— Пусть хоть одна поест нормально, — поддерживает Юлю папахен, — а то вы все такие худенькие, так и хочется вас накормить и побольше.

— Мы не худенькие, мы — стройные. Вот выйдем замуж, тогда и можно будет расслабиться. Пузо себе отрастить, — гляжу на мачеху, перевожу взгляд на Юлю, — сиськи… ой!

Папахен фыркает, Юля зыркает почти злобно, Ледяная улыбается, мачеха дёргает меня за ухо.

— Пузо это временно, — комментирует папа, — а против хм-м… крупной груди ничего против не имею.

Как-то неожиданно наш вопрос сам всплывает. Юля смотрит на меня победно. Ну, раз папочка сам речь завёл, значит, можно.

— А какая грудь мужчинам больше нравится? — по зависанию папахена понимаю, что однозначная победа Юле не светит.

— Очень маленькая и чересчур большая сразу нет, — папахен задумывается с забавной серьёзностью, — хотя если выбирать, то большинство выберет сильно большую, чем маленькую или отсутствующую. А чего вы так задумались, девочки? Если первый размер есть, то уже можно не беспокоиться. Особенно Юле… в вашем-то возрасте.

Юля от удовольствия слегка пунцовеет. У неё второй размер наклёвывается, если уже не достигла.

— Всё, девочки, хватит! — обрезает тему Эльвира.

— Да, — поддерживаю я, — Юль, как у тебя на личном фронте? Что у тебя с тем мальчиком?

— А что сразу я? — топорщится подружка. Не любит она о своих сердечных делах распространяться. Какая-то не девичья черта, если я правильно человеческую психологию понимаю.

— Что за мальчик? — в глазах Эльвиры огромнейшее любопытство.

— Ходит за ней один мальчик… — начинаю я.

— Лучше о своём Пистимееве расскажи! — сдаёт меня подружка и смотрит мстительно. Расчёт её срабатывает, внимание переключается на меня.

— Что за Пистимеев? — с долей строгости спрашивает папа.

— Это тот вихрастый высокий мальчик? — вспоминает Эльвира.

За разговорами мы заканчиваем с ужином и перемещаемся в гостиную пить компот от Эльвиры.

— Без меня ничего не рассказывай, — Эльвире помогает всё принести и расставить Юля.

— Да, Эльвир, тот самый вихрастый и есть Пистимеев. И без него я бы в Лицей не поступила, — поворачиваюсь к Вике, — так что ты и весь класс должны молиться на него. Без его помощи меня с вами не было бы.

— Ты не преувеличиваешь? — осторожно спрашивает Ледяная.

— Я ж на волоске висела… — и начинаю рассказывать. Это ведь действительно заслуга Сашки, моё поступление. Без него, вероятнее всего, я набрала бы на пару баллов меньше. На один точно. И тогда всё, за третье место в числе четверых не зацепилась бы. Он дал мне тот глоток воды, который спасает жизнь. Один глоток это так мало, но на другой чаше весов — спасённая жизнь. Поступление в Лицей в моём случае.

— Я же не свинья, чтобы быть неблагодарной, — заканчиваю я, — поэтому Сашка сейчас мой друг.

— Не поняла, — слегка потряхивает роскошной гривой мачеха, — а где романтика?

— А романтика это глубоко личное, — показываю язык и уворачиваюсь от её руки. То, что я по-настоящему к нему испытываю, я даже себе не признаюсь.

Раскрутить Юльку, хоть немножко, удаётся, когда мы втроём уходим в комнату. Хотя через минуту втроём превращается во вчетвером. Эльвира опять папочку бросает.

— А теперь давай, признавайся! — сужаю глаза, как безжалостный следователь, — что у тебя с тем мальчиком?

Немедленно меня атакуют вопросами, что за мальчик такой. Начинаю рассказывать, невзирая на Юлины протесты, о парнишке на год моложе, которому ухаживать за Юлей помогает весь класс. Эльвира хохочет, Ледяная хихикает.

— Признавайся! Уже целовалась с ним? — мой пронзительный взгляд проникает ей прямо в душу. Клянусь, я пошутила! Ничего такого даже не предполагала. Но Юлька неожиданно краснеет.

— Сразу предупреди его, чтобы никому не рассказывал, как ты классно целуешься, — теряя последние силы, инструктирую я, — хватит с тебя одного Миши.

Она кивает! Всё, не могу больше! Валюсь от смеха на пол. Раскололась всё-таки…

Нахохотавшись, идём в спорткомнату. Меня прямо организм заставляет, привычный к движению именно в это время. Там с Викой обучаем Юльку кое-каким упражнениям и способам поставить растяжку.

