7) О раскрытии Мира в звучании (та же страница) вообще-то верно, но цитата ужасна – у Орла недостает слуха. «Словоискатель, словесный (?) хахаль, слов неприкрытый кран» – гневно-ироническое обращение к поэтам – формалистам (слово из слова, ради слова) к поэтам – щеголям, баловням и баловникам словом и слова, к поэтам – водолеям (бальмонтовского толка), к тем, кто не слушает и не слышит «ох, эх, ах»[94] жизни. И, основываясь на этом, делать вывод, что для Цветаевой поэт всегда «словоискатель»… «слов неприкрытый кран» (!!!)[95] (хоть «хахаля» выкинул, не задумываясь, почему и «хахаль» в этом, как он решил, высоком поэтическом ряду)! – делать дикую ошибку! Которую он и делает, и которую необходимо исправить.

8) Верно ли, что «ритм – самая суть… поэзии Цветаевой»? Не мало ли для сути поэзии?» Может быть, суть не поэзии, а поэтической формы, в которую она (Марина Цветаева) облекла суть?[96] Подумайте (та же 23-я стр.).

9) На стр. 24 опечатка в «анжабеманах»[97], роднящие этот галлицизм с русской «ж». В общем – мило звучит: «спотыкаться на анжабеманах» – да еще «бесконечных»! Пустяк, конечно… («Enjamber» значит перетягивать. Хорошо, правда?).

О «мысли, растекающейся по древу». По-чешски – «мысливец» – охотник, в древнем смысле – охотник за «мыслями» – т. е. белками[98]. Теперь белки по-другому звучат по-чешски, а «мысливец» остался. Так не есть ли это просто «разбегайся, как белка по древу» или «убегать, как белка по древу?» «Мысль о «мысли» пришла мне в голову, когда мне было 12 лет, мы жили в Чехии, я читала «Слово о полку», а мимо ходили «мысливцы» в тираспольских сапогах и с ружьями…

Орловым не обольщайтесь – он не так умен, как Вам показалось, и вовсе не хорош. Но ловок, что и требуется. И статья ловкая.

Целую Вас, пишите.

Милая Анечка, получила из США еще один текст «Челюскинцев», отличающийся от нашего. К сожалению, женщина, переславшая мне его[99], отнеслась к делу «не научно», т. к. не сообщила, откуда у нее текст (рукописный мамин? машинописный с правкой, из третьих рук? и т. д.) Посылаю ей сегодня же запрос по всем этим поводам, также спрашиваю о дате написания и прошу о строгой сверке еще одной копии с имеющимся у нас подлинником (если это – подлинник).

Если у нее находится действительно подлинный беловой текст, то именно его и придется, видимо, взять за основу, т. к. в нашем распоряжении – лишь черновые варианты. Пока что переписываю Вам текст, как я его получила:

Как видите, всё требует повторного уточнения: разбивка строк, пунктуация, да и весь текст. Подождем ответа. Скажем, разбивка строк, возможно, напутана в 3-й строфе, к которой, вероятно, должно отойти второе «на льдине»? Есть ли в подлиннике интервал между «да здравствует» и «Советский Союз»? В черновиках совсем другая разбивка – да и вообще различий много.

Пишу Вам в исторический – космический день[100]. Даже на кошку произвело впечатление, и она окотилась в момент приземления ракеты; поэтому одного серенького детеныша я ей оставила на память о событии и нарекла его (кота) Космосом, конечно. Он пока имеет весьма жалкий вид.

С сожалением бросаю Вас и возвращаюсь в очертенелые лапы Лопе. Боюсь, что этот брак по расчету не принесет ни славы, ни пользы ни одной из сторон! Целую Вас.

Запросила также и «Роландов рог»[101] – если он с маминого рукописного текста. Если с напечатанного – то он есть у нас, и не стоит утруждать почту.

Милая Анечка, не знаю, что получилось с моим ответом на Ваше письмо, даже с ответами, я писала Вам раза три, правда, кратко все же! Письма я опускаю не сама, т. к. из-за спешки почти не выхожу из дому, но, верно, причина не в этом. На нашей почте ухитрились однажды затерять целый заказной перевод с… китайского. Так что все бывает. Я получила и книжечку, и статью, и письмо, и фотографию, и за все «померсикала» – всё пришло как раз к празднику. Еще раз спасибо. Портретов мамы с Муром 10-летним нет, может быть, только увеличенный мой же любительский снимок. Если портрет, то после моего отъезда (1937 год)[102], т. е. уже пожилая, седая – не будет «гармонировать» с молодыми снимками. Целую.

16 апреля 1961 г.[103]

Анечка, не знаю, как и благодарить за «Гончарову»[104]. Это для меня просто огромная радость. Никакой «истеричности» нигде не приметила, а просто, мне кажется, что мы чудесно встретились в жизни, полюбили друг друга – я также беспокоюсь, когда умолкаете Вы… Я надеюсь и верю, что мы с Вами хорошо поработаем вместе над тем, что нам дорого обеим. Я недоверчиво отношусь, – как ни странно, – к тем, кто «любит Цветаеву», – для меня это настолько ко многому обязывающее понятие! Но вот, мне думается, что Вы любите так, как надо – и ей, и мне. И у Вас есть абсолютный для нее слух, т. е. та сдержанность именно, без которой невозможна абсолютная к ней любовь. Надеюсь, разберетесь в этом открыточном косноязычии. Срок сдачи Лопе неопределенно отодвинулся на осень, также неожиданно снизили построчную плату на 3 р. – немало!