавая. Подумать не дадут.

Нет, не думалось. Всё шло вроде по плану — но свербело в темечке: зря, может, они этот муравейник разворошили? Почти двадцать пять лет мирной жизни, а тут опять пацанов под пули отправлять.

Министр мотнул головой, хрень эту из головы вытряхивая. Советский Союз создал самую мощную армию в мире! Люди недоедали недосыпали. До сих пор нет по телевизору и холодильнику в каждой семье. Деньги шли не на холодильники, а на танки и подводные лодки. Пришло время. Лучше погибнуть в бою за Родину, чем быть до смерти забитым своими же однополчанами за продажу наркотиков! Андрей Антонович пошёл к двери через весь длиннющий коридор. Мог бы и позвонить, но вот хоть минутку ещё почти, оказывается, спокойной жизни… Открыл одну дверь и приоткрыл вторую.

— Сергей. Что с чаем? Лимон не забудь сахарком присыпать. И соедини меня с Лосиком Олегом Александровичем.

Пошёл назад, не закрыв двери, чтобы чай не расплескал Серёжа, открывая. Гречко любил пить горячущий, прямо кипяток, из стакана в мельхиоровом подстаканнике с танками. Подарили как-то серебряный набор — но серебро, оказалось, очень хорошо тепло проводит, аж рука не терпит. Какому идиоту пришло в голову из него подстаканники делать?

— Алло, третий? Соедини меня с командующим Дальневосточным Военным округом генерал-полковником танковых войск Лосиком Олегом Александровичем. Срочно, — вот вечно молодёжь спешит не туда. Мог бы и чай сначала занести.

Интерлюдия без номера

Написана, в основном, Евгением Дудченко. Вот, пошли первые ласточки в ответ на мой блог. Чуть подправил. Согласен, что Индия с Пакистаном дружить не будут, даже против кого-либо. Непримиримые враги.

Аналитический центр, где-то в недрах правительственных учреждений Вашингтона.

— Чёртовы южные павианы, грёбаные жёлтые макаки! — в сердцах кинул грузный обладатель учёного звания, подвизающийся в качестве старшего доверенного аналитика немаловажной персоны, вхожей в высокие кабинеты Вашингтона. Работёнка была непыльная и даже интересная, сопряжённая с допусками очень высоких степеней. Один нюанс: в случае провала шефа его присным могло прилететь очень неслабо, а потому, учёный муж ответственный за столь важную умственную работу, и распалялся так, как будто на шило присел ненароком.

Его товарищ по несчастью, уже которые сутки покидающий аналитический центр, чтобы только упасть на кровать и отправить естественные надобности, криво усмехнулся.

Инцидент на Каракорумском шоссе ничуть не охладил решимости пакистанцев, ну а про китайцев, закусивших удила и прущих напролом к своей цели, и говорить нечего. Впрочем, какого бы невысокого мнения ни был аналитик об индийских военных, но уж в способности тех тормознуть китайский прорыв в горных теснинах он не сомневался. Действия китайцев скорее походили на жест отчаяния — но решимости им было не занимать.

Не спрашивая старшего товарища, младший аналитик нацедил себе в стакан холодной шипучки и, развязав галстук, откинулся в кресле. Жара! В отличие от старшего товарища — политического назначенца, он был кадровым работником отдела, гораздо глубже погруженным в тему, и прекрасно понимал: если пакистанские военные дали шенкелей своему верблюду, то остановить их будет не так просто. Индия для них — непримиримый враг, укусить которого, а ещё лучше — не просто укусить, а вырвать хороший кусок мяса — дело святое и богоугодное. Чёртовы фанатики!

Но делать что-то было нужно. Политическое руководство регулярно требовало отчётов и вариантов разрешения множащихся проблем — а они росли неудержимо, как снежный ком. Точечные атомные бомбардировки Китая были ошибкой, втянувшей страну в ещё одно ненужное противостояние — и это тогда, когда они по уши увязли во Вьетнаме, где конца и края так по сей день и не видно. Надо было позволить Советам продолжить их вялотекущую грызню с жёлтыми — а что теперь? Чёртовы амбиции тупых политиканов! И даже более-менее вменяемый Генри Киссинджер, бывший его профессор в Гарварде, что теперь стал Советником по Национальной Безопасности, лишился мозгов — ратует за продолжение «воспитания» Китая.

— Слушай, а что, если попросить Иран побряцать оружием у границ с Пакистаном? — наконец пришла ему дельная мысль.

— А под каким соусом? И зачем это персам? — поморщился и махнул рукой старший.