Птичка щебетала уверенно, но в её словах сомневался и сам Годжо.

— Его? С радостью? — приоткрыв один глаз, переспросила Май.

— Ну конечно! Ведь за него Сукуна обещал награду.

— Мива, Нишимия спит в зале, иди к ней, — махнула рукой на девчонку Иори. — Ты бредишь. Махито сразу поймёт, что мы знаем о грузовике, стоит этому, — кивнула на Сатору, — с ним связаться.

— Ну нет же, — смущённо запротестовала Мива. — Господин Годжо уже вторую неделю ездит с визитами по всей Сицилии. Он был у Зенин и Кугисаки, встречался с Оккоцу, говорил с Сугуру…

— Вот именно, с Сугуру, — встрял Сатору, разжёвывая последнее слово. — Значит, Махито с Сукуной в курсе, что я купил всю информацию про пушки у местного крысёныша.

— Один момент, господин Годжо: Сугуру не знал ничего о сделке «Проклятий» с наркокартелем до вашего визита к Оккоцу. Это совсем свежая информация.

— Откуда ты?..

— Он сам подтвердил. Я связывалась с синьором Сугуру днём.

— Он ответил?

— Ну конечно. Это же его работа.

— Звонила или сообщение?

— Эм… Звонила…

— Годжо, — из последних сил прохрипел Нанами. — Заберите кто-нибудь у него телефон.

К креслу Сатору двинулся Тодо. Наёмник со вздохом спрятал мобильный и поднял руки.

— Ладно-ладно.

— Так вот, смотрите: Махито думает, что о его сделке с Сукуной никому не известно. Но он знает, что господин Годжо заглядывает ко всем, кто связан с криминальными миром, чтобы узнать о грузовике. Поэтому он не заподозрит ловушки, если мы сами обратимся к нему и попросим о встрече.

— Чушь. Он всё равно выставит охрану у пушек, — качает головой Аой. — Лучше нам будет запросить подкрепление и идти в лоб. Устроить настоящую битву, достойное сражение, — Тодо второй после Мивы, у кого ещё осталась энергия.

— Конечно, охрана будет. Но, так как сам Сукуна и его люди не могут покидать Сигонеллу, пока не дождутся переговорщиков, Махито бросит большую часть сил на то, чтобы схватить господина Годжо. Вы, — Мива посмотрела на Сатору и вспышкой покраснела, — станете отличным подарком к заключению сделки между «Проклятиями» и калабрийцами.

Годжо обдумывал план на две секунды дольше обычного. То есть ровно через две секунды он поднялся с места и подошёл к глянцевой доске у ограды веранды. Взял маркер и принялся размашисто чертить:

— Я связываюсь с Махито, — на доске появились два человечка.

— Приезжаю на его базу, — рамка вокруг них.

— Говорю: «Махито, я пришёл договориться», — губка стёрла человечка, на его месте возникло крылато-хвостатое существо; шутки никто не оценил, разве что хихикнул где-то вдалеке Ино.

— В общем, говорю, что пришёл спросить про возможное местоположение оружия. Махито принимает это за чистую монету, потому что о его связи с Сукуной не знает даже Сугуру Гето, — зачем-то на краю доски оказалась фигурка с длинными развевающимися волосами. — И Махито, решив протолкнуть свой язык глубже в зад Двуликого, решает меня поймать.

— Не смей это иллюстрировать, — предсмертным сипением отозвался Кенто.

— И не планировал, дружище, — Сатору быстро стёр перевёрнутое сердечко с доски. — Дальше Махито стягивает людей поближе ко мне. Если он не тупой, то соберёт почти всех.

— Именно, — захлопал в ладоши голубой попугайчик; имя опять вылетело из головы. — А ещё, — девчонка от переполняющей энергии предвосхищала вопросы, — он не сможет доложить о вашем визите Сукуне. Нельзя установить связь с Сигонеллой на таком расстоянии. А мы будем следить за всеми, кто покидает базу.

— Чудненько, — указывает маркером в сторону попугайчика Годжо. — Значит, Сукуна ни о чём не узнает раньше времени. И пока я буду разговаривать с Махито, «Самураи» и «Колледж»…

— «KLD», не позорься, — голос Кенто становился всё скрипучей.

—…Тихо проберутся на базу и увезут грузовик.

— Ещё мы спасём твою шкуру, — с хитрой улыбкой произнесла Мей.

— Я знаю твои расценки, поэтому о себе позабочусь сам. Отвлеку внимание, пока вы будете разбираться с оружием.

