Толстые цепи кольцами обвиваются вокруг Сукуны, прижимая его руки к корпусу. Столик возвращается на место. Я отпиваю чай, но всё равно чувствую во рту терпкий вкус кофе.
— Хоо, — рычит Рёмен, — приди в себя!
Ах да, Король Проклятий не терпит такого с собой обращения. Безысходность, которую он всегда чувствовал рядом с моей невозможной, но равнодушной к крови и битвам силой, творит с ним странные вещи. Проявления моего бесспорного превосходства вот уже тысячи лет вызывают одну и ту же реакцию: братик Рёмен на меня обижается. И сейчас я вижу, что он готовится закатить все свои глаза и поджать губы.
Нет-нет, мне очень нужен совет!
Цепи тают. На тарелочке Сукуны появляется сырой стейк.
— Человечина?
— Почти. Оленина.
Если кто-то здесь олень, так это я. Меня преследует навязчивая мысль, что Годжо после ночи со мной побежал в объятия молоденьких колдуний, смывать с себя грязь, налипшую на него после связи с демоном.
— Что у тебя случилось? — устало допытывается Сукуна.
— Годжо.
Стол снова раскалывается на две части, не выдержав ярость Двуликого Призрака. Видимо, о чаепитии придётся забыть.
— Зачем ты вообще с ним спутался?
От рёва братика Рёмена мне закладывает уши. Неужели он научился этому у своего сосуда? Лучше побыстрее их разделить, не то мальчишка тоже начнёт перенимать скверный характер демона.
— Это предательство, Хоо.
Казалось бы, ничего не может испортить моё утро ещё больше, но Сукуна пока справляется… Ещё чуть-чуть, и из-за невозможности распылять людей я примусь за проклятых духов.
— Рёмен, ты знаешь меня уже не одну тысячу лет: мне всегда было плевать на вашу войну с шаманами и людьми. Я отличаюсь от других проклятий.
Вот блять, Король опять решил, что я хвастаюсь своим божественным могуществом. И это она — складочка на лбу надутого Сукуны.
— Раз так хорош, то разбирайся со всем, что натворил, сам.
— Ну брати-ик Рёмен, — канючу я, — это в последний раз! Твоя сила, в отличие от моей, даровала тебе ещё и мудрость. Без твоей проницательности я бы и пары веков не протянул…
— Ты бессмертен.
— Хорошо. Тогда так: без тебя я бы влачил своё жалкое существование в пучине бесконечной печали и тоски.
— Сойдёт, — скрипит зубами Король. — Что у тебя с Годжо?
— Не знаю.
Пожимаю плечами и хочу опять вместо слов занять рот обкусыванием ногтей. Но если замолчу сейчас, то братик Рёмен скорее даст себя распылить, чем снова согласится на роль семейного психолога.
— После твоего выступления он попросил позаниматься с ним каллиграфией…
— Позанимался? — обоими ртами скалится Сукуна.
Да, откровенничать с Рёменом было очень плохой затеей. Хотя вдруг это то, что называется «понимает с полуслова»?
— Всё было прекрасно, но он сбежал куда-то под утро.
— Верни и убей.
—…Не понимаю, как мне это расценивать. Может, он просто получил, что хотел?
— Тогда убей его за такую наглость.
— Но он мог переспать со мной ещё давно, но в тот раз его почему-то остановили мои слёзы…
— Лучше убить тех, кто видел твои слёзы.
—…Значит, ему всё-таки важны мои чувства. Но что тогда случилось с ним сегодня?
Сукуна с простой и понятной ненавистью смотрит на меня. Мне уютно от этого взгляда. Мой давний друг, как же хорошо, что я всегда знаю, чего от тебя ждать.
— Вариант с убийством ты не рассматриваешь?
Утвердительно киваю. И почему-то только после этого ответа вспоминаю про контракт, по условиям которого мне нельзя убивать магов и людей.
— Уже полюбил его?
Всё-таки из Сукуны вышел бы неплохой психолог. Нежелание ни одной лишней секунды проводить в моём присутствии вынуждает его задавать правильные вопросы.
Я задумываюсь, пробую на вкус слово «люблю». Воссоздаю в голове ситуацию, которая для меня мерило этого чувства. Но из-за того, что нелогичнейший из Годжо свалил под утро из нашего супружеского ложе, могу представить себя исключительно в роли того, кто держит меч. Пронзаю Сатору лезвием — лечу обратной техникой, и так раз десять, эквивалентно количеству исписанных нервными иероглифами холстов. Но можно ли такое считать за спасение?