Спать укладываемся, как планировали. И Вика не возражает, у неё такой утомлённый вид. Я её понимаю, она на два года вперёд нахохоталась, при её-то сиротских нормах на всплески эмоций. Юлька же на меня дуется. Такая милашка!

— Дана, ты всё время меня на посмешище выставляешь…

— Это неправда! — горячо протестую и обнимаю пытающуюся вывернуться подружку, — мы просто смеёмся по любому поводу. И мы все тебя любим…

Быстро миримся и засыпаем в обнимку.

Воскресное утро.

Юляшка ожидаемо утром со мной на пробежку не встала. Я и будить её не стала. А Вика неожиданно присоединилась. Так что к завтраку мы были бодры, свежи и веселы. Юльку разбудили с помощью снежка за шиворот. Визгу было… и пока Вика переодевалась в своей комнате, я ещё немного её потискала и помяла. Хоть какую-то зарядку ей надо обеспечить.

Когда она умылась, мы с Викой затеваем делать ей причёску. Сначала её притихшую тщательно расчёсываем, затем включаем фантазию.

— Давай вот эту прядку поднимем выше и с резким изгибом вниз, а там ещё изогнём, — предлагаю я.

— Без лака не удержится. Лак для волос есть?

— У Эльвиры всё есть.

К завтраку успеваем сделать нечто невообразимо вычурное и красивое. Настолько, что Юляшка надолго прилипает к зеркалу и внимание, та-дам! Ничего не говорит! Никаких обвинений в издевательствах.

Во время завтрака начинает жаловаться.

— Вчера такой вкусный ужин был, Эльвир, а сейчас всего лишь овсянка… ой!

Это я её ущипнула.

— Ты не понимаешь! — объясняю я, — хоть война, хоть праздник, завтрак должен быть именно таким, щадящим. Обед и ужин могут вкусными, а завтраку надо быть полезным! На обед можешь есть жареное, перчёное, солёное, но завтрак — только нейтральный!

— Она всех нас так мучает, — с видом смирившегося страдальца заявляет папахен, — как хорошо было в начале! Яичница, жареный бекон, с хрустящим лучком, эх…

— А мне нравится, — наперекор всем выступает Ледяная, — очень вкусно.

— Вот как ведут себя настоящие подруги, — назидательно говорю Юле, показывая ложкой в сторону Ледяной. Юля в запальчивости от моей претензии выдаёт такое, что все на мгновенье замирают.

— И как ты настоящие подруги не поступают! Ты зачем меня утром за попу укусила?

Папахен открывает и закрывает рот, в груди его начинает что-то биться, Эльвира размеренно и часто дышит, Ледяная замирает с ложкой у рта.

— Юленька, — предостерегающе сужаю глаза, — ты зачем выдаёшь всем интимные тайны нашей нежной девичьей дружбы?

Они все достаточно сдержанные люди с хорошим самообладанием. И папа, и мачеха, и, тем более, Ледяная. Поэтому когда они все одновременно составляют хохочущее трио, никто не забрызгивает стол вылетающей изо рта кашей. Все аккуратно прожевали, проглотили и только потом начинают ржать.

— Это комплимент в твою сторону, Юленька, со стороны Даны, — проржавшись и утирая слёзы, утешает подружку папахен, — ты даже подружкам кажешься вкусненькой. Я бы и сам…

Папочка замирает, завидев над собой занесённую Эльвирой ложку. Опять смеётся трио, но уже в другом составе. Юля хихикает, слегка покраснев от немудрящей лести. Её причёской, кстати, родители уже восхитились.

После завтрака приступаем к урокам. Согласно моему личному правилу: с восьми до обеда — интеллектуальная работа. Расправляемся с ней за полчаса до двенадцати. Письменные работы делим с Ледяной, затем… нет, не тупо списываем, а сначала разбираем.

— Боже, что вам задают? — поражается Юля, — вы как будто уже в университете учитесь.

— Ты давай набирайся от нас, — назидательно говорю я, — знаешь пословицу? С кем поведёшься, от того и наберёшься. Будешь с нами дружить, будешь ещё красивее. И умной станешь.

Юля чувствует скрытый подвох, Ледяная вопросительно смотрит, но быстро переходит к понимающей улыбке. Юля морщит лобик, пытаясь постичь глубину моей подначки. Давай, подружка, давай! Это тоже, хи-хи, интеллектуальное упражнение.