Холодная вода течёт из крана желтоватой струёй, но Сатору все равно набирает её в руки и плещет себе на шею и щеки. Капли попадают на стёкла очков. Двоятся острые куски зеркала в раме и раздроблённое в них отражение.

Такси приходится ловить самому. На пальцах объяснять водителю адрес. Итальянец косит на пассажира своим чёрным глазом и никак не хочет давать в руки телефон, хотя Сатору всего-то нужно поставить отметку на карте. Годжо понимает, что ему окончательный пиздец, когда ловит себя на мысли: «Если ткнуть глоком в затылок водилы, то поездка пройдёт быстрее».

Таксист включает радио, чтобы не разговаривать со странным иностранцем. Выбирает станцию, где говорят на английском. Бодрый голос ведущего тараторит: «А теперь к международным новостям. В Бургасе состоятся учения армий одиннадцати стран. Власти Болгарии…»

Годжо стонет сквозь сомкнутые зубы. Чертова Болгария. Новым ударом по голове бьёт мысль о том, что эту блядскую страну вспоминал в своей болтовне Гето. Сатору достаёт из-за уха сигарету, которую стрельнул у прохожего перед мотелем. Дым в душном салоне фольксвагена кажется едким, как кислота. От него слезятся глаза и толчками подступает ко рту кашель. Вопреки этому Сатору затягивается глубже.

Наёмник ненавидит себя так, что готов выжечь раскалённым концом сигареты голубой глаз. Сугуру Гето при нем говорил о Болгарии, а Годжо, вместо того чтобы прижать к стене и с пристрастием допросить, прижал к стене и почти трахнул.

Сам виноват. Всегда виноват сам.

***

Шесть лет назад. Солнечный Берег, Болгария. 4 июня, 14:30 по местному времени.

Девчонка разулась и побрела к белой морской пене. Годжо знал, что будет дальше: кончиками пальцев она коснётся воды, ойкнет и отойдёт, сделав вид, что не так уж и хотелось. Это повторяется уже неделю. Аманаи Рико с утра говорит, что хочет на пляж и обязательно будет купаться, но пробует воду и оставляет эту затею.

— Сегодня она теплее, — вдруг прокричала девочка, через плечо оглянувшись на Сатору. — Завтра я точно искупаюсь!

Упрямая и резкая, будто ей не шестнадцать, а шестьдесят шесть, Рика всегда разговаривала так, словно раздавала приказы. Вот и сейчас Годжо почувствовал, что лучше бы ему придумать способ нагреть воду до завтрашнего утра. Не то Аманаи постарается и в прыжке отвесит ему подзатыльник.

— Можем сходить в бассейн, — ответил Сатору. — Там вода теплее.

Рика вернулась к расстеленному на песке полотенцу. Встала перед Годжо, уперев кулаки в бока.

— Бассейн у меня и дома есть. Море — это другое!

Мужчине нечего было возразить. Он и сам так чувствовал. Море пахло йодом и водорослями, шумело, словно хотело что-то сказать, с ветром посылало на кожу солёную пыль ледяных брызг.

— Тогда давай купим гидрокостюм, — распластавшись на полотенце, предложил Сатору. — В нем сможешь хоть сейчас поплавать.

Годжо говорил слишком лениво и Медленно. Рико села рядом и, всмотревшись в бирюзовый горизонт, задумалась о другом.

— Если папа вернётся, меня отпустят? — в тоне Аманаи не было ни капли жалости к себе.

— Тебе так со мной плохо? — засмеялся Годжо, толкая её в бок. — Разве родители покупали тебе столько мороженого?

— Ты всё равно всё съедаешь сам! — вроде как развеселилась девчонка, возвращая толчок хлопком по его бедру. — Мне ничего не достаётся!

— На флоте бабочек не ловят.

— Мы не на флоте…

— Я военный.

— В сухопутных войсках!

— Ну всё, ты знаешь слишком много, маленькая шпионка, — очень серьёзно ответил Годжо. — Это государственная тайна, и мне придётся тебя закопать здесь.

Он сел на полотенце, толкнул девчонку и решительно кинул в неё первую горсть песка. Рико пыталась отбиться: сначала раздражённо, потом с хохотом. Но двухметровый военный явно был сильнее. Он держал Аманаи одной рукой, а второй двигал к ней высокие горки липкого песка. Утрамбовывал их вокруг тонких ног, насыпал на руки и комками кидал на грудь. Через пять минут Рико оказалась в песочном саркофаге, из которого торчала только голова. Девчонка никак не могла прекратить улыбаться, отчего в уголках глаз выступили крошечные слезинки. Годжо поймал себя на том, что тоже смеётся искренне.

