— Я хочу кончить, — то ли просит, то ли командует Сугуру. Его глаза прикрыты: Сатору думает слизать блядские чёрные блёстки с век.

— Подожди, мой хороший, — с рычания переходит на срывающийся ласковый шёпот Годжо. — Чуть-чуть потерпи, котёнок.

Чтобы приподнять Гето, приходится постараться. Но это того стоит: Годжо толкается в растянутый и раскрытый из-за позы вход. Сугуру вскрикивает, скребёт ногтями шею наёмника. Из-за смазки сопротивления почти нет.

Гето выгибается, бьётся затылком о стену. Вдруг — неосознанно, в бреду — сильнее скрещивает ноги на пояснице Годжо, притягивая к себе. Член входит до конца. Узко, горячо — блять, господи, в жерле Этны холоднее — мягко и туго.

— Сатору, — плачет прижатый к стене Гето. — Ещё. Мне нравится.

Красавица тыкается носом в щёку Годжо, мажет мокрыми губами по скуле. Хнычет, просит и вдруг:

— Ты мне… — слова почти не разобрать, каждое из них что-то между стоном и вздохом, но Гето продолжает: — Ты мне нравишься.

Сатору замирает. Потому что задыхается от оргазма. Сугуру, чувствуя пульсацию, кусает свои опухшие губы, лопатками бьётся о стену, но потом — поняв, что и с какой скоростью произошло — отстраняется и недоуменно поднимает брови. Часто моргает, разгоняя пелену перед глазами. Переводит дыхание куда быстрее положенного и ухмыляясь спрашивает:

— Тридцать секунд? На это ты уламывал неделю?

— Тш-ш, — прикладывает палец к его губам Годжо.

Но крысёныш понимает — чувствует — и сам.

Комментарий к Глава 12, где пистолет стреляет

Следующая глава будет последней~

========== Глава 13 ==========

Пепел с сигареты падает на кровать. Распадается на пятно бело-чёрных песчинок. Годжо небрежно растирает его пальцем и — конечно, ну разумеется — делает только хуже. Простынь Цумики испорчена.

Гето не говорит об этом вслух, потому что негодяй подавится хохотом. Простынь испорчена слишком давно: от неё воняет потом, спермой и стершимися с тела духами.

— Получается, — Сатору лежит на боку, подпирая одной рукой голову, и смотрит на Гето, — всё это время пушки были у тебя?

Для того, чтобы рассказать историю от начала — появления Юджи и Мегуми в секретной квартире — до конца — выблеванных кишок в туалете заправки — ушло полчаса. Наёмник не перебил ни разу. Моментами казалось, что он не слушал. Играл с прядями волос Сугуру, лез целовать потную шею или отходил к окну, чтобы выкинуть скопившиеся на тумбе окурки. Но Гето не мог остановиться. Он рассказывал, слушая, как собственный голос хрипит и срывается. Сипел о том, что собирался просто тянуть время. Кашлял и задыхался, когда уверял, что не знает, как Сукуна выбрался с военной базы. Замечал за собой — он заискивающе ищет глаза Годжо: хочет увидеть там мягкость и одобрение. Но в кристально-голубой радужке нельзя было различить хоть что-то. Сатору — даже когда целовал, дурачился, терся носом о запястье — выглядел далеким и жутким.

— Ты спрятал грузовик и хотел подкинуть его в резиденцию Сукуны, когда приедут люди из Америки? — ровным голосом продолжает Годжо. — Они должны были найти его, решить, что Двуликий ведёт двойную игру… Ой, вот так каламбур, да?

Гето сглатывает и кивает. Он не уловил шутки, ему не смешно. Сатору улыбается, но в воздухе густое напряжение — хоть ножом режь.

— …И тогда Сукуну убирают как потенциально опасную пешку, Мегуми спасает отца и сестру, уезжает в закат с Юджи, а ты получаешь деньги и активы? Да?

На кровати нет ни пистолетов, ни холодного оружия. Но если Годжо захочет, он задушит Сугуру голыми руками. Раздробит шейные позвонки.

— Да, — всё-таки отвечает Гето.

Сатору хмурится. Затягивается сигаретой, которая послушно сгорает до фильтра.

Сугуру начинает считать про себя. Решает, что на десять кинется к окну и попытается выпрыгнуть. Так шансов выжить больше. Единственная проблема: онемевшая поясница и ватные ноги. Годжо даже трахался так, чтобы Гето не смог сбежать.

— Это…

Сатору задумчиво закусывает губу, Гето молится.

— Это, блять, гениально!

Сигарета летит на пол, а Годжо игривым щенком наваливается на Сугуру и тянет пальцами за покрасневшие щёки.

— Крысёныш, ты всех наебал, — в голосе абсолютный восторг. — Всех-всех! Даже меня!

Выдох такой тяжёлый, что рёбра складываются гармошкой. Годжо не убьёт его. Он не злится.

— Все полетело к чертям, когда Сукуна смог выбраться с Сигонеллы, — хрипло цедит Гето, убирая руки наёмника от своего лица. — Этого не должно было случиться…

— Но это случилось, — Сатору кулаками упирается в простынь по обе стороны от головы Сугуру. Снова липкой волной накатывает страх. Голубые глаза опасные, как огоньки вокруг газовой конфорки. Гето не дышит, потому что одно неосторожное движение — и всё взлетит на воздух.

— Это случилось, красавица, — повторяет Годжо и наклоняется ниже.

Сумасшедший наёмник может прокусить сонную артерию. Разодрать её зубами и оставить Сугуру умирать в луже крови и спермы. Может дернуться и лбом раздробить нос. Бить ещё и ещё, пока осколки костей не воткнутся в гортань. Может всё что угодно. Он ведь уже стрелял.

— Теперь у Сукуны Кенто, Утахиме, Тодо и Мей. Представляешь?

— Он их не…

Годжо перебивает:

— За них он хочет грузовик с пушками. Но если я отдам его, то к старику Тоджи отправят русскую шпионку, которая ночью выпустит ему кишки и бесследно исчезнет. Крошка Мегуми и Цумики останутся без отца.

— Сатору, послушай…

— Малыш, ты проебался, — сочувственно улыбается Годжо. — И я вместе с тобой. У нас день, чтобы это исправить.

Сатору наклоняется. Целует в кончик носа. Гето вдруг понимает, что никакого напряжения нет: ни угрозы в словах, ни предостережения в позе, ни обещаний расправы во взгляде. Он сам всё это придумал. Годжо смотрит спокойно и мягко, говорит ровно то, что думает. Он действительно хочет работать вместе.

— У нас? — переспрашивает Гето.

— Верно, — кивает наёмник и губами касается скулы, будто убирая что-то. — У кого ещё? Хотел опять кинуть меня? Чтобы я один всё расхлёбывал?

Сначала Сугуру улыбается несмело. Потом шире и шире, наконец, смеётся. Давится этим звуком, царапает горло, выжимает из себя.

— Ты с ума сошёл? — спрашивает Годжо. Тот самый — отбитый, спятивший, ну в край безумный — Сатору Годжо. — Затылок о стену расшиб?

Гето фыркает от смеха даже после этой неловкой шутки.

— Ты не убьешь меня?

Годжо по-совиному наклоняет голову на бок.

— Не раньше, чем мы придумаем план. Ну и трахну тебя разочек напоследок.

Сугуру хватает соседнюю подушку и отправляет её в тупую белобрысую голову. Он всей душой ненавидит этого идиота.

***

Если Цумики и поняла, что происходило в её квартире, то сделала вид, что не заметила. Спокойно собрала разбросанные вещи и села за стол вместе с Гето и Годжо.

Ей Сугуру рассказал всю историю за десять минут.

— Значит, Мегуми тоже в опасности? — Фушигуро комкает салфетку тонкими пальцами и не сводит с неё глаз.

— Почему? — удивляется Сугуру. Он старается не выдавать, как больно ему сидеть, но из-за этого думает медленнее, чем обычно.

— Если Сукуна знает про грузовик, то должен задаться вопросом, почему Мегуми о нём молчал и куда вообще его дел… — голос девушки срывается, салфетка падает на стол, и Цумики этого не замечает, продолжая механически шевелить пальцами.

— Нет-нет, — торопится Гето. — Двуликий не знает, что оружие было у дона!

— Уверен? — хмуро спрашивает Сатору. После слов Фушигуро он тоже сомневается.

— Подумайте сами: если бы он знал про Мегуми, сканию и миссию в Мозамбике, то не стал бы рисковать, чтобы схватить «Колледж» и «Самураев». Он бы просто пытал мальчишку…

— Окей, — обрывает Годжо и пихает Сугуру коленом в бедро. Цумики всхлипывает. — Малышка, он прав. Если бы информацию можно было получить от Мегуми, Двуликий не стал бы дёргаться. А вообще, у тебя есть шанс самой проверить. Давай позвоним Мегуми?