— Я по звуку попаду прямо в твой грязный рот.
— Так почему не стреляешь?
Сатору одними губами просит Наги и Джунпея не двигаться. Отпускает их и направляет дуло в дверь. Не в центр, а в правый край — судя по тому, откуда раздаётся голос, женщина прижимается к стене именно с этой стороны. Если она всё же наплюёт на гражданских, то нужно успеть прострелить ей кисть до того, как её палец нажмёт на крючок.
— Отброс, — раздражённое шипение, потом громкий окрик: — Утахиме, он здесь!
Значит, всё-таки убивать обычных людей на нейтральной территории эти сумасшедшие не рискуют. Замечательная новость для Годжо. И не такая уж хорошая, как может показаться, для малыша Джунпея и его всё ещё смущённой мамы.
— Парень, сейчас я открою дверь, и мы с тобой выйдем в коридор, — Сатору, продолжая целиться в наличник, обходит Йошино. — Сам слышал, в тебя стрелять не будут.
— Она этого н-не говорила, — дрожит Джунпей.
— Нет-нет-нет, — стонет его мать жалобно.
— Утахиме! Вы где? Быстрее! — сука нарочито громко торопит своё подкрепление.
— А что «да»? — терпеливо улыбается Годжо. — Умрём здесь все втроём, когда они посовещаются с заказчиком и получат разрешение стрелять по всем, кто рядом со мной?
Наги зажимает рот рукой и коротко мотает головой.
В коридоре что-то глухо грохочет. Номер второй от лестницы, но даже эта близость не могла превратить шаги той самой Утахиме в громогласные раскаты. Если, конечно, она не прихватила с собой танк.
Сатору прижимает Джунпея к себе спиной, обхватывает рукой под рёбра.
— Синьор, вы не могли бы… — лепечет пацан, — чуть подальше… в меня упирается ваш…
— Расслабься, я не выстрелю.
— Н-нет, ниже.
— Блять, — Сатору опять забыл про халат, но времени что-то поправлять уже нет; он тянется к ручке и открывает дверь.
— Вы не стреляете, я не стреляю, всё просто, — бодро объясняет Годжо, подталкивая Йошино вперёд.
— Тодо, это он, — Утахиме сворачивает с лестницы и машет пушкой в сторону открывшейся двери. — Хватай его.
— Тодо? — тупо переспрашивает Сатору, не обращая внимания на то, как ощетинивается вторая сучка у стены.
— Сатору? — гулкий бас в ответ.
В коридоре становится тесно от внушительной фигуры Тодо Аой. Он — это почти полтора центнера туго сбитых мышц, вечно обнажённый пресс и собранные в хвост дреды. Всё то, что Годжо меньше всего ожидает видеть рядом с подпрыгивающей от нетерпения Утахиме.
Хотя к чему удивление, всё в Сицилии появляется примерно таким образом: нарушая всевозможные законы логики, возникает из ниоткуда. Выстреливает конфетти. Валится как из пиньяты. А в ней вместо сладостей ворох дерьма.
В ангаре Сигонеллы оказался беловолосый выблядок. В казино — андрогинный Гето, сволочь-бармен и пьяный свин. В номере захолустного отеля — трое с пушками, не считая дымовой гранаты. А теперь ещё и Тодо Аой. Опасный громила из «Самураев». Синоним неприятностей для всех, кто кажется ему скучным.
— Сатору Годжо, — уже утвердительно произносит мужчина, — что привело тебя сюда?
— Тодо, быстрее, вяжи его! — это рычит Утахиме, тыкая стволом едва ли не в живот Джунпея. — Он мерзавец, у него заложник!
Годжо с подозрением смотрит на троицу из номера. Все они — даже азиат у стены — повернули лица к Аой, словно он мессия, который немедленно восстановит справедливость.
Так.
Секунду.
Женщина со шрамом. Агрессивная дамочка, отлично владеющая огнестрелом. Азиат с мешками под глазами. Дымовая граната не самодельная, а с маркировкой. Это выглядит, как…
— «Самураи»?
У первого на этаже номера, конечно же, стоит Нанами. Телепортировался, материализовался или незаметно спустился по лестнице — не важно. Наконец-то, он, скрипя зубами, произносит не приевшееся «Годжо», а что-то новое. Но Сатору этому совсем не рад.
Как ни в чём не бывало спускается Сугуру. Здоровается с «самураями», подплывает к выскочившей в коридор сицилийке и её сыну.
— Скузами, синьора Йошино… — нараспев начинает он, подмигивая Нанами.
