— Красавица, не ссы, — улыбается Годжо безумно и, отняв ладонь от штурвала, притягивает к себе Гето. Пальцы, жёсткие и горячие от напряжения, залезают в вырез блузки на спине. — У них же там не ракетная установка.

Жутким рёвом Аой сотрясает палубу:

— Вправо!

Гето прощается с жизнью. Но самый-блядский-на-свете-наёмник рвёт рычаг газа, выкручивает штурвал и делает невозможное. Рядом воду столбом поднимает взрыв. Катер относит вправо ударной волной. Но он цел, как и все люди в нём. Тодо успевает пригнуться к борту и закрыть лицо предплечьем. Годжо отворачивает голову. Гето утыкается в его грудь. Все мокрые, охуевшие, живые.

— У них ручной гранатомёт, — сглатывает Сугуру в тишине. — «Бур».

— Так близко к берегу? — басит Тодо. — Откуда?

— Они торгуют оружием, конечно, у них есть гранатомёт! — орёт в ответ Сугуру и пытается вырваться из хватки Годжо. Если все здесь сошли с ума, то легче выпрыгнуть и доплыть до пристани самостоятельно. У Гето нет времени объяснять, насколько сильный и влиятельный Юта Оккоцу. До того, как Тоге перезарядит «бур», остаётся ещё минута. Или меньше.

Сугуру напряжённо всматривается в горизонт, чтобы разглядеть точку искусственно созданного острова, на котором располагается штаб «Панды». Сдвинуть руку наёмника с рёбер не получается. Остаётся довериться Годжо, который решительными движениями заставляет катер петлять по воде, мешая Инумаки снова прицелиться.

— Тодо, прикрывай меня, — у Сатору над мостиком очков две глубокие поперечные морщины, он серьёзен и собран.

— Лучше вернуться, — тихо выдыхает Гето, но тянется к приборной панели и ставит отметку на интерактивной карте, указывая маршрут к нужному острову.

— Аой? — голос Годжо низкий и грудной.

— Работаю.

Череда выстрелов. Сугуру не хочет оглядываться, чтобы случайно ни увидеть приближающуюся к катеру гранату. Но, судя по всему, здоровяк встал посредине палубы и отстреливается на ходу.

— Не выходит, — долетает рычание Тодо сквозь грохот волн о корпус судна. — Боюсь пробить голову.

И тут же он рявкает, не щадя голосовые связки:

— Влево!

Гето кажется, что у него на пальцах отросли кошачьи когти. Он впивается в белую ткань на груди Сатору так, что её треск слышен даже в происходящем хаосе. Уши закладывает от очередного взрыва. Воды столько, словно кто-то переворачивает над головой бочку. Она везде — под одеждой, в глазах, в лёгких. Но Годжо — господь, Сугуру готов расцеловать его — снова уходит с траектории обстрела крутым виражом.

— Годжо, меняемся, — за спиной басит Аой. — Отдавай штурвал, иди на корму.

Это единственный выход. Только Сатору, мать его, Годжо может выстрелить и попасть в цель, стоя на палубе катера, виляющего безумными поворотами и кругами. Только этот идиот пробьёт плечо Инумаки, который наверняка опять вкладывает гранату в свой ебучий «бур». Но Гето до онемения и первых иголок судороги сжимает пальцы на лонгсливе. Потому что только рядом с Сатору Годжо ему будет спокойно в этом аду.

— Тш-ш, — говорит ублюдок прежде, чем спуститься с надстройки. — Это же я. Я всех спасу.

Крупные ладони накрывают скрученные конвульсией руки, быстро, но бережно разжимают палец за пальцем. В идиотских глазах самоуверенность смешивается со смехом, а в итоге почему-то получается нежность. Сугуру не знает такой формулы, но это явно лекарство от панического страха. Годжо гладит по щеке, и Гето становится легче.

— Всех убью, — эхом вторит своим словам Сатору, занимая позицию.

— «Панда», повторяю: вернитесь к берегу.

Сугуру остаётся рядом с Аой. Тот тоже ловко управляется со штурвалом, вовремя сверяясь с картой. Но он не Сатору Годжо, поэтому следующая выпущенная граната может стать последней.

— Тодо, крутой разворот. Влево на девяносто, резко вперёд, — гаркает Годжо.

Здоровяк исполняет быстро и чисто. Гето, которому теперь приходится держаться за перила сбоку от приборной панели, с ужасом понимает, что этим манёвром они сближаются с «Гориллой». Объезжают боком торговцев оружием. Сменой кадров перед Гето: белый корпус чужого катера, шок на смуглом лице Хакари, татуировки на щеках Тоге. Это всё метрах в пяти, но Гето видит так чётко, словно ему показывают фотографии. «Панда» продолжает круговое движение. Годжо стреляет. Первая пуля — она для Тоге — царапает «бур», который тот прижимает к плечу; вторая срезает прядь волос на макушке; третья лопает обивку стула; четвёртая — Гето молится на неё — попадает прямо в подвесной мотор, чуть ниже транца. Пятая, шестая, седьмая… Сатору со скоростью пулемёта — абсолютно невозможной для простого глока — разряжает в двигательную установку всю обойму. «Горилла» замедляется. «Панда» несётся дальше, пружиня и подпрыгивая на волнах.

— Это безумие, — Гето невольно переходит на итальянский. Ищет рукой нательный крест и сжимает до боли в суставах.

Сломанный катер Инумаки и Хакари остаётся позади. Годжо, пошатываясь, подходит к штурвалу, рукой отстраняя от него Тодо.

— Папочка вернулся, — поддерживая на губах остатки безумного оскала, цедит он. — Аой, отходи. Вдруг снова будут стрелять.

Сатору, как и все на катере, мокрый с ног до головы. Сейчас — после отступившей волны ужаса — Гето замечает, что ногтями разорвал его кофту на груди. Капельками на белом проступает кровь. Годжо тяжело дышит, но берётся за дело уверенно: отслеживает точку на карте, сжимает рычаг, крутит штурвал. Сугуру не может объяснить почему, но он уверен: Сатору чертовски устал.

— Они не стреляют, — говорит Аой. — Просто стоят на месте. Видимо, Кенто договорился, и их главный приказал нас пропустить. Славно.

— Проверим, насколько славно, когда доберёмся, — негромко произносит Годжо и улыбается. Странной и совсем не весёлой улыбкой.

***

Юта Оккоцу ждёт на пирсе. Помогает швартовать катер. Дружелюбно здоровается. Выглядит как и обычно: хорошим парнем, который сто процентов понравится маме. Но Гето уверен, что будь его собственная мать жива — точно невзлюбила бы Оккоцу. Ей никогда не нравились те, кто пытался убить её сына.

— Со мной связался Кусакабе, — Юта задумчиво чешет затылок. — Сказал, что двухметровый блондин угнал наш катер. Знаете, Ацуя не особо интересуется криминальным миром. Хорошо, что с ним оказался ваш друг, который объяснил, кто вы такие… — Оккоцу замолкает, но все и так понимают, кого конкретно тот имеет в виду; Годжо улыбается блаженно и беззаботно, пока поправляет кобуру глока.

— И про Гето упомянул, — Юта тяжёлым взглядом окидывает Сугуру. — Не думал, что ты сюда сунешься.

— Я на работе, ничего личного, — доброжелательно отвечает тот, вскинув брови. — Сопровождаю своих клиентов.

— Ах да, клиенты, — смеётся Оккоцу, и от этого по спине Гето проходит гадкий холодок.

— Ага, — Тодо стягивает с себя насквозь мокрую рубашку и выжимает её почти досуха одним решительным движением. — Мы к тебе по делу. Думали, быстро проскочим, и всё.

Гето сокрушается, что не предупредил и здоровяка о том, каким опасным может быть торговец оружием.

— В следующий раз вместо водной баталии просто принесите приглашение, — разводит руками Оккоцу.

Сугуру гневно оглядывается на Сатору, который пытается поджечь абсолютно мокрую сигарету.

— Да ладно, это было весело, — подмигивает он. — Юта, у тебя не найдётся покурить? Твои парни превратили мой табак в слизь.

А могли превратить в слизь — красную, растекающуюся по солёной воде — всех на борту «Панды». И, судя по всему, это волнует только Сугуру, который до сих пор пытается успокоить подрагивающие пальцы. Или — Гето не исключает этой возможности — нервное напряжение возвращается из-за того, что Годжо уже в первые пять минут рядом с Ютой успел открыть рот. Если он заговорил сейчас, то вряд ли заткнётся и просидит все переговоры молча. А каждое его неосторожное слово — щедрая струя бензина на всех присутствующих. И стоит где-то вспыхнуть маленькой спичке, как весёлая компания наёмников, а вместе с ней и Сугуру, взлетит на воздух.