Что касается наградных листов, то Иван их просмотрел только на себя и Миколу с Тимохой, а прочие, подписал не глядя. Если кто потом будет опрашивать, то Иван сошлётся на отчёт и в итоге конечный результат боёв. Отчёт по итогам боёв и их результатам в особом отделе госпиталя хранится, кому надо, всегда посмотреть может.
Итогом наградных листов было представление на орден «Красная звезда» и восьми медалям «За отвагу». Везде указывалась личная отвага и мужество. При этом противнику был нанесён урон, как в технике, так и в живой силе. Медики, кроме этого общего под огнём противника оказывали первую помощь и выносили бойцов с поля боя в безопасное место. Никакого обмана, всё так и было. Что касается боёв до города Пинск, то Иван сам написал представление и подписал их у главного врача. Три медали «За отвагу», не так и много, если учесть почти три десятка убитых немцев, щедрые трофеи и конечно вызволенные из плена бойцы и командиры РККА, но это и слишком много. Это как смотреть, с какой колокольни.
Главный врач госпиталя открыто указал, что вероятность награждения за дела до Пинска стремится к нулю. Но он своей властью скомпенсирует горечь утрат и присвоит Ивану очередное звание старшего сержанта, как выполнившего задание госпиталя по вводу в работу автотранспорта с риском для жизни. Это конечно не орден и не медаль, но тоже вполне видимое признание заслуг. Кроме того на Ивана будет выписана денежная премия в размере его месячного оклада.
Дарёному коню в зубы не смотрят, поэтому Иван принял стойку «смирно» и отчеканил – «Служу трудовому народу!» Представления от Ивана тоже были подписаны и через Ивана перенаправлены в особый отдел госпиталя. Капитан Соломин, просмотрев представления, сунул их себе в стол, зыркнул на посыльного и процедил – «Свободен!» Когда дверь за сержантом Ковалевым закрылась, то капитан выдал некую многоэтажную конструкцию, смысл которой сводился к одному слову «Оборзел!» Однако перечить Главному врачу смысла не было ни какого.
С одной стороны, может это и так, а вот с другой стороны, каждое хорошее дело на фоне плохих событий, это нужный для всех стимул. Пусть все видят, что даже в таких условиях есть место для подвига и личного поступка. Подвиг, это слишком громко сказано, а вот поступок, вполне приемлемо для любого даже самого предвзятого скептика. Тут ничего не поделать, если встретились зависть и поступок. Зависть всегда вопит, что это чепуха и вообще, это каждый делает и не единожды за день. Вот поэтому и нужен некто имеющий некое право вправлять мозги завистникам.
Проблемой может стать лимит награждений за текущий месяц. Награждения, это тоже элемент планового хозяйства страны советов. Тогда нужен тот, кто может снять бронь на указанные позиции и всё же наградить героев. Всяких прочих припонов может быть неисчислимое множество. Вероятность, что награда найдёт своего героя, если она начинает движение от самого низшего звена командования, сродни виду цветущего сада на северном полюсе. Мираж и только!
В настоящий момент, шанс получить награду вырос неимоверно, не так уж много было в войсках представителей Ставки и членов Военного совета уровня армии, а тем более фронта. Ничего страшного, что заподозрят в отсутствии скромности. Просить надо по максимуму, если знаешь, что это верный шанс, реальный шерсти клок.
Даже в самые тяжёлые для родины моменты, высшие партийные и советские деятели страны советов находили время объединить личный отдых с государственными делами. В конце концов, они люди, а значит, им нужен отдых. При этом они не просто отдыхают, а работают, решают государственные дела. Отец Розы был именно таким человеком. Тем более, что прибытие вечером в Киев не отменяло вылет утром в Москву с готовым решением и доведением до самых высоких инстанций мнения таких людей, как Главный врач киевского госпиталя стационара.
