— Кто это?
Хочу, чтобы голос звучал равнодушно, но вместо этого получается жуткий скрип, намекающий на будущие проблемы моей зубной эмали.
— А, это Нанами-сенсей, — с готовностью отвечает Нобара.
Она занята тем, что исправляет недоразумение, созданное на моей голове Сатору.
— Тоже учитель?
— Вроде нет, но он был наставником Итадори. Годжо попросил его.
— Вот оно как, — бурчу я себе под нос.
Зная трепетное отношение Сатору к Юджи, можно предположить, что подобное решение следствие безусловного доверия. Но даже без всяких логических цепочек видно: двое мужчин понимают друг друга с полуслова. Более того, этот странный Нанами постоянно поворачивается спиной к Годжо, когда тот что-то ему рассказывает. Сатору задаёт кучу вопросов, а маг в костюме в это время увлечённо выбирает самую мягкую булочку в хлебной корзине. Говорит о чём-то с парнем в шапке, пока Шестиглазый пытается вклиниться между ними и обратить на себя внимание.
— Я закончила, — отвлекает меня Нобара.
— Как я выгляжу?
Жаль, что я не подумал об этом, выходя из комнаты. Нацепил на себя первую попавшуюся толстовку. А этот хрыч в дорогом костюме. Ещё и галстук леопардовый. Хочу сюда своё прекрасное парчовое кимоно с золотой росписью.
Меня раздражает всё в Нанами. То, как идеально лежат его волосы. Небрежная усталость, с которой он отмахивается от Сатору. Абсолютное отсутствие интереса к моей персоне. Будто бы я пустое место.
— Ну у вас вена на лбу выступила…
Щупаю свою кожу, действительно — вздувшийся сосуд.
— Она меня не портит?
— Нет, вы очень красивый, Хоо-сан.
Почему-то слова Кугисаки ни капли меня не успокаивают. Присутствие Нанами заставляет меня желать творить всякие безумные вещи. Хочу пройтись перед ним на руках. Сесть на шпагат. Запихнуть себе в рот весь хлеб со стола. Неожиданно поцеловать Годжо. Да что опять со мной творится?
— Оно тоже здесь?
Узнаю этот голос, потому что слышал его с утра. Нанами наконец обратил на меня внимание.
— Рядом с детьми? — продолжает он, глядя прямо мне в глаза. — Сатору, это легкомысленно.
— Да, Нанамин, он постоянно здесь крутится, — поддакивает ему Итадори. — Хотя он же парень Годжо-сенсея… Да и вроде не такой плохой. Только немного странный…
Спасибо, Юджи, пожалуй, это лучшее, что ты мог обо мне сказать. Но когда братик Рёмен сожрёт твою душу, я, кажется, не буду долго грустить.
Встаю с места и подхожу к компании. Сатору наконец замечает меня, но от этого не легче — у него на лице раздражающая улыбка, которая не значит совершенно ничего. С ней он встречает проклятых духов, здоровается с директором, просит принести счёт. Она универсальная, а я… Я хочу быть особенным.
— Меня зовут Хоо, — снова представляюсь я. — Не «оно». Хоо.
— Это Нанами Кенто, он шаман, который раньше работал в офисе, представляешь? — ещё шире улыбается Сатору.
Я прекрасно понимаю, что пора переставать позориться: нужно вежливо улыбнуться, пожать руку. Уголки губ дрожат, но всё-таки ползут вверх. Протягиваю ладонь для приветствия. Она виснет в воздухе.
— Годжо-сан, не хотите пройтись? Я научился в Корее паре новых техник, поэтому Масамичи-сан добавил тренировки в мой рабочий план. Будет отлично, если оппонентом станете вы.
Все, абсолютно все смотрят прямо в центр моей застывшей в полуметре от Нанами ладони. Ещё чуть-чуть, и на ней появится тлеющая дыра от этих взглядов. Я совершенно не знаю, что делать. Хочется просто потянуться дальше и вырвать нить из груди заносчивого мага. Это не ярость и не раздражение, это нечто, присущее только проклятиям. Жажда крови. Презрение к шаманам. Инстинкт, призывающий уничтожать тех, кто отличается.
Я слукавил, когда сказал Рёмену, что не похож на других проклятых духов. Это лишь наполовину правда. У меня получается спокойно сосуществовать с людьми и магами, когда им нет до меня дела. Мне нравится наблюдать за ними, учиться у них тому, что обычно неинтересно моим собратьям. Я не верю в лучший мир для проклятых духов, где не останется других существ.
