– Да. Возможно, вместе летать будем, нас тут двое из училища.

– Что ж, слетаемся.

В желудке заурчало, я принялся за еду. В училище мы не особо контактировали. Так виделись в толпе на общих построениях, когда собирали все училище по разным важным поводам. Кто ж знал, что судьба закинет нас вместе.

– Это что такое? – Прозвучал над нами громовой бас Парова.

Я оторвал глаза от тарелки. Майор возвышался над нами чисто выбритый, наглаженный как курсант первого курса. От вчерашнего разгильдяйства не осталось и следа.

– Окончив прием пищи, привести себя в порядок, доложить о выполнении. На все у вас времени не много. Через час общий сбор в холе и на посадку.

Сказав это, он развернулся и пошел по своим делам, видимо мы были последними, кого он оповестил.

– Ох, чую быть нам в его подчинении. – Сказал Леня.

– Не вижу в этом ничего плохого. По ходу нормальный служака. Найдет время, и построить, и дать отдохнуть.

– Как скажешь, ты пилот.

Я посмотрел на Леню с легким удивлением. Странно, он уже записал себя в мои подчиненные. Ну и ладно, мне будет проще. Я решил принять командование, раз уж мне его дают.

Через пару часов мы как «пионеры» уже стояли в очереди на регистрацию. Парова таможня величала уважительно Валерий Иванычем. Офицеры были с ним предельно вежливы как со своим генералом. Судя по всему, он специально прилетел в Магадан встретить прибывающее пополнение и самому слегка расслабиться, да и вещей у него с собой не было, в отличие от остальных офицеров. Паров стоял возле таможенника со своим списком, скрупулезно сверяясь с ним. Нас особо не досматривали.

*****

Перелет прошел штатно. Немного поболтало, но я это заметил только по бледным лицам гражданских. Лично я даже не заметил болтанки.

Петропавловск встретил нас теплой погодой. Было даже жарко.

Выйдя из здания гражданского аэропорта, мы двинулись к соседнему зданию – Управлению военного аэродрома. Там Паров собрал у нас документы и испарился в недрах канцелярии. Мы уселись на лавочках небольшого сквера.

Через час прибежал срочник из охраны аэродрома, зачитал с листа пять фамилий. Среди них был и я с Леней. Как подсказало предчувствие моего нового друга и соратника мы попали к Парову. Он был командиром второй эскадрильи.

Весь первый день мы путешествовали по управлению, вставая на довольствие. Так как мы были новичками и не имели семей, нас поселили на территории части, выделив небольшой домик с приличной гостиной и двумя спальнями. Это порадовало, уж очень не хотелось опять спать в кубрике, слушая чужой храп. Побросав свои пожитки в комнаты, мы направились в столовую. Я готовить не любил и потому не особо умел, а пилотам питаться надо, так что пропускать ужин очень не хотелось, так как обед мы пропустили, а та жиденькая яичница давно сгорела внутри молодого тела.

*****

Утро следующего дня возвестил штатный ревун побудки по части. Мы быстро собрались и рванули к завтраку. Там нас срисовал Паров.

– Через час на взлетной полосе, ангар три. Тебе Сергей получить у доктора допуск и одеть стратосферный костюм с гермошлемом, посмотрю на твои способности. Леня, ты пока в повседневке, пойдешь знакомиться с «немцем». Это наш гуру компьютерного обеспечения, Гансом зовут, имя такое. Он просветит тебя по поводу оборудования. Его шхера в блоке три-один.

Вернувшись в зимовье, зажег лампу, заглянул в печку и наново затопил её. Пусть будет жарко, решил я. Когда печка разгорелась, стал готовить себе ужин. Гречневая каша с тушенкой – лучшая еда для солдата. Закончив основные приготовления, я стал ждать, когда свариться каша и сел за стол нарезать хлеб. Хлеба я взял с собой много, надо было большую часть посушить, чтоб он не испортился. Останется, пусть лежит себе на крайний случай. Да и сухарик погрызть всегда хорошо. Застелив чистой тряпкой стол, я положил первую буханку, стал ее нарезать.

