— Ситуация примерно ясна, — Игорь Платонович закругляет беседу. — По моему разумению виноваты обе стороны…

— Но юристы больше, — не выдерживаю, перебиваю, тут же каюсь, — извините, Игорь Платоныч.

— Почему?

— Мы на их территории находились. А парламентёры неприкосновенны, — знания и опыт Катрины выручают не первый раз. И ведь хороший аргумент.

— Первый удар нанесли вы, — указывает завуч.

— Никто им не мешал выйти в холл и разобраться со всем нашим классом.

— Стоп-стоп-стоп! — поднимает руки завуч, — мы так будем ходить по кругу. Мы для себя делаем вывод: виноваты обе стороны. На этом закончим.

Недовольный гул голосов пресекает Ледяная. И обращается к педагогам.

— Есть ещё новость. Сегодня мы подали жалобу в министерство на действия директора. Подписали её семьдесят восемь учащихся старших классов.

Класс опять гудит, в шуме слышится лёгкое злорадство. Завуч с англичанкой растерянно переглядываются. А директора, насколько я знаю, в Лицее до сих пор нет.

— Ещё одна новость, — сообщает Ледяная с ледяным спокойствием. Завуч и англичанка глядят чуть ли не с испугом.

— Снег пошёл. Так красиво… — вслед за Ледяной все смотрят в окна. На краткий момент вид с величавой раскачкой опускающиеся вниз монструозного размера хлопьев снега примиряет и успокаивает всех. Возможно, в этот миг наши антагонисты юристы глядят в окна с таким же выражением лиц, как у нас.

19 ноября, понедельник, время 15:30.

Любимое кафе.

Мальчишки уходят, как только появляется всенепременный Всеволод, охранник Вики. Порядок отработан до автоматизма, кто-то видит в окно или замечает входящего в кафе мужчину, все сразу начинают собираться. Расплачиваются и уходят. Понедельник у нас тяжёлый день, после классного часа занятия в спортзале, мы не ослабляем внимания к физической подготовке одноклассников.

Занимались мы тем, что объясняли Вике темы пропущенных уроков. Мальчишки напирали на математику, я — на английский.

Вдруг Вика фиксирует взгляд в сторону зала. Отслеживаю. К нам направляются два молодых человека. Один повыше, другой пониже и пошире. Лица не то, чтобы совсем наглые, но такие, избыточно самоуверенные. И чувствуется готовность к агрессии. Ага, конечно. Пока рядом наши парни были, всего лишь подростки, подходить не решались. И вдруг настаёт вдруг.

Я знаю, что будет. Первый раз что ли? Они не поняли, что сидящий неподалёку через стол мужчина с нами. Когда он приходит, мы обмениваемся едва уловимыми кивками, со стороны заметить трудно. Парням пришлось сначала удивиться, когда между ними и двумя привлекательными особами вдруг возникает непробиваемое лицо, увенчивающее такую же непробиваемую фигуру.

— Э-э, уважаемый, позвольте… — открывает рот высокий.

— Нет, — получает короткий ответ от Всеволода.

— Что «нет»?

— На все вопросы — нет, — любезность со стороны Всеволода, обычно он лаконичнее. Решаю помочь ему, заодно повеселиться.

— Только, пожалуйста, не как в прошлый раз, — говорю капризным тоном избалованной, но «доброй» аристократки, — не калечь и не убивай. Сразу…

На дне глаз Ледяной что-то мелькает, но на лице ничего не отражается. Зато незадачливые и не состоявшиеся ухажёры мгновенно бледнеют. Бормоча извинения, сваливают.

Ледяная отворачивается к окну, её трясёт от беззвучного смеха. Я тоже давлю рвущийся наружу смешок.

— Как думаешь, что будет дальше? Как министерство отреагирует? — спрашиваю, когда справилась с приступом.

— Папа говорит, что обычный стиль бюрократии — затягивание решения. А со временем острота любого вопроса снижается. Если совсем честно…

Замолкает. Я терпеливо жду. Вздыхает и продолжает:

— Папа не верит, что директора снимут. Вопрос замылят, спустят на тормозах. В лучшем случае ему выговор повесят.

— В ближайшее время комиссию из министерства не ждать?