— Не глупи, друг, — пробасил Тодо и, взяв другой маркер, поделил кружочки «Самураев» и «Колледжа» напополам. — Одна группа угоняет оружие, вторая идёт к тебе на подмогу. Уезжаем вместе.

— Я работаю один, — скривился Сатору в ответ.

— Работать можешь один, а драть когти будем все вместе, — отведя взгляд, проговорила Утахиме.

— Мы вас не бросим, господин Годжо!

— Если сдохнешь, «Колледж» лишиться части заказов. А с ними — денег.

— Мей, «KLD»… — Кенто поднял голову со спинки плетёного стула. — Хватит быть таким легкомысленным, Сатору. Пора научиться работать в команде.

— Ты должен денег моей сестре, поэтому не думай сдохнуть раньше, чем отдашь, — нехотя проскрипела Май.

— Опасно оставлять вас там! — на удивление решительно поддержал всех Такума.

— Опасно для «Проклятий», они с тобой долго не выдержат, — Камо растёр руками опухшие от недосыпа глаза.

— И любовничек расстроится, — пропел проснувшийся Юй.

Последним оторвал голову от скрещённых рук Фушигуро. Тяжёлым взглядом посмотрел на Годжо и тихо буркнул:

— Если умрёшь, я тебя убью.

Сатору вдохнул полной грудью. Окинул взглядом всех на веранде. Они смотрели на него. Кто-то упрямо, другие с открытой неприязнью. Утахиме до сих пор тупила глаза, Тодо высоко вскинул мощный подбородок, лицо Кенто удивительно смягчилось — наверно потому, что он снял очки. У Годжо странно закололо в груди.

— Хорошо. Часть отряда отделится, чтобы забрать меня. Но только после того, как пушки будут у нас.

— Решено, — получилось почти хором. И через минуту так же единодушно все разошлись спать.

***

Сатору не утруждал себя тем, чтобы заранее представить внешность Махито. Он видел достаточно больных садистов, выбравших в качестве дела жизни работорговлю. Они все редко ограничивались только трудовой эксплуатацией, чаще имели каналы сбыта, связанные с проституцией и порнографией. Мерзкие пузатые мужики, худощавые щеглы в костюмах, обрюзгшие старики — для Годжо они были на одно лицо. Поехавшие ублюдки. Те, кого он готов отстреливать бесплатно.

Но какого-то чёрта с этим Махито встречался Гето. Годжо слышит металлический лязг, которым в мыслях сопровождается слово «встречался». Это не «перепихнулся пару раз», не «тусил вместе», не «строил глазки». Это — «ходил на свидания», «смотрел влюблённым взглядом», «ел с рук» и «целовал по утрам». Волосы на затылке Сатору встают дыбом.

В центре пустого ангара ждёт молодой мужчина. Смазливый как баба. Жеманный — это сразу видно по улыбке, которой он встречает вошедших. На лице и руках темнеют татуированные швы. Сатору думает, что это ужасная безвкусица. А ещё: кто из них с Гето был сверху? Ненавидит себя за эту мысль и за то, как сильно хочется выстрелить в живот сраному Махито.

— Я привёл его, — кивает одноглазый, делая шаг вперёд, чтобы поравняться с Сатору.

— Великолепно, Джого, — Махито улыбается шире, и нити татуировок поднимаются почти до нижних век. — Привет, Сатору!

Сволочь подходит ближе, тянется к тёмным очкам и, поддев мостик указательным пальцем, опускает их до крыльев носа. Сатору с лёгкой улыбкой позволяет Махито это. Потому что, если он сейчас, в первую же секунду встречи, вдарит по тонкому запястью, то уже не остановится — сломает и разворотит все кости, выпотрошит, а потом отрежет голову с длинным хвостом пепельных волос.

— Знаешь же, что глаза это зеркало души? — говорит Махито, с прищуром вглядываясь в лицо Сатору. Он кивает, продолжает улыбаться. — Это потому что глаза изливают горящий внутри нас огонь. А зрачок — уплотнённая глазная ткань — запирает всё остальное, грубое и жуткое, оставляя только этот свет…

— Платон — это очень старомодно, — сочувственно тянет Сатору.

Махито всё равно продолжает:

— А когда веки смыкаются, огонь расходится по телу, принося нам покой. Ты ведь хочешь покоя, да?

— Пытаешься выторговать мои глаза?

Мужчина заливается смехом, ладонями прижав чёрный балахон к животу.