Дворик за кованой оградой, вторая линия защиты — густые кусты, обрамляющие дорожку вокруг двухэтажного здания старой постройки. Между оградой и кустами ровненький газончик. Грамотно. Преодолеть ограду незаметно невозможно, а что делается у здания и на первом этаже не видно. Хоть роту автоматчиков за этими кустами прячь.

Чуть скрипит высокая фигурная дверная створка, открывая дорогу в короткий коридор с турникетом. Конвой кивает дежурному.

— Задержанная Молчанова Дана, — ух, ты! Он в журнале отметил? Это что, они всё по закону хотят сделать? И как? Жутко заинтриговываюсь.

В отдельной комнатке, где у меня изымают сумочку со всем содержимым, — так-то они сразу забрали, но оформляют только сейчас, — устраиваю цирк с конями, и протокол отказываюсь подписывать. Охо-хо, опять мои многострадальные карточки и мобильник в чужих руках. Не подписываю протокол, потому что в нём нет двухсот рублей и мобильника. Часиков золотых, кстати, тоже нет. Их тоже заставили снять.

Вызывают ещё несколько ухарей, они изображают комиссию, которая и удостоверяет протокол. Ню-ню…

— Молчанова Дана Владиславовна, 15 лет, учащаяся Третьего Имперского Лицея, проживающая по адресу… — монотонно зачитывает мои анкетные данные крепкий, собранный мужчина с жёсткими серыми глазами под коротким ёжиком волос. Такого же бойцовского типа мужчина, что и мои конвоиры.

— Всё правильно, но откуда вам это известно? — недоумённо распахиваю глаза. Мужчина в гражданском костюме, — следователь? — упирается в меня долгим немигающим взглядом. Пытается решить, ему слышится насмешка в моём голосе или показалась. Принимаю максимально невинный вид. Мой визави принимается оформлять протокол.

— Мужчина, — добавляю немного кокетства, — а почему бы вам тоже не представиться?

— Следователь Харитонов, — почему-то недовольно изрекает мужчина, — вы вызваны для дачи показаний по делу об убийстве Алексея Прохорова и Степана Махотина.

Помалкиваю, только глазами хлопаю. Следак сверлит меня взглядом.

— Что вы можете сказать по этому поводу?

— Ничего, господин следователь.

— Почему? Хотите сказать, что не имеете к этому никакого отношения?

— Хочу сказать, что ничего не могу сказать, — глазками хлоп-хлоп, — по нескольким причинам.

— Каким? — а он терпеливый. До сих пор не гаркнул, не грохнул кулаком по столу.

— Во-первых, я несовершеннолетняя и снимать с меня показания в отсутствие лиц, которые должны следить за соблюдением порядка допроса, не имеете права.

Следак, всё с таким бесстрастным лицом берёт телефонную трубку. Через минуту после разговора имею удовольствие любоваться новым лицом. Чуть выше среднего роста, могучая дама в форме. Брюнетка с намечающимся двойным подбородком, широкими плечами, мощными руками и бронебойной грудью. Женские объёмы настолько неудержимы, что просматривается талия, хотя она раза в два-три толще моей.

— Капитан Коротких, инспектор по делам несовершеннолетних, — представляет даму следак, — теперь можете говорить?

— Нет, — мотаю головой, — потому что есть во-вторых.

— Я не очень сильна в юриспруденции, но мне кажется, что по одному поводу нельзя заводить несколько дел. По нескольким случаям можно заводить одно дело, а по одному факту больше одного нельзя. Я права?

— Мне ничего не известно о том, чтобы по факту гибели Алексея Прохорова было заведено какое-то дело.

— Сокольнический РУВД, следователь Карганов, номера дела не помню, но дело ведёт он. Именно то, в котором фигурирует Алексей Прохоров.

— Повторяю: мне ничего об этом не известно, — и глаза становятся какими-то рыбьими.

— Известно, — не соглашаюсь я, — я только что об этом вам сказала. Занесите это, кстати, в протокол.

Моё пожелание игнорируется.

— Вам придётся ответить, — голосом и взглядом следак «надавил», — как вы убили Алексея Прохорова?

— Так я ж и отвечаю, — распахиваю глаза, — я всё рассказала следователю Карганову. Обратитесь к нему, у него и возьмите все мои показания.

