— Что здесь происходит? — орёт девушка с пулемётом. — Какого чёрта вы творите в моём казино?

По лестнице тяжёлыми шагами грохочут запоздавшие секьюрити. И только после того, как они спускаются в зал, девчонка прячет оружие и упирает руки в бока.

— Синьорина Зенин, здесь Сатору Годжо, — канючит какой-то мелочный говнюк. Ну что за детский сад… А Годжо надеялся, что взрослые люди выше того, чтобы тыкать пальцем. Но к нему обращается с десяток указательных. А следом за ними подтягивается и точка лазерного прицела. Остаётся только приветливо помахать рукой синьорине на лестнице.

— Вы, тут, быстро навели порядок. А ты, — Зенин кивает острым подбородком на виновника заварушки, — за мной.

***

Хозяйка казино, закинув ноги на стол, сидит напротив Годжо. Руки сложены на груди. У двери другая девушка — Сатору догадывается, что она тот самый снайпер, быстро приструнивший малыша с пистолетом. Кобура глока лежит рядом со стопкой бумаг. Вроде можно дотянуться, но это обманчивая возможность: ботинки на толстой подошве скинут оружие на пол быстрее, чем Годжо успеет. Да и он не дурак. В руках у рыжей девчонки автомат.

— Приятно познакомиться, я Сатору Годжо. У вас очень милое заведение… было. К сожалению, задерживаться мне некогда. Дела зовут.

Сатору встаёт со стула, решив оставить девушкам пистолет в виде моральной компенсации, но тотчас же ему между лопаток упирается дуло автомата.

— Маки, застрелим его? — голос рыжей скучающий и напевный.

— Меня нельзя убивать, — понимая, откуда в его голове взялась эта фраза, Сатору не может сдержать улыбки.

— Маки, проверим?

— Нельзя убивать и нельзя убить — разные вещи, — хищно скалится Зенин. Дело принимает опасный оборот. Но волноваться рано. Помещение небольшое, противников всего двое, пистолет в зоне досягаемости, а кровь на очках и одежде — чужая. Всё куда лучше, чем в зале казино, где фатальной могла стать чья-то случайная пуля. — Но я хотела просто поговорить. И получить компенсацию за погром.

Сатору возмущён. На его счету ноль сломанных стульев и перевёрнутых столов, он тоже жертва вандалов.

— Можете выписать чек на имя Фушигуро Тоджи, — пожимает плечами Годжо. Где-то в окрестностях Ортиджии старик икает и косится на сейф.

— Дон Фушигуро? Этот дед скорее сам придёт чинить мебель, чем заплатит, — Маки закатывает глаза.

— Ему нельзя в бар, поэтому придётся раскошелиться, — хмыкает Сатору и слышит позади сдавленный смешок. Но автомат продолжает мять рубашку на спине.

— Поверь, ему это никогда не мешало, — дёрнув уголком губ, отвечает Зенин. — Ты здесь по его поручению?

Есть два варианта. Первый: Годжо здесь для того, чтобы тихо, не привлекая лишнего внимания, встретиться с человеком, торгующим информацией, поговорить про возможное местоположение русско-китайского оружия и со спокойным сердцем уехать спать. Второй: найти ту фарфоровую дамочку и увезти в отель. Но информатор, скорее всего, смылся под шум перестрелки, а девушка лежит у бара с простреленной ногой. Поэтому:

— Нет, просто зашёл поиграть.

— Лжёшь, — шипит на ухо рыжая.

— Немного недоговариваю, — парирует Сатору.

— Ты слишком смелый для того, кому вот-вот пробьют грудную клетку…

— Нобара, хватит, — Зенин останавливает подружку. — Нам всё равно нечего с него взять. Хотя поговаривают, Сукуна зачем-то ищет Сатору Годжо. Обещает хорошо заплатить тому, кто приведёт его живым.

А вот это скверно. Нет ничего удивительного в том, что Сукуна в курсе, кто заходил к нему в гости. Но то, что он объявляет охоту, сидя на военной базе, — неожиданный поворот событий. Годжо хорошо знает расценки на свою голову и не питает иллюзий по поводу того, что две хозяйки небольшого казино откажутся от таких лёгких денег.

— Хочешь продать его Двуликому?

Один из главных принципов выживания в преступном мире: не делите шкуру неубитого Сатору Годжо.

Дуло автомата теперь смотрит в стену: Годжо скручивается, коротко скользнув лопатками по стволу, и оказывается лицом к Нобаре. Бьёт ребром ладони по сгибу локтя так быстро, что запоздалый выстрел приходится в ножку стола. Он кренится, глок катится вниз, ускользая от Зенин. Следующий удар — в шею, рыжая девушка обмякает в руках. А Маки тем временем только поднимает к плечу пулемёт, который так глупо и неосмотрительно оставила за спиной. Но у Сатору есть очаровательный живой щит. Нобара не потеряла сознание, она змеёй извивается в руках, стараясь заехать каблуком по коленной чашечке Годжо. Тот успокаивает её нежно приставленным к горлу автоматом, который успел выхватить из ослабших рук. Им же он прижимает девчонку к себе, чтобы не дёргалась.

— Мудак, — хрипит рыжая, после очередного рывка получая дулом по трахее. — Маки, застрели его.

— Не советую. Мы уже убедились, что реакция у меня получше вашей.

Зенин от бессильной ярости ударом ноги переворачивает стол. Ей не тягаться с профессиональным наёмником, а все бравые ребята из охраны заняты внизу: следят за тем, чтобы провинившиеся навели порядок.

— Приятно было познакомиться, — Сатору спиной пятится к двери, крепко прижимая к себе Нобару. — И счастливо оставаться.

Дверь аккуратно открывает правой рукой. Автомат держит левой, чувствуя под пальцем напряжение спускового крючка. Важен баланс: чуть-чуть расслабишься, и тяжёлое дуло клюнет вниз, чем не преминет воспользоваться вздорная девчонка. Круглая ручка легко проворачивается. Ещё шаг назад, и можно отпустить Нобару, а потом пойти к барной стойке на верхнем этаже, чтобы заказать себе манхэттен с тремя десертными вишенками. Вряд ли бармен откажет человеку с автоматом.

Но дальше — когда-нибудь Сатору перестанет этому удивляться — происходит то, что может случиться только в блядской Сицилии. Делая последний шаг из кабинета Зенин, Годжо спиной влетает в кого-то. Одновременно с этим, воспользовавшись секундным замешательством и зарождающейся готовностью ослабить хватку, Нобара втыкает что-то острое в бедро Сатору. Он невольно переводит взгляд на место, полыхнувшее резкой болью. Из штанины торчит шляпка гвоздя. Думать о том, какой это сюр, некогда, равно как и стрелять, поэтому Годжо без замаха бьёт Нобару стволом в корпус. Она сгибается пополам — удар приходится по солнечному сплетению. Шаг вперёд, чтобы обернуться и посмотреть, кто за спиной. Лучше сразу выстрелить ему в голову.

Фарфоровая кожа и растрёпанные чёрные волосы. В полутьме блестят нити вышивки на воротнике атласного пиджака.

Годжо стреляет. Почти.

За секунду до того, как палец находит крючок, справляясь с центром тяжести автомата, разряд тока прошибает правый бок.

Колени с треском бьются об пол. Годжо поднимает голову, но не успевает ничего увидеть. Рыжая Нобара, оставшаяся за спиной, заряжает ему ногой в затылок. Мир качается и гаснет, как экран старого телевизора.

— Так что, переспим?

— Может быть, потом… — успевает выдавить из себя Сатору, прежде чем отключиться.

========== Глава 4, где важно не потерять голову ==========

Короткий разряд электрошокера — это неприятно. Но не смертельно.

Чтобы резвый парень отключился от двухсекундного электрического удара, нужен пятый класс мощности, то есть двенадцать ватт напряжения. Чтобы застрелить молодца из пистолета — достаточно всего-навсего одной пули и того же числа секунд. Вывод напрашивается сам собой: Сатору не собирались убивать. Годжо знает три места, где живым он ценится больше, чем мёртвым. Это домик в Лунде, куда лет пятнадцать назад переехала его матушка, кондитерская в Рейкьявике рядом с лютеранской церковью и — как выяснилось совсем недавно — логово Сукуны на Сигонелле. В последнем за лучшего наёмника назначена награда. Сатору не слышит ворчания матушки и не чувствует запаха выпечки, значит, вариант остаётся один.

Прежде, чем открыть глаза, Годжо осторожно напрягает мышцы. Тело отзывается тупой ломотой. Но резкой боли, какая бывает, когда из локтя торчит обломок кости или нога кончается на голень раньше положенного, нет. Всё по-прежнему: зуд в заживающей ране на плече, пульсация свежего прокола от гвоздя в бедре и саднящие пальцы. Сатору едва удерживает себя от вздоха облегчения. Он прекрасно знает, что, если перед тем, как тебя вырубили, ты видел электрошокер, это не исключает появления после него шприца с наркотиком. А дальше: скальпели, пилы, топоры, ножи, да хоть, мать их, катаны, на которые Годжо вдоволь насмотрелся в Кавасаки. Но сейчас конечности целы.