Могло быть и хуже. Когда Фушигуро сказал, что информатор назначил встречу в подпольном казино «Куколки» — Сатору подумал о зловонном борделе в какой-нибудь дыре. Оплёванный пол, к которому липнут подошвы ботинок, очагами вспыхивающие по углам драки, раскрашенные девки, ругань, клубы дыма, делающие нормальное дыхание невозможным.

Но в «Куколках» вполне прилично. Хотя всё равно недостаточно прилично для Нанами Кенто. Он сидит в ВИП-зоне и явно нервничает — платок, которым он протёр искусственную кожу дивана, буро-коричневый. А неизменный костюм Нанами — светло-бежевый.

— Кенто, принеси мне выпить, — Сатору похлопывает ладонью по бедру. В этом подвале, забитом людьми до смутных аналогий с банкой шпрот, он кожей чувствует, как его инкогнито летит к чертям. На нём тёмные очки, но это отличительный признак, а не маскировка. Белые волосы Годжо прячет под жёлтой бейсболкой версаче — каждый проходящий мимо мужчина в шляпе недоверчиво косится на вышитую красными нитями голову Горгоны. Ещё один внимательный взгляд, и на всё казино рванёт бомба под названием «здесь Сатору Годжо». А дальше полная вакханалия: выстрелы в потолок, спешно вынутые из портфелей бумаги с шаблонами контрактов, кто-нибудь обязательно упадёт на колени или в обморок. Годжо нужен абсолютно всем в этом мире, потому что ходит легенда: у него получается всё, за что бы он ни взялся. Спасти фирму на грани банкротства? Легко! Навалять школьным хулиганам, которые обижают вашего отпрыска? Без вопросов! Украсть у цыган собаку, проглотившую бриллиант? Как два пальца об асфальт. Разоблачить банду преступников-ютьюберов? Это сущий пустяк. Годжо разбирается с таким не моргнув и глазом.

Сам Сатору до сих пор не знает, имеют ли эти россказни отношение к реальности. С одной стороны, то, что он жив и цел в свои тридцать шесть — иначе как чудом не назовёшь. Прямое доказательство того, что ему по силам всё что угодно. Но с другой, Годжо не горит желанием лишний раз это проверять. Пока ему хорошо платят, он работает: убивает, лезет в самое пекло и по возможности выбирается из него живым. Это даётся ему не так просто, как рисует народная молва. Да и «хорошо платить» в понимании Сатору способны очень немногие. Вероятно, даже дон Фушигуро и те полмиллиона, которые он отрывает от сердца, не удостоились бы внимания Годжо, не будь они с Тоджи старыми приятелями.

Внимательные взгляды посетителей подпольного казино раздражают Сатору. Он напряжён. Поглаживает кобуру глока. Нужно успеть выстрелить в гортань тому, кто первым закричит: «О, здесь…». И желательно не перепутать с счастливчиком, сорвавшим джекпот.

— Я тебе не официант, — отрезает Нанами, стараясь не делать лишних движений. Спина болезненно прямая, чтобы уменьшить площадь соприкосновения светлого костюма и пыльного дивана. А вот брюки уже не спасти, грязь точно обозначила упругие ягодицы миленьким сердечком на ткани.

— Здесь нет официантов. Нужно идти к бару.

Можно было бы изобразить адекватного человека и отказаться от желания выпить. Но Годжо упрямый. Он предупреждал Кенто, что не любит ждать, а тот всё равно притащил его в казино на полчаса раньше оговорённого времени встречи.

— Давай на «камень-ножницы-бумага», — предлагает Годжо; они всё-таки в казино, как тут без азарта.

Нанами выставляет вперёд руку.

— Раз, два, три, — тихо скрипит зубами.

Сатору успевает только подставить свой кулак — «камень». Кенто с деловитой лёгкостью профессионального мошенника накрывает его «бумагой». Нужно было сделать выводы об этом человеке ещё по тому, как ловко он развесил лингвини на уши сотрудницам компании «N&M».

— Нечестно.

— Плевать. Лучше вообще сиди на месте. Будет плохо, если кто-нибудь тебя узнает.

Сатору решает не уточнять, что будет не просто плохо, а воистину хуёво. Кенто давно не работал с ним в паре, и наверно поэтому успел забыть, что случается, когда в людных местах кто-то сопоставляет два метра роста, белые волосы, тёмные очки и те фотороботы, которые во многих странах раздают вместо листовок или продают у церквей рядом с ликами святых.