— Нет. Если только они не решат перенести акцент на драку, но вряд ли. На жалобу всё равно отвечать надо. Таким ответом выговор директору и будет.

— Понятно.

— Ты разочарована? — в глазах Ледяной беспокойство, которое могу уловить только я.

— Нет. Твой отец тоже может ошибиться. Или не учесть какой-нибудь фактор.

— Ураган по имени «Дана»? — Ледяная улыбается, — Да, это мощный фактор.

— Интересно, журналистов можно привлечь? — прикидываю возможности.

— Очень легко. Ты же с Шацким знакома? «Московский перекрёсток» нашему клану принадлежит, — очень спокойно Ледяная сообщает убойную новость. Когда прихожу в себя, чешу репу.

— Когда такое пишут в романах, читатели брюзжат, что это рояль, найденный в кустах…

— Глупости, — отмахивается Ледяная, — не «МП», так что-нибудь другое было бы. Какая разница? У всех орденов есть свои СМИ. У вашего тоже что-то есть…

— Тогда ты осведомлена лучше меня. Я не знала, что у нас что-то есть.

27 ноября, вторник, время 17:10.

Кафе близь Сокольников.

— Инга, ну прекрати! — крупнокалиберный парень в джинсовом костюме, спортивность фигуры которого ещё не до конца занесло жировыми наносами, страдальчески морщится. Его собеседница, эффектная высокая брюнетка призыву мужской души не внемлет.

— Андрей, я вообще могу всё прекратить, — холодно заявляет Инга. Парень отводит глаза.

— Ты в последнее время постоянно меня отодвигаешь в сторону. Я ведь тебя за язык не тянула, когда ты мне поездку на Мальдивы предложил.

— Я ж объяснил…

— Да-да, я помню. Неожиданная возможность для твоей фирмы, день, который год кормит, я поняла. Только ведь это не в первый раз. Помощницу, гляжу, себе хорошенькую завёл…

— Алла — отличный специалист. Причём тут её внешность? — Андрей защищается, как может.

— Как там у классиков было? Для деловых знакомых у неё слишком голубые глаза и чистая шея, — ссылкой на классиков Инга бьёт своего ухажёра под дых.

— Обычная у неё внешность. Каждая вторая — не хуже. Это не ты, которых поискать — не найдёшь, — парень пытается вывернуться за счёт комплиментов.

— Путёвки мне сюда, — девушка делает повелительное движение длинным наманикюренным пальчиком, — мы запланировали отдых вместе. Ты отказываешься, а я — нет. Сама съезжу. С подругой.

— Я их не оплачивал… — довод игнорируется, и парень со вздохом достаёт из портмоне бумаги.

Два листа просматриваются и перемещаются в сумочку девушки.

— Свободен, — Инга сопровождает пожелание отстраняющим пренебрежительным жестом.

Девушка провожает уходящего относительно молодого человека, — скоро ударит тридцать, — взглядом, полным разочарования и досады. Нет, вы поглядите на него! Контракт у него жирный наклёвывается, нельзя упускать. А меня упустить не боишься?

Она застывает, уткнувшись в чашку кофе, в которой уже пять минут помешивает давно растворившийся сахар. С парнями надо построже с самого начала. Если он в разгар конфетно-букетного периода позволяет себе такое, что будет, когда женится? На следующий день после свадьбы замечать перестанет, как не замечают привычную мебель.

Бросив мимолётный взгляд на официантку, находящуюся ближе всех, Инга щёлкает пальцами.

— Что вы можете предложить к чашке кофе из лёгкого? — равнодушно спрашивает подлетевшую официантку.

— Мороженое обычно берут…

— В такую погоду? — изумляется Инга.

— Есть пирожные: бизе, маковка, корзинка. В меню всё перечислено. Пироги можете заказать, — ясно и чётко докладывает официантка.

— А, ладно, не надо ничего, — отстраняющий жест. Андрей прав, кофе у них неплохой, но другого она проверять не будет. И диету соблюдать надо. Не только у Андрея перспективы открываются, у неё тоже вкусный контракт с рекламным агентством намечается.

Инга морщится, мельком оглядывая зал. Как ни старайся удивить клиентов вкусностями и всем остальным, как ни крути, но заведение по определению второразрядное. Как он вообще посмел в такое место её приводить?