— Наплавайся завтра хорошенько, — посоветовал Сатору, возвращаясь на полотенце. — Думаю, тебе скоро домой.

Годжо не врал. Такие дела, как то, что связало вместе его, Рико и Болгарию, решались либо быстро, либо никак. Но в обоих случаях результат должен быть один: девочке дадут спокойно улететь к маме.

Отец Рико — бывший правительственный чиновник в Китае и нынешний международный преступник. Он разгласил нехилый перечень государственных тайн, продав их Америке. Как и любой самоуверенный идиот, думал, что никогда не попадётся. Но попался. За мужчиной охотились китайские спецслужбы, а один из немногих способов выйти на него — маленькая Аманаи Рико, застрявшая в Болгарии. Отсюда она должна была улететь к своей матери, которую новости об обвинениях в сторону мужа застали посреди отдыха где-то в Средиземном море. Женщина — Сатору она заочно симпатична — первым делом подняла все свои связи, чтобы вывезти дочь из Китая. На руках Рико оказались билеты с четырьмя пересадками. Одна из них — в болгарском аэропорту Бургас, в двадцати девяти километрах от Солнечного берега. Там Годжо неделю назад и перехватил Аманаи Рико.

Для него — капитана американского специального подразделения «Дельта» — задание выглядело странным: найти девочку и присмотреть за ней на нейтральной территории, пока конфликт между ее отцом, Китаем и Америкой не будет решён. Но Сатору Годжо не имел права задавать вопросов. Если бы ему приказали каждый день плести для девчонки венки — он бы занялся и этим.

Но вот думать о происходящем ему запретить не могли. Так же как политические лидеры были не в силах контролировать почти отеческую симпатию, которой капитан проникся к мелкой и вредной Аманаи. Сатору, проанализировав известные ему факты, решил, что есть два варианта развития событий. Первый: Рико и её родителей включат в программу защиты свидетелей. Тогда их поселят в каком-нибудь маленьком американском городке, сделают документы, помогут найти работу и новую школу. Может, Годжо воспользуется своим положением и разочек приедет навестить девчонку. Например, заявится на её выпускной, чтобы одноклассницы обзавидовались.

Второй вариант чуть хуже. Америка выдаст Китаю отца Аманаи. Его казнят, но семью оставят в покое. Сатору останется довезти Рико до аэропорта и посадить на ближайший самолёт до Италии. Она вернётся к матери, и они вместе будут решать, как жить дальше.

Аманаи притихла под слоем песка. Заворожённо смотрела на крошечного краба, остановившегося прямо у её носа. Существо шевелило клешнями и пододвигалось ближе. Почти коснулось чёрных прядей волос, разметавшихся по песку.

— Бу, — незаметно наклонившись, выдохнул Годжо. Рико дёрнулась, спугнула краба и трещинами разбила свой песчаный саркофаг.

— Эй! — сразу же возмутилась девочка. — Теперь поймай мне нового!

Годжо привык исполнять приказы, поэтому поднялся и пошёл к крупному валуну на границе с морем. Там точно целая стайка зеленоватых крабов.

Пока Сатору искал самого крупного, зазвонил телефон. Годжо, лениво выудив мобильник из кармана шорт, ответил:

— На связи.

— Капитан Годжо, новый приказ: в шесть часов вечера вам нужно доставить Аманаи Рико по адресу, который я пришлю на вашу рабочую почту. На этом ваша миссия закончится. Билеты Бургас — Шарлот/Дуглас на почте.

— Ох, — Годжо вздохнул, потому что краб внезапно вцепился крошечной клешней в его палец. — А девочку не надо подвезти до аэропорта потом?

— Протокол не предусматривает вопросов.

— Ну надо же, — совсем не удивился Сатору. — Ладно, пока-пока!

— Отвечайте по протоколу, капитан Годжо.

— Задание принял. До связи, — выдавил из себя он, скривив лицо.

— До связи.

— Ты долго будешь копаться? — прокричала с берега Рико.

— Они не сдаются без боя, — ответил ей Годжо, проверяя почту на телефоне. Там, как и было сказано, ждали два письма. Одно со вложенными билетами, второе с коротким адресом. Загородная вилла на побережье.