— Тебе что-нибудь взять? — Годжо убеждает себя в том, что сегодня он тень, тихая мышка в зерновом амбаре, Солид Снейк из Метал Гира; он неуловим, скрытен и ради бокала шампанского готов на всё. Никакого Сатору Годжо нет, только лёгкий сквозняк и смутный силуэт.

— Водки, — прикрывая глаза и всё-таки облокачиваясь на спинку дивана, просит Нанами.

Всё, что нужно Годжо, аккуратно сделать круг по помещению. Бар находится у противоположной стены, от которой ВИП-зону отделяют игровые автоматы, игральные столы и стойка с рулеткой. Больше сотни пьяных от азарта и разбавленного пойла посетителей. Всего-то.

— И не задерживайся. Фушигуро сказал, что информатор найдёт нас ровно в девять.

— А сейчас восемь сорок.

— Годжо.

— Понял, я быстро.

Жёлтую бейсболку Сатору надевает на голову Кенто, в полутьме зала она выглядит брюшком светлячка. Очки тоже стоит снять. Хотя бы потому, что в них ни черта не видно. Но из вредности Сатору только плотнее прижимает их к переносице.

Игроки в покер слишком увлечены, чтобы смотреть на Годжо, на цыпочках пробирающегося мимо них. Те, что дёргают за ручки автоматов, вообще не видят ничего, кроме ярких ракушек и рыбок на экране перед собой. А вот господа, решившие попытать удачу в рулетке, оглядываются по сторонам — ищут благодарную публику, чтобы сорвать вместе с кушем аплодисменты. Хорошо, что их Сатору предстоит проходить на обратном пути, когда он обзаведётся бокалом шампанского и шотом водки. Иначе велик риск быть пойманным в сети под предлогом «как это такой красавчик да без выпивки, непорядок, присаживайтесь к нам», что обязательно закончится тем самым «это же Сатору Годжо».

Снова везение: у бара никого. Он в самом тёмном углу подвала, чтобы бармен не видел слёзы тех, кто приходит к нему заливать проигранные деньги. Годжо движется практически на ощупь. Бьётся носком о ножку стула, тихо шипит и случайно кладёт ладонь на чью-то шляпу. Этот кто-то ругается, Годжо шлёт его на хер. Уже близко. Ещё метра три, брошенная на стол купюра, быстро схваченная выпивка, и всё, можно пройти мимо рулетки, чтобы вернуться к Нанами.

Но по доброй сицилийской традиции подарок фортуны оказывается умело завёрнутым в слои цветной бумаги дерьмом: за барной стойкой сидит девушка. То, что Сатору поначалу принял за участок, лишённый и без того скудной подсветки, — растрёпанная грива её чёрных волос. Атласный пиджак со слабо переливающейся вышивкой накинут на декоративную спинку стула.

Всё, что может разглядеть Годжо через тёмные линзы очков: фарфорово-белая кожа руки, цепляющей бокал за длинную ножку. Выглядит жутко. Но отчего-то Сатору становится весело. Это болезненное, ненормальное веселье, накрывающее с головой, когда к ногами привязан резиновый канат, а впереди струи водопада Виктория и стелющийся по земле туман из мелких брызг. Нанами убьёт Сатору — без шуток и преувеличений всадит пулю в висок — если он притащит с собой девчонку в шёлковом костюме. Но чем дольше Годжо смотрит на то, как пальцы гладят тонкое стекло, тем яснее понимает, что встреча с лучшим сицилийским информатором значительно уступает перспективе ощутить прикосновение этих ловких пальчиков к своему члену.

Сатору слишком хорош собой, чтобы знакомиться изобретательно. Что уж там, с его внешностью можно вообще не заморачиваться, и поэтому:

— Привет, красавица. Переспим?

Сейчас девушка повернёт голову, увидит перед собой то, что до этого встречала только на экскурсиях по античным развалинам — идеальный божественный лик — и, конечно, «да» у неё вырвется быстрее, чем она успеет потерять дар речи от наглости. Дальше останется только помахать издалека Кенто ручкой, затерявшись среди посетителей казино, чтобы тот не смог прицелиться; добраться до отеля и отправить белоснежные ладони себе под рубашку.

Но всё идёт не так с самого начала: девушка не оборачивается.

— Может быть, потом. Сегодня у меня работа.