— Кенто? И ты тут? — поражается Аой; он не сразу узнаёт коллегу без костюма и идеальной укладки. Нанами устало трёт глаза. Шаркает мягкими тапочками и кутается в вязаный кардиган. В отличие от Сатору, он подумал о возможных рисках и ещё днём кинул в багажник машины сумку с одеждой.
— Тодо, ну же! — Утахиме торопит мужчину. Тот поднятой ладонью заставляет её замолчать.
— Май, ты тоже опусти пистолет, — приказывает он, и бешеная сука на этот раз подчиняется.
Гето втолковывает что-то синьоре Йошино и уводит её чуть ли не за руку. Требовательно смотрит на Сатору. Он нехотя отпускает мальчишку и остаётся без прикрытия. Теперь в него легко можно стрелять, но те, кто хотят этого больше всех, вспышками краснеют и отворачиваются. Годжо не утруждает себя тем, чтобы запахнуть халат.
— Эй, ты не сказал, что здесь «Самураи», — кричит он в спину Сугуру.
— Ты не спрашивал, идиот, — отвечает тот и вместе с семьёй Йошино спускается вниз.
— Гений! — поправляет Сатору.
— Что? Разве ты здесь, не чтобы нас убрать? — спрашивает Май; она до рези в глазах кого-то напоминает, но кого именно, вспомнить не выходит. Женщину за стойкой регистрации в аэропорту? Домработницу у Фушигуро? Всё не то.
— Годжо? — Нанами подходит ближе и вопросительно поднимает брови. — И запахнись, будь добр.
В отличие от женщин и азиата, Кенто не краснеет от вида своего напарника. Может, потому что тот не так давно перепутал в контактах «Натали» и «Нанами» и отправил фотографию стояка не по адресу? Какой это был раз? Сатору затрудняется ответить: что-то между пятью и пятнадцатью.
Годжо тем движением, каким дворецкие поправляют фалды сюртука, откидывает подальше от тела полы халата. Если его нагота прекращает нелепейшую перестрелку, то Сатору готов, представив себя леди Годивой, демонстрировать своё божественное тело бесплатно.
— Я шёл по своим ночным делам, — начинает Сатору рассказ, который внимательно слушают все. — Но мне дали не ту карточку. И прежде, чем я успел что-то объяснить, эти ребята направили на меня стволы.
— На этом ты оставил объяснения и принялся палить? — Нанами откидывает лохматую голову назад, упираясь затылком в стену.
— Нет, конечно, — Сатору возмущён. — Я вырубил страшненького бутылкой. А стрелять начали эти две, — он неопределённо машет рукой в сторону женщин. — Я даже не знал, что они из «самураев».
— Какой бред, — Утахиме закатывает глаза, но натыкается взглядом на Годжо и тут же вскидывает голову, чтобы не смотреть. — Да прикройся ты, наконец! Мы уже виделись с тобой раз пять, ты не мог меня не вспомнить, мерзавец.
— Точно, мы тогда были вместе с Тодо, — кивает вторая женщина. — Его же ты узнал.
— Хм, — Сатору ещё раз внимательно всматривается в женские лица. — Дело в том, что я запоминаю только тех, кто крут. А вы слабачки, разве нет?
— Подонок!
— А ну иди сюда, я научу тебя манерам!
— Май, Утахиме, — Тодо окликает коллег, останавливает их порыв пнуть Годжо под зад, — так что же здесь произошло?
— Он открыл дверь номера и вошёл, — неохотно объясняет Утахиме. — Норитоши только что принёс нам оружие. А тут этот… — досадливо щёлкает языком. — Я сразу поняла, что это Сатору Годжо.
— Как приятно, — подмигивает ей он; если не срастётся с сицилийской крыской, то можно будет подразнить эту вспыльчивую мадам.
— Не перебивай, мерзавец! — тут же вскидывается она. — Мы решили, что ты здесь, чтобы нас убрать.
Утахиме замолкает и нерешительно постукивает кулаком по бедру. Теперь Годжо припоминает: он что-то слышал о ней. В «Самураях» она координатор и сопровождающий элитного отряда, который возглавляет Тодо. Близка с командиром Гакуганджи и имеет хорошую репутацию среди наёмников. Ответственна, пунктуальна, аккуратна. Скука смертная.
— Кстати, вы ведь должны были приехать на неделю позже, — беззаботно нарушает молчание Годжо.
Тут же все взгляды обращаются к нему. Поражённые от Утахиме, Май и узкоглазого мужика, имя которого Сатору так и не запомнил. Недоверчивый от Тодо. И последний, абсолютно ошалело-шокированный, принадлежит Кенто. Он, конечно, всегда ждёт от напарника подложенной свиньи, но это — самая худшая из возможных выходок. То же самое, что нарисовать на лбах всех членов «KLD» жирную мишень.