Судя по малочисленности группы, которая посетила госпиталь, прочие люди из свиты члена Военного совета работали в других местах. Работать непосредственно в госпитале оставался один человек, сам начальник охраны гостя, которому в помощь капитан дал человека из своего отдела. Что касается отдыха на природе, то капитан Соломин вытряс из Ивана не только четверть самогона и четверть настойки прополиса, но и остатки трофеев консервов. Три десантных автомата с магазинами в подсумках, тоже пришлось одолжить до утра. Светку Иван не дал принципиально, указав, что у медичек есть свои карабины, тоже с оптикой. Кроме всего прочего у каждой из девушек есть спальники, если есть жаждущие поспать под шум волн Днепра.
Спать старшему сержанту Ковалёву пришлось под завывание сирен, стрельбу из зениток по самолётам и падающие на госпиталь зажигательные бомбы. Военная обстановка на Киевском направлении обострилась. До самого утра пожарные расчёты города боролись с пожарами в жилом секторе города и на предприятиях. На обострение воздушной обстановки у города отреагировали немедленно. Самолёт с группой из Москвы решили выпустить только под прикрытием группы истребителей и только после обеда, чтобы солнце не слепило лётчиков транспортного самолёта с направления на восток.
Из – за задержки вылета отец Розы пожелал лично познакомиться с бывшим командиром его дочери, про которого он много слышал. В общем, пришлось Ивану после процедур и завтрака идти на встречу с большим человеком из Москвы. Хотя капитан госбезопасности Соломин позиционировал встречу, как желание папы Розы поговорить в почти семейной обстановке, такое практически невозможно. Во – первых, разговор происходил в особом отделе госпиталя, а во – вторых, всё же встречались двое в военной форме. Время было военное и различие в званиях, сержант и генерал, было слишком огромным.
Если желание генерала можно было расценить, как блажь, то Иван постарался решить проблему передачи сведений о партизанах рядом с Пинском в Москву. С этим он обратился к генералу, но предупредил, что данные могут быть переданы только тем людям, кто занимается этим вопросом. Местные органы НКВД в лице капитана Соломина послали информацию наверх, но ответа нет. Что касается конкретных данных по партизанам, то их получит только человек, занимающийся вопросом организации партизанского движения на занятых врагом территориях.
Предложение генерала вылететь с ним в Москву на самолёте Иван отверг, пояснив, что с пробитым черепом летать самолётом совсем не желательно, поскольку резкий перепад давления здоровья не прибавит. Кроме того Иван проходит курс лечения в госпитале и прерывать начатое лечение очень не хочется, поскольку болезнь и так запущена, что само по себе чревато осложнениями. Вот после назначенного курса, тогда можно и подумать, если врачи разрешат. Пока было бы хорошо, если товарищ генерал передаст записку в аппарат НКВД на имя того товарища который курирует вопрос партизанского движения.
Письмо оформили как пересылку из особого отдела госпиталя в приёмную наркомата НКВД через начальника охраны группы проверки из Москвы. Запись в журнале отправлений, с указанием, что содержание неизвестно и запечатано в конверт с целой сургучной печатью под роспись. На самом внутреннем конверте чётко указано от сержанта госпиталя Ковалева Ивана Ивановича, дата, время.
Вложение кроме Ивана никто не видел, а оно было ёмким, но коротким. Руководство НКВД ставилось в известность, что организован отряд партизан, который имеет радиостанцию немецкую, оружие, транспорт и продовольствие. Находится он в районе лесной дороги. Единственный неясный вопрос, чей это обустроенный район для действий партизан, поскольку там обнаружена изъятая база припасов и искусственные препятствия против проникновения в тот район. Есть возможность для организации воздушного моста, скорее всего это аэродромная полоса искусственного происхождения. Карта прилагалась.
Как говорится, кто знает, тот поймёт. Если данным сообщением заинтересуются в Москве, то Ивана найдут. Тогда можно будет более конкретно указать всю информацию. Если сообщение проигнорируют, то в том лесу для партизан чисто курорт, они могут там толстеть до окончания войны.
