* * * Теллурия – страна огромных женщин, страна шаманок в беличьих мехах, рыжих женщин с памятью поколений. Когда тебе встретится теллурийка, не спрашивай её о смерти. Она может ответить, но ты не спрашивай. Засыпая в объятиях теллурийки, ты и так увидишь, как проносится вереница прекрасных лиц. Вот её бабушка, бабушка бабушки, бабушка бабушки бабушки. До бесконечности. Теллурия – страна каменных знаний, величественных ответов. Если ты встретишь теллурийку в юности, как встретил я, не совершай ошибку, не спрашивай её о смерти. Не спрашивай хотя бы в первую ночь. Теллурийка войдёт и закроет дверь изнутри. Ты не сможешь ей не поверить, ей – всем этим женщинам, из которых сложились века. Полёту размашистой птицы. Холодному шёпоту гор. Теллурия – страна первобытной музыки. Гигантский маятник солнца создаёт эту музыку в воздухе, которым больно дышать. Этой музыкой больно дышать. Теллурийки — ноты, которыми пишется партитура. Не спрашивай теллурийку о смерти. А если всё-таки спросишь… * * * Вьётся вьюга над водою, вихри снежные крутя. Мертвецов родных не стою — без однако, без хотя. Никогда я не поверю в их зарытые глаза, хоть эмоция потеря — хоть секреция слеза. Что вы, грёбаные черти, изгибаетесь дугой? Заболоцкий знал о смерти больше, чем любой другой. Вьюга тише, тише, тише, отзови чертей своих. Кто ещё другой напишет про моих усопших стих? Вьюга мылится за ворот, пробираясь наугад. Лучший вид на этот город — восемнадцать лет назад. * * * Московская осень окрасит листы раздрызганным цветом положенным. В морозце волнующем встретишься ты, как будто орешек в мороженом. Такая эпоха подвижная: глядь — как будто и не было года. Холодные нити раздвинув, гулять мы будем, и будет – погода. Последние станут тянуть корабли гнусавые, долгие нити. В расплывчатой, вежливой дымке вдали — кристаллики Москоу-сити. Ты будешь как солнце, как брют за края, взволнованная, настоящая. И слишком уж синяя куртка твоя, из бубликов состоящая. Так будет. И ты не забудь, опьяни до звона, до резкого взлёта. В конце-то концов, лишь подобные дни действительно стоят чего-то. * * * Разлипается сон, проявляется полка. Если птицы включились – до рассвета недолго. Между мной и не-мной возникает граница: между тем, что приснится и что не приснится. Я пытаюсь, пытаюсь ухватить это нечто, сам в себя осыпаясь, как цемент или гречка. Это сильная точка, в ней рождаются страхи, в ней – ушедшие люди, работящие птахи. Я хочу объяснить этим птицам и людям, что они – это важно, и важнее не будет. Но всегда исчезает эта сильная точка, осыпается гречка, осыпается ночка. Невозможная плотность секунд наступает, и часы на пропеллере стрелок взлетают. * * * Длится июнь сероглазый прекрасным летом года живых – и нескоро до года мёртвых. Не угадать, что останется монолитом — что унесёт постепенно водой и ветром. Лица смешаются с практикой преддипломной, а имена и фамилии не поладят. Можно забыть людей, а погоду помнить, чтобы потом из неё проступали люди. Город во мне срастается стоязыкий из голосов любви, голосов досады. Шины машин производят такие звуки, словно в стакане бранятся вода и сода. Вот бесконечный мост, бестолковый зонтик, всё расплывается, нужен восстановитель. Там, где, по сути, точно должна быть кто-то, только вода и ветер, вода и ветер. Не исчезай или вместе со мной исчезни. Я загадал желание на ресничке. Вечный июнь отражается в круге жизни, вечно бранится дождь со стоглазой речкой. * * * Хорошо ходить, создавая ногами шорох, обводить дотошно контурные скрижали. Так шуршали крылья ангелов тех, которых с журавлями вместе в Индию провожали. Закрывайте двери, пожалуйста, ведь иначе в этот храм шуршащий доносится унца-унца. Вспоминаешь тут же: поддатые тоже плачут, и особенно громко плачут, когда смеются. Просто лето кончилось – и никаких вопросов. Лето просто кончилось – и никаких ответов. лето кончилось просто кончилось лето просто просто кончилось лето кончилось просто лето Номинация Проза. Второе место
Ислам Ханипаев Типа я. Дневник суперкрутого воина Повесть Пятница. Делать уроки для слабаков – Тебе нужны какие-нибудь вещи! – сказал раздосадованно Крутой Али. – Какие вещи? – спросил я. – Ну такие, чтобы ты сразу злился. То есть вспомнил их – и сразу злой! – С ходу? – С ходу! – Как Халк? – Да, точно, как Халк или лучше как я. Я бы выстегнул Гасана-Вонючку. |
