Слева чувствуется напряжение Нанами. Он покачивает бокал с виски в руке и внимательно следит за движениями жены Оккоцу. Не спешит вмешиваться, но его сосредоточенное лицо выдаёт то, что побоища он не допустит.

Годжо поднимается с дивана, разводя руки в стороны, как профессиональный боксёр, ожидающий аплодисменты перед боем. Сугуру вдруг отчётливо понимает: придурок действительно ударит Рику. Каким-то причудливым образом Гето, как собственный, ощущает адреналин в крови Сатору. Все его ужимки и шуточки теперь кажутся шелухой, которую легко соскрести ногтем, чтобы под ней увидеть настоящую личность наёмника. Она пугает. А все смеются, потому что Годжо шутовски кланяется и поигрывает мускулами.

Но Оккоцу не глупец. Он берёт жену за руку, когда она равняется с креслом, и усаживает себе на колени. Кладёт свою ладонь на рукоять ножа, а другой обхватывает Рику за талию.

— Вам пора, — сохраняя благоразумное спокойствие, произносит Юта. — Деньги — переводом на счёт нашей турфирмы.

Первым с дивана поднимается Нанами. Кивает и, огибая стол, идёт к дверям. За ним следует Утахиме, утаскивая Тодо за рукав костюма.

— Громила, шмотки можешь оставить себе, — вслед бросает Хакари; Аой салютует ему у дверей.

Годжо уходит тоже. Треплет Рику по голове, из-за чего она снова тянется к ножу. Сатору посмеивается.

— Не забудь собрать игрушки, — подмигивает женщине.

В гостиной остаётся только Гето. Он думает: ехать к Изола Белла в халате или идти наверх и натягивать на себя мокрые вещи. Нерешительно топчется у лестницы, пока наёмники надевают обувь. Сомнения разрешает Рика, подкравшаяся со спины. Она приставляет нож к пояснице.

— Вали отсюда и не возвращайся. Одежду завтра поищешь у берега, может, её прибьёт течением, — едва слышно шелестит она, протыкая остриём ткань.

— Тоже рад был повидаться, — бурчит Гето под нос и идёт к дверям, где стоят его туфли. Сугуру немного жаль своей блузы и кошелька в заднем кармане брюк, который он почему-то решил не перекладывать в халат. Но радует, что хотя бы его, белый и махровый, чокнутые Оккоцу не приказали оставить на крючке в прихожей.

— Будьте осторожнее с Махито, — советует Юта, допивая последний глоток ликёра. — Он опасен, Гето не даст соврать.

Сугуру, наклонившийся, чтобы надеть туфли, тянется к шее. Ловит себя на этом движении и делает вид, что хочет поправить мокрые волосы. Но когда поднимается — видит перед собой лицо Годжо с выступившими на углах челюсти желваками. Через секунду на губах снова улыбка. Гето растягивает её в ответ; лучше сделать вид, что ничего не заметил.

— Спасибо за информацию, чек оплатим в течение дня, — чопорно произносит Кенто, открывая дверь.

— Погоди, дружище, — Годжо стукает себя по лбу костяшками пальцев и тут же срывается с места, сворачивая на лестницу. — Я забыл кое-что здесь, — кричит он сверху.

Гето улыбается. Он, в отличие от Кенто, знает, что Сатору не поднимался на второй этаж.

***

До Изола Белла компания добралась в тишине и спокойствии. Ацуя приехал к пристани на третьем катере «Сестрёнка», чтобы отвезти наёмников и Гето на берег. Сугуру переоделся в каюте; решил, что во влажных вещах всё-таки лучше, чем в коротком халате с туфлями.

Сейчас, на пляже, Иори и Тодо разговаривают по телефону с прибывшим в Сицилию вторым отрядом «Самураев». Сугуру, Кенто и Сатору неподалёку — они встали у урны, чтобы покурить. Белобрысый придурок успел стащить со стола Юты пачку сигарет. Нанами отходит чуть в сторону и отмахивается рукой от едкого сигаретного дыма.

— Значит, дальше к твоему парню? — спрашивает Годжо, выпуская колечки дыма.

— Он не мой парень, — Гето упрямо смотрит прямо в тёмные стёкла очков.

— Просто хотел ещё раз это услышать, — улыбается идиот.

— Туда мы поедем одни, — говорит Кенто. — Без вас, синьор Сугуру.

— Как скажете, — соглашается тот легко. — Думаю, вы почти у цели. Если Махито начал работать с Сукуной, то, скорее всего, сын Фушигуро доставил оружие на базу «Проклятий», чтобы не придумывать, как провезти его в Сигонеллу.