Но когда смертные вытирают об меня ноги, что-то странное вспыхивает в груди. Моя демоническая сущность требует кровью заплатить цену оскорбления. Глаза перестают видеть чёрное и белое так, как представляют себе это те, кто связан с миром иначе, чем я. В прошлом тысячелетии я много времени проводил с Сукуной: видел, как он без тени сомнения разрывает тысячи тел, молящих о пощаде, как давит ногами черепа младенцев, безжалостно расправляется с целыми кланами магов, не щадя ни женщин, ни детей. Иногда — когда Сукуна вешал себе на шею кишки кого-то из семьи Зенин или нанизывал на когти глаза Годжо — мне становилось противно. Не более. Я никогда не был добрым. Никогда не был хорошим.
Сатору и его детишки избаловали меня своим трепетным отношением. Но Шестиглазый — безумец, связанный контрактом, Юджи — слишком доверяет ему, а остальные даже не подозревают, кто я на самом деле. Но, кажется, Нанами всё известно.
Теперь узы «связывающего» контракта лежат на мне свинцовыми цепями. Как огромного пса, чья пасть выплёвывает пену, они держат меня. Иначе Нанами был бы уже мёртв.
— Может, я смогу составить вам компанию. Я весьма силён, — произношу, удивляясь тому, какой глухой у меня голос.
Слышу знакомый хохот — Рёмен не мог не обрадоваться происходящему. В прошлом он очень любил, когда я становился таким.
— Хоо, мы справимся без тебя, — почувствовав что-то неладное, останавливает меня Сатору.
— Всё в порядке. Я согласен.
Чудесно, Кенто, я рад, что ты не трус.
Мы выходим из гостевой пристройки втроём. Годжо идёт впереди, не оглядываясь. Смотрю на его прямую спину и чувствую ещё большую решимость.
«Уничтожь всех и всё, что мешает вам быть вместе», — эхом раздаются в ушах слова Сукуны.
Нанами Кенто станет первым. Из-за него всё пошло не так.
========== Убей, если осмелишься ==========
Комментарий к Убей, если осмелишься
Очень советую перед прочтением: Земфира – «Злой человек»
Мы останавливаемся на поляне где-то за школой. Вокруг высокие деревья, своими верхушками заслоняющие небо. Трава мягкая и стоптанная, видимо, и здесь маги проводят свои тренировки.
Мне нравится этот лес. Надеюсь, что Нанами Кенто он тоже придётся по душе, потому что она — его душа — имеет все шансы навсегда упокоиться здесь.
Сатору опирается спиной на массивный ствол японской сосны. Его руки в карманах, на губах всё ещё играет легкомысленная улыбка. Он даже не снял повязки. Мне хочется вскрыть его череп и заглянуть внутрь — кажется, только так можно понять, о чём он думает.
— Вы знаете, кто я?
Спрашиваю из вежливости. Ответ очевиден, но если Кенто хватит ума, он ответит «нет» и поспешит отсюда убраться. У шаманов должна быть хорошая интуиция, которую не обманешь тем, как сложно почувствовать мою проклятую энергию.
— Да.
Нанами стоит ко мне боком, лицом развернувшись к Сатору. В этом жесте я снова читаю то, насколько же он пренебрегает мной.
— Годжо, почему оно ещё в школе?
Я, не выдержав, тоже поворачиваюсь к Сатору. Хочу, чтобы он сказал Нанами, что я не «оно», что я до сих пор здесь, потому что он, Годжо Сатору, этого хочет. Я устал врать самому себе: мне сейчас нужна защита. Ведь это он — Шестиглазый, Сильнейший — сделал меня слабым. Сначала контрактом, потом тем, что дал ощутить пьянящий вкус человеческой жизни. Он привёл меня сюда, заставил почувствовать себя «своим» — учителем для молодых шаманов, неотъемлемой частью этой дурацкой школы, кем-то важным для него самого. Годжо Сатору целовал меня, прижимал к себе, называл своим личным проклятием. Поэтому мне сейчас так тяжело смотреть в глаза правде, которую бескомпромиссно показывает мне Нанами.
Но Сатору только пожимает плечами.
Он действительно никогда не забывал о том, что я демон.
Нанами брезгливо дёргает уголком рта. Наверняка в его глазах это выглядит очередной выходкой Годжо-сана, который всегда творит, что хочет. И вот — немного заигрался.
