— Откуда вы знаете?.. — начинает Утахиме и снова тянется к пистолету, который уже успела заправить за пояс красных спортивных штанов.

— Мы знаем всё, — говорит Сатору. Кенто молчит, по его взгляду ясно: он думает, что напарник окончательно сошёл с ума.

Бесследно пропавшая, как купюра из заднего кармана простака, скания r730, доверху набитая русско-китайским оружием, предназначалась именно «Самураям». Она должна была ждать этих героев и курирующего их правительственного агента у дона Фушигуро. Но вот: скании нет, «самураи» есть. В зависимости от того, какой знак — положительный или отрицательный — у части уравнения «правительственный куратор», можно судить: ситуация хреновая или это не ситуация вовсе, а полный пиздец.

Но, как бы то ни было, лучшее решение для «Колледжа» — бежать паковать вещи и сматываться с Сицилии, наплевав на все неустойки и последствия. Как только о пропаже оружия узнают Россия и Китай, горстка наёмников уже ничего не сможет сделать. Внешнеполитическая машина раздавит их вместе с Тоджи.

Но в голове Сатору есть одна отвратительная и блестящая идея. Такая может сработать только в Сицилии.

— Грузовик с оружием пропал. Мы его ищем. А вы нам поможете.

========== Глава 6, где пьют и вкусно едят ==========

— Тёплое филе тунца, пожалуйста, — заказывает Гето.

Официант быстро записывает в блокнот и кивает, показывая, что готов выслушать следующего гостя.

— Э-э… — теряется Утахиме; она сидит рядом с Сугуру, поэтому подаётся вправо и на ухо просит его: — Передайте, что я буду равиоли.

— Не волнуйтесь, здесь говорят по-английски, — успокаивает её Гето.

— А, да… Мне равиоли с картофелем… Которые с рагу из говядины и фондю с сицилийским сыром, — она смущённо читает по меню.

— Скажи, чтобы приготовили мне мясо, — кидает здоровяк Тодо, тоже почему-то обращаясь к Сугуру.

Да, он единственный здесь говорит по-итальянски. Ещё может на английском, испанском, французском, японском, китайском, русском и немного на баскском. Но официант в мишленовском ресторане, который стоит с вышколенной улыбкой у их столика, и сам знает слово «мясо» на любом из этих языков.

— В меню есть жареный ягнёнок с соусом Марко де Бартоли. Он придаёт изысканный терпкий аромат…

— Сойдёт, — перебивает Аой.

Нанами, окружённый листами меню и винной карты, хищником вскидывает голову. Он сидит напротив Гето, и тот поражён переменой в Кенто, которого привык видеть уравновешенным и отстранённым.

— Рыбное плато; тальятелле с кальмаром, морским ежом и гренками; креветки с кунжутной корочкой в соусе из кедровых орехов и маринованных овощей; дорада с фенхелем, картофельным муссом и фермерскими овощами, — Нанами произносит весь список на одном дыхании, закрывает глаза, поправляет леопардовый шарф и уже спокойнее добавляет: — Десерт выберет шеф, я прав?

Официант со смешными кустами бакенбардов покачивается, не в силах сдержать восторг. Выражает его тихим «брависсимо» с томным вздохом в конце.

— Конечно. Вино?

— Я не буду, — отказывается Тодо громогласно. Гето пытается сделать что-то с извиняющейся улыбкой, которая невольно появляется на лице. Он знает, что официанту, метрдотелю и в общем-то всем посетителям плевать на то, что Аой сидит в расстёгнутой рубашке и орёт на всю веранду, но ничего не может с собой сделать. Громила такой решительный и бескомпромиссный, что Сугуру будто просит прощения за потенциально разбитую о край стола бутылку. Ну а вдруг «я не буду» — ультиматум, запрещающий употреблять алкоголь всем в радиусе десяти метров.

— Какое-нибудь полусладкое? — спрашивает Утахиме. У Гето горят кончики ушей. Стереотипы — это ужасно, но вкусы иностранцев всё же чуточку хуже.

— Десертное? Марсалу? Розовый мускат? — помогает официант; он, как и Сугуру, ощущает шаткость положения, но старается балансировать. Есть же один крошечный шанс, что Утахиме сейчас уверенно скажет, мол, с самого утра мечтала о сладком креплёном полубренди и нежном муссе из рикотты к нему.