— Обязательно обращусь, — обещает следак, — и сопоставлю с теми, которые вы мне сейчас дадите.

Ага, разбежался. Перевожу взгляд на инспекторшу.

— А вы почему молчите? Вас для чего сюда позвали? Чтобы вы молча наблюдали, как господин следователь закон нарушает? — решаю, что можно и мне приступать к наездам.

— Не вижу никакого нарушения, — размыкает каменные уста бронебойная дама.

— Как не видите? Только что на ваших глазах господин следователь принуждал меня нарушить закон. Я, между прочим, следователю Карганову подписку о неразглашении давала. Господин следователь, вам что, не знакомо такое понятие, как «тайна следствия»?

Не смущает их это. То есть, гол засчитан, но полного проигрыша нет. Так они, наверное, думают, когда переглядываются.

— Кстати, у вас ордер на мой арест есть? Покажите! — требую я.

— Вы не арестованы, а задержаны. Для этого ордер не требуется. Имеем право задерживать любого гражданина на три часа, — сухо информирует меня следак.

— Один час уже прошёл, — машинально гляжу на часики, но их — нет. Даже любопытно, вернут ли?

— И за два часа можно многое успеть, — эти слова почему-то вызывают у капитанши какую-то подловатую ухмылку.

— Никак на пытки намекаете? — удивляюсь я и перехожу в контрнаступление, — вы хоть понимаете, что даже за одну царапинку на мне очень крепко по голове прилетит. И не вам! А вашему генералу! И что после этого сделает генерал с неким следователем Харитоновым, капитаншей Коротких и вашим непосредственным начальством? Рассказать?

Вот дурень! Кивает, хоть и скептически. Хотя у меня на любую реакцию заготовка найдётся.

— Вас всех поставят на четвереньки, снимут штаны, — дёргаю головой в сторону инспекторши, — этой жирной корове юбку задерут, и оттрахают в задницу длинным и толстым дрыном с шишкой на конце. Впрочем, может быть, вы об этом мечтаете?

— С-с-с-с… — шипит спущенной шиной капитанша. Кажется, хочет обозвать меня сукой. Флаг те в руки, жирная корова.

Следак смотрит на меня остекленевшими глазами. Контрольный.

— Действуйте, господин следователь. Хотите стать пидорасом, сделайте мне что-нибудь плохое.

Капитанша опять зашипела. Этот звук почему-то и выводит следака из ступора.

— А никто не знает, что ты у нас.

— Вы в этом уверены?

— Надеешься на тех прохожих, которым ты кричала? — ехидно ухмыляется Харитонов, — они никуда звонить не будут.

— Не пытайся казаться дурнее, чем ты есть, — мой взгляд холодеет, зеркально перехожу на «ты», — единственную полную гарантию молчания может дать только секир-башка. А их оставили в живых. Так что могут позвонить в любой момент. Или уже позвонили.

Мне приходит в голову ещё одна идея. Тут же реализую.

— К тому же у меня двойная охрана. Непосредственная и наблюдатель. Так что наблюдатель знает, что случилось с моим телохранителем и мной. Разыскать вашу машину по номеру не составит проблем.

— Составит, — роняет следак. Как это понимать? Их номера засекречены? Тогда это само по себе наводка. Да весь их план — полная туфта. Открыть на меня дело, наверное, можно. Вот только оно получится жутко токсичным для всех, кто его попытается двинуть. И до суда оно не доживёт.

— Молчанова, я тебя предупреждаю, за два часа с тобой может многое произойти, — Харитонов, надо признать, держит удар, хотя я его изрядно фраппировала, изорвав в клочья все его шаблоны.

— Что, например? — дежурно любопытствую я.

— Например, неожиданно и случайно в камере, куда тебя запрут, окажется пяток мужчин уголовников. И устроят тебе двухчасовой праздник тела.

— Да-да, конечно, — издевательски поддакиваю я, — но ведь после этого придётся меня убить. Куда-то деть тело, потом ведь кто-то вам разрешил на меня дело завести? А дальше откроют трассировку мобильника… о-о-о, так вы не знаете, что это такое?

Я начинаю хохотать. Чуть повизгивая от веселья, поясняю мрачному следаку: