11 июня, вторник, время 18:05

Ипподром усадьбы Франзони.

Всадников и всадниц вокруг десятка два, не протолкнёшься. Поэтому мы ушли по лесной дорожке, оставив Юльку на ипподроме. Там ещё один жеребец рассекает, Ганнибала надо уводить подальше, иначе сцепяться. А дерутся жеребцы жутко, разъярённый конь копытами может стаю волков перебить или крупного хищника затоптать, крокодила или гиену. С рысью или леопардом вряд ли справится, те сверху нападают.

— Ты когда фотографии сделаешь? — спрашивает Вика после небольшой скачки.

— Увы! Могу сразу сказать, что кадры удались, я плёнку проявила. Но напечатать не могу, аппаратуры нет. Мне Гоша печатает, а он вне зоны доступа, на отдых с родителями укатил.

Юльки с нами нет, слишком много молодых людей на ипподроме, не может она упустить такой шанс глазками пострелять. Да и роль хозяйки на ней, за клиентами присмотр нужен. На Кайзере она, кстати, потому держится от нас, вернее, от Ганнибала, подальше.

— А сама не думаешь куда-нибудь скататься?

— Не, я на работу устроилась, бабло заколачиваю.

— Куда?

— Лучше не спрашивай, — усмехаюсь, — санитаркой в медучреждение. Работа грязная, но непыльная, хотя и денежная.

— В больницу?

— Да, — легко вру я. Не собираюсь шокировать подружку своим тесным общением с покойниками.

— А что, санитаркам много платят?

— Средняя зарплата среднеквалифицированного работника. Там за вредность доплата идёт. Врачи, конечно, в разы больше получают.

— Первый раз слышу, чтобы обыкновенные санитарки так получали, — сомневается Ледяная. Правильно, вообще-то, сомневается. Но легенду я продумала заранее.

— Обычно у них никакой вредности нет. Но я в лаборатории ошиваюсь, которая анализы делает. А это, сама понимаешь, бактериологическая опасность, вирусная опасность, септическая опасность. Там техника безопасности, как на производстве взрывчатых веществ. Я по пять раз за смену санобработку прохожу. Иначе к людям не выйдешь.

Мы выезжаем на полянку, отпускаем поводья, пусть коняшки немножко попасутся. Не особо густое разнотравье, это не луг. Плотность травы подрывается тенью, которые деревья дают. Высокое солнце они не загораживают, но практический восход для травки начинается позже, а заход — раньше. Так что по сравнению с полевыми и луговыми травами они на диете.

— Ой, смотри, земляника! — восторгается Ледяная.

— Темнота! — присматриваюсь и диагностирую ошибку, — это лесная клубника. Она крупнее земляники и слаще.

Спрыгиваем с коней и начинаем сами пастись. От самого ягодного места коней отгоняем. Они хрумкают всё подряд, и ягоды и листья с побегами.

Нагулявшись, приманиваем животных пригоршнями ягод. Устоять они не могут, подбегают сразу. Медленно покидаем полянку, скакать тут нельзя, лошадь может в мышиную или кротовью норку провалится. Шагом не страшно, а на скаку ногу сразу напополам.

Не сразу осознаю, обычный вопрос мелодичным голоском, как будто отзывается грохотом грозы над головой. Я даже оглядываюсь инстинктивно. Нет, всё спокойно, и Ледяная ведёт себя, как обычно. Подозрительно кошусь на неё, почему вдруг такая тема всплывает.

— А кем ты в прошлой жизни была? — вот это меня чуть с седла не снесло.

— Что? — удивляется Ледяная, — сейчас это модно. Реинкарнация и всё такое. Кем ты себя осознаёшь?

— А ты? — пока не пришла в себя, пытаюсь собрать мысли в кучу.

— Королева, конечно, — заявляет, ни на грамм не сомневаясь, — но кроме этого факта ничего не чувствую.

— Капитан лейб-гвардии его Величества, — неожиданно для самой себя салютую вытянутой вверх рукой. Это почти правда. Полная правда — командир боевой когорты мессира, но это близко.

— Мужчиной была? — смотрит Ледяная.

— Нет.

— Хм-м, фаворитка короля?

— Гм-м, да, — присматриваюсь к подруге, что-то выплывает в голове. — Но ты не королева. Принцесса Роксана Ольденбургская, я как-то видела её. Только она намного старше тебя нынешней была. Но если отбросить возраст, одно лицо. И волосы точно такие же белые.

— Ты всё помнишь? — от удивления Ледяная останавливается.

— Нет, конечно. Разрозненными обрывками, которые всё больше и больше тают. Не завела б ты разговор, я бы через год всё окончательно забыла и считала детскими фантастическими снами.

Едем дальше.

— Надо же… — негромко произносит Ледяная, — вроде веришь во что-то, а когда реально сталкиваешься… удивительно. Реинкарнация, прошлые жизни, неужто это всё правда?

— Наверное, время от времени такое случается. Вряд ли всегда и со всеми.

24 июня, понедельник, время 10:40.

Небольшой актовый зал Сокольнического РУВД.

— Среди направлений, нуждающихся в ускорении работы, — вещает с трибуны полковник Курбатов, начальник РУВД, — отмечу судмедэкспертизу. Мы все знаем, как нам нужны прямые и веские улики для принятия важных оперативных и следственных решений. Убийство или самоубийство, отравление или удушение, зачастую ответ может дать только экспертиза. Недопустимо, я считаю, ждать результатов до трёх суток. Уважаемый Семён Григорич, что вы нам скажете, как наш главный авторитет в этой области? — сидящие вокруг офицеры согласно кивают и вместе с докладчиком дружно и строго смотрят на полноватого и лысоватого мужчину в первом ряду.

Конечно же, он уважаемый, очень уважаемый человек и специалист, Дана может подтвердить.

— Господин полковник, ну, это же не ко мне вопрос, — разводит руками Семён Григорьевич, привстав. — Тщательное и всестороннее обследование трупа, когда вы его запрашиваете, требует целого рабочего дня. А если мне три тела привезли? Или больше? У нас, простите, не конвейер.

— С ответами на запросы на уже проведённые экспертизы вы тоже не торопитесь, — прохладно замечает один из офицеров.

— Тоже не ко мне, — отмахивается Семён Григорич, — это нашей бухгалтерии претензии предъявляйте. Там полторы недели моя заявочка на спецтехнику без движения лежит. Если вам надо ускорить нашу работу, ускорьте сначала прохождение этого заказа. Нет? Тогда и спроса с нас никакого быть не может. Интенсифицировать работу можно только за счёт новой техники.

— Что за техника? — строго спрашивает полковник.

— Вычислительная, компьютер в специальном исполнении, заказ компании «Инфотехн». Тогда нам не придётся перепечатывать данные из архива, быстро сможем выдать дополнительный экземпляр, и само заключение будет оформляться значительно быстрее.

— И вы сразу улучшите свою работу? — скептически скривил губы полковник.

— Сразу даже кошки не родят, — парирует Семён Григорьевич, — придётся осваивать, переводить наш архив в компьютер. Сам он туда не переселится. Но сейчас у меня временно ассистентка работает, она лихо с компьютером обращается, не откажется нас поучить. Но вы тяните с заказом, тяните! А моя помощница только до конца августа работает. После этого я сам от компьютера откажусь. Самостоятельно мы новую технику не освоим.

Полковник что-то бурчит, сидящие за столом офицеры, в форме и без, дружно осуждают взглядами Семёна Григорьевича. Опять он выкрутился!

3 июля, среда, время 14:40

Москва, «СМЭ № 3».

Мы сегодня почти не работаем. Зато трое мужчин в спецовках трудятся в поте лица, в ударном темпе. Осуществляют задуманное моим папочкой. В прозекторской компьютер ставить нельзя, там всё электрооборудование в водонепроницаемом варианте. Зато соседнее помещение — чисто техническое, нет, тела туда изредка заносят, когда совсем некуда девать. Но такое бывает раз в десять лет. А так, там что-то вроде кладовки, хранилища инструментов и реактивов. Самое то для нашего дела.

Мой головастый папахен придумал, прям горжусь им. Компьютер будет стоять здесь, в инструментальной. Стол, на котором он стоит, частично загородим ширмой. В стене рабочие делают проём для экрана. Уже сделали, я смотрю, раму с толстым стеклом вставляют. В отверстие выпущен кабель для клавиатуры. Кроме неё в прозекторской ничего не будет. Клавиатура под плёнкой, плесни водой — ничего не случится. Работать на компьютере будем в прозекторской, а сама машина будет в соседней комнате.