— Любое, просто не кислое, — Утахиме хоронит надежды. От улыбки сводит скулы, но Гето винит только себя в том, что зажрался в своей Сицилии, привык к людям с утончённым вкусом, погряз в мелочном гедонизме… Но блять, эта женщина действительно хочет полусладкое!

Катастрофа ложится на плечи троих: официанта, Сугуру и Кенто. Последний спасает положение изящно и категорично.

— Белое сухое, Планета, четырнадцатый год урожая.

— Сухое? Оно разве не?..

— Отнюдь. Это шардоне.

— Не переживайте, синьорина. Если вам не понравится, я принесу бокал марсалы.

— Это всё, — отпускает официанта Гето.

Тот перечитывает заказ, получает подтверждение и уходит, скользя между плетёными стульями полупустой террасы.

Четверо замирают в молчании. Гето краем глаза видит, как Утахиме расправляет плечи. Теперь, когда не нужно выбирать из двадцати позиций с видами пасты и непроизносимыми названиями соусов, она чувствует себя уверенно.

Сейчас начнётся.

— Мы должны связаться с командиром Гакуганджи, — говорит она, постукивая указательным пальцем по скатерти.

Тодо качает головой, Нанами отстранённо смотрит через ограду веранды на тихую улочку. Сегодня прохладно и пасмурно, лучше было бы сесть в зале, но там слишком много лишних ушей.

— Мы доложим ему о том, что оружие пропало.

Есть вещь, которую Гето ненавидит больше стереотипов и дурного вкуса. Хотя это скорее явление. С бардаком белых волос, неуместной улыбкой, тёмными очками на наглой роже и, как выяснилось сегодня утром, полным пренебрежением к будильникам. Сатору Годжо.

И этот катаклизм сейчас трясётся в электричке Сиракузы–Таормина, вместо того чтобы сидеть за столом и убеждать недовольных «самураев» участвовать в его авантюре.

— Постойте, вы ведь обсудили всё ночью, — Гето клянётся себе, что спасает задницу Сатору в последний раз. Он не нанимался ангелом-хранителем для идиотов.

— Я должна отчитаться начальству, — упрямится Утахиме.

Вчера ночью они действительно говорили о делах. В перерывах между криками, угрозами и попытками запугать друг друга.

Договариваться стало немного легче после того, как Май отправили обрабатывать рану на затылке Норитоши. Пока женщина была в номере, общаться не получалось совсем, потому что на каждое слово Годжо у неё находился десяток изощрённых ругательств. Она шипела их себе под нос жутким проклятием, расхаживая по комнате кругами.

Зато Тодо был настроен мирно.

— Наше оружие должно храниться у Тоджи Фушигуро, — произнёс он, скрестив руки на груди. Таким тоном, что Гето невольно заволновался и захотел лично проверить поместье в Ортиджии. Может, грузовик правда там, а они тут все сошли с ума.

— Как оказалось, оно никому ничего не должно, — пожал плечами Сатору. — Его украли. И нам надо найти его до приезда вашей няньки.

— При чём здесь мы? — Утахиме сидела в кресле и раздражённо дёргала ногой, отбивая сбивчивый ритм. — Это проблемы Фушигуро.

— Да? — Годжо улыбнулся и потушил сигарету о край пепельницы. — Значит, перевороты в Африке это ваше хобби? Работаете за идею? Собираете портфолио?

— Что ты несёшь?

— Подумай сама…

— Мы не переходили на «ты»!

— Она всегда такая ворч…

— Годжо, — Нанами снова регулировщик на трассе, где все машины вместо «прямо и налево» выбирают катиться в пизду.

— Да-да, я о том, что если вы доложите начальству о пропаже оружия, вас в лучшем случае вернут обратно. Никаких денег, — Годжо потёр средний и указательный пальцы о большой; потом оглянулся на Гето и показал «окей». Сугуру решил, что позже объяснит ему: он живёт в Сицилии всю жизнь, как и его мать с отцом, и прекрасно понимает международные жесты. — Ещё с вас потребуют вернуть аванс и заплатить неустойку.

— С чего бы? — скривила лицо Утахиме.

— Дай угадаю: по договору оружие, покинув пределы Китая или России, перешло в ваше распоряжение? Это вы хранили его у Фушигуро, вы должны были его забрать и по своим каналам незаметно переправить в Мозамбик, так?