Гето затягивается так сильно, что начинает кашлять. Из лёгких выходит беловатый дым. Он режет глаза, но тут же испаряется в прогретом воздухе. Сугуру берёт себя в руки и продолжает:

— И правительственный агент «Самураев», и американский переговорщик Сукуны приезжают примерно в одно время. Тогда-то Двуликий и собирается раскрыть местоположение пушек. Чтобы выслужиться, сразу передаст их тому, с кем будет вести дела насчёт наркотрафика. Будьте аккуратнее. Сам Сукуна и его брат не покидают Сигонеллу, но раз за вами следит Ураюме, значит, на базе Махито может ждать ловушка…

Сигарета догорает слишком быстро. Сугуру достаёт из пачки следующую. Её не получается поджечь с первого раза, и Гето нервничает. Трясёт зажигалку, теребит колёсико. Тогда свою подносит Годжо. Табак сразу же берётся, во рту расползается горький вкус.

— Хорошо проработайте план. Больше на Сицилии нет места, где получилось бы спрятать шестьдесят тонн оружия.

Кенто соглашается:

— Это хорошая мысль…

— Я пойду один завтра, — перебивает его Годжо. — Сработаем так же, как в Сигонелле. Вы страхуете, а я забираю грузовик.

Улыбка Сугуру прилипает к лицу комком грязи. Дым снова попадает в нос, в котором всё ещё чувствуются кровавые корки. Внутри всё полыхает жутким пламенем.

— Это не то же самое, — Гето говорит громко, но всё равно не слышит себя из-за заходящегося в лихорадке сердца. — Махито наверняка ждёт вас. Не будет элемента неожиданности.

— Он прав, — кивает Нанами. — Здесь нужна полномасштабная военная операция. И раз синьор Сугуру говорит, что оружие может быть только там, то нужно сделать всё идеально.

Сейчас между строк в словах Кенто: «И тогда я наконец смогу вернуться домой».

— Ты же не продашь нас своему парню? — Сатору блистательно пропускает всё мимо ушей. — Конечно, точное время мы не скажем, но лучше бы тебе молчать и о том, что ты уже слышал, красавица.

— Он не мой парень, — с напором отвечает Гето. — Махито теперь один из людей Сукуны, а с ними никто не работает. И вы заплатили первыми.

— Вот и чудно, — Сатору расслабленно перекатывается с носка на пятку, поднимая глаза к безоблачному небу. Он выглядит таким спокойным, будто впереди экскурсия к подножию Этны, а не проникновение на один из самых охраняемых нелегальных объектов в Сицилии. Сдувает со лба вьющуюся от морской соли прядь, прикусывает губу. — Не поужинаешь со мной?

Гето косится на Нанами, но тот только поворачивает запястье, чтобы взглянуть на циферблат часов.

— Жду тебя у дона Фушигуро в девять. Ни часом позже, — Кенто идёт к Утахиме и Тодо, которые стоят у своей машины.

— Заедем переодеться, — Годжо насмешливо тянет слова. — И пойдём куда-нибудь ужинать. Слышал же, у меня есть время аж до девяти. Потом мамочка ждёт дома.

Грудь Сугуру простреливает внезапным спазмом. Как межрёберная невралгия: вспыхивает в центре, рядом с солнечным сплетением, и расходится тугой, жгучей болью к бокам. Годжо стоит, засунув руки в карманы. Наклоняет голову набок и опять становится похожим на крупную дикую кошку.

Гето гладит против шерсти:

— Нет. У меня дела. Прости.

Улыбка дёргается, мигает, потом разгорается с новой силой. Но Сугуру больше ей не обманешь.

— Как жаль. Тогда освободи для меня следующие выходные. Нянька «самураев» приезжает тридцатого апреля, я отдам их блядские пушки и буду свободен, — Сатору потягивается, разминая плечи.

— Звучит заманчиво, — выдаёт Гето, не зная, куда деть свои руки. Кончики пальцев мелко потряхивает.

Годжо целует. Неожиданно до новой волны дрожи — на этот раз по всему телу. Теперь крови нет, и Сугуру чувствует, насколько мягкие и тёплые у наёмника губы. Как нежно они обхватывает его собственные, требовательно оттягивают, убеждая открыть рот. Руки сами ложатся на плечи. Гето хочет оттолкнуть, но притягивает ближе. В мыслях одно и то же лицо, но с десятком разных масок: Годжо смеётся и шутит, Годжо рычит, стреляет, скалится, он же терпеливо объясняет что-то Цумики, он спорит с Ютой, он тянет дурацкое, ненавистное, омерзительное «красавица». Он целует. Сугуру проклинает всё на свете, посылает к чертям и обещает собственноручно спихнуть в адское пекло. Он не любит Сатору, не хочет ехать в Исландию и знакомиться с мамой, ему не нравятся плохие манеры, тёмные водолазки и кока-кола в ресторанных чеках. Но он отвечает на поцелуй так, что до боли натягиваются уголки губ. Горстью набирает в кулак белые волосы на затылке, тащит к себе, заставляя нагнуться, сам вытягивается, напрягается, чтобы быть ближе.