— Не уверен, но не исключаю, — всё-таки признаюсь я.
— Тогда добивайся его. Уничтожь всех и всё, что мешает вам быть вместе. В процессе разберёшься и со своими чувствами.
Так логично и просто! Только искренне презирающее любую помощь существо могло не раздумывая дать столь действенный совет. Хочу расцеловать братика Рёмена во все четыре щеки. Но, судя по перекошенному от гнева лицу, радости ему это не принесёт.
Вспоминаю записку, оставленную Годжо. Так, для начала нужно будет разобраться с его «срочными делами». Если это опять касается проклятий, то ничего сложного — просто изгоню всех, что находятся в Токио. Хотя такое может пошатнуть баланс энергии и отразиться на магах… Лучше просто поговорить с Сатору, попросив его отдать мне все его задания. Я же могу выполнить их не выходя из дома — а за удалённой работой, как я слышал, будущее.
— Как я могу отблагодарить вас, Ваше Величество?
Жду приказов убить Шестиглазого, оборвать нить судьбы Итадори, ну или хотя бы тотчас же отдать оставшиеся пальцы и уже кручу на языке игривое «нет, братик Рёмен, лучше выпей чаю».
— Прекрати нести всякую чушь при Фушигуро.
— Не…
Осекаюсь. Неимоверными усилиями сдерживаю рвущий мои лёгкие и трахею смешок — лучше потом подлечу их, чем буду несколько часов на коленях вымаливать прощение. Что-то мне подсказывает: шутки на эту тему Сукуна переносит даже хуже, чем доказательства моего превосходства.
— Хорошо, — сдавленно, но серьёзно отвечаю я. — Тот раз был случайностью.
Приходится быстро выкинуть Короля Проклятий из «поглощения территорий». Поскольку оно не может существовать без источника энергии, падаю с ног от хохота я уже в комнате Годжо. Слёзы подступают к глазам, стоит мне вспомнить, каким разъярённым медведем орала на меня пасть Сукуны в ту ночь. Следом накрывает истерический смех, связанный с резким приступом стыда. В мыслях мелькают обрывки того, что я успел наговорить Мегуми, пока Сатору не оттащил меня от его двери. «Разрабатывай задницу уже сейчас — потом скажешь спасибо!». «Помни, что у Сукуны целых четыре кулака».
— Как там ещё было… — вспоминаю я, решив насладиться гремучей смесью позора и веселья сполна. — Его эрогенная зона — правая лопатка третьей руки!
Из-за нового оглушительного залпа смеха не сразу понимаю, что дверь в комнату открылась. На пороге стоит Годжо и какой-то долговязый тип в странных очках. На нём отлично сидит бежевый костюм, а вот я всё ещё голый.
Молчание затягивается. Решаю, что мне нечего стесняться и поднимаюсь на ноги, протягивая гостю руку.
— Я Хоо.
Тут же на меня валится тяжёлое одеяло, притянутое проклятой техникой Годжо.
— Ну, вижу, вы нашли друг друга, — раздаётся безучастный голос.
Такая интонация может принадлежать только тому, кто уже очень давно и близко знаком с Годжо Сатору.
***
Чаепитие всё-таки состоялось. Вся школа, исключая разве что директора, его ассистента и вечно занятую — или просто предпочитающую что покрепче — Сёко, собралась в просторной гостевой пристройке.
Пока все суетятся, я сижу с Кугисаки, которая, кажется, единственная, кому есть до меня дело.
— Нанамин! — орёт и скачет вокруг мужчины в костюме Итадори.
Второгодки тоже заняты гостем и обсуждают задание Юуты, про которого я до этого уже что-то слышал. С ними рядом ещё двое магов — высокая женщина с косой, перекинутой с макушки на лицо, и неприметный парень в шапке. Фушигуро просто держится от меня подальше.
Сатору, засунув руки в карманы, раскачивается на носках, с неизменной улыбкой что-то вещает, буквально прилипнув к блондину в очках.
Утром наше знакомство с этим магом так и не состоялось. Кажется, он не захотел ждать, пока я выужу из шкафа устраивающие меня трусы. Годжо вышел из комнаты вслед за ним, вновь оставив меня в одиночестве.