Каша быстро сварилась, заправив ее тушенкой, я положил в тарелку солидную порцию и вышел на крыльцо, перекурить, пока каша стынет напитываясь жиром.

Россыпь близких и ярких звезд всегда завораживала меня. Звезды манили, звали, но где нам добраться до них. Не при нашей жизни. Пролетел спутник, потом метеор и опять два спутника. Разлетались к ночи. Я уперся головой в стену избушки. Вы не увидите такого неба в городах, только тут в тайге, на нагорье, так ярко светят звезды.

Шея затекла, а пальцы на руках замерзли, не лето еще. Я вернулся в дом. Поел и лег спать.

******

Утро было ярким и солнечным. Ночью придавил мороз, деревья и сухая трава подернулись инеем. Я быстренько оделся и побежал навстречу солнышку. Стоя на пригорке, я жмурился на ранее солнце. Оно слепило меня, мне было хорошо, радостно. Легкий утренний морозчик весело пощипывал оголенные конечности, мне стало смешно.

– Здоров ты поливать. – Вдруг услышал я.

Сфокусировав слегка подослепшие от солнца глаза, я увидел Ферзя. По спине пробежал уже жесткий мороз. «Бля, а винтовка то в доме!» пришла в голову здравая мысль. «Херушки ты в меня попадешь». Я резко метнулся вправо с разворотом к зимовью. Бежать было не далеко, я влетел в зимовье и остолбенел. За столом сидело трое ферзевых подельников. На столе лежал мой карабин. Жесткий удар в висок вывел меня из ступора, отправив в нирвану.

Очнулся я связанным как Иисус. Ноги были привязаны к тяжелой табуретке, а руки к потолку. Сквозь кровавую пелену я рассмотрел Ферзя.

– Чё оклемался?

– Пошел ты … … … … – Огрызнулся я.

– Вижу живой. Достал ты меня Максимка, придется тебя поучить. Костяныча оставлю на вкусное.

Его шестерки весело заржали.

– Своих … … учи.

– Фу, я ведь тебе не грубил. Ладно, нечего грязь развозить. Пень держи его крепко.

Меня жестко схватили сзади за волосы, чуть не вырывая их. Ферзь подошел ближе и показал мне маленький перочинный ножик.

– Люди просили тебя не убивать. Ладно, убивать не буду.

Лезвие стремительно вонзилось мне в правый глаз, в голове стрельнуло болью, теплое потекло по щеке. Во рту хрустнул зуб. Второй глаз погас через минуту.

– Уважаю. – Сказал Ферзь.

Меня отпустили, я сплюнул зубную крошку. Хотел ему ответить, но голова закружилась, я потерял сознание.

Лейтенант ВКС России Сергей Опёнкин

Первый месяц Паров в буквальном смысле заставил нас жить в истребителе. Миги нашего полка оказались не просто модернизированными машинами. В них все было новым, все кроме корпуса. Даже крылья и передний обтекатель заменили, оснастив дополнительными органами управления полетом. Машина была двухместной, так как сложность и многофункциональность электроники была такой, что пилот просто не мог оперировать всеми возможностями судна. Особенно завораживала мощь двигателей. При первом полете я был ошеломлен этим.

В то, первое утро в Елизово, я стоял у своей первой боевой машины, прислонившись к корпусу щекой, пытался ее почувствовать, какая она. Мои руки трогали сварные швы, когда я услышал позади себя глупые смешки техников. Что с них взять, откуда им, людям ковыряющим железо понять, что такое машина. Им не понять, что она живая, а хороший пилот должен чувствовать машину, как свое тело, понимать её.

– Отставить смехуечки. Доложить по форме. – Раздался за спиной голос Парова.

– Судно к вылету готово, ракеты не грузили, пушка заряжена. Старший группы полетно-технического обеспечения прапорщик Твёрдов.

– Вольно.

Я обернулся, отпустив машину. Паров, расписавшись в планшете, подошел ко мне. Провел рукой по корпусу машины.

– Щербатов все так и учит?

– Так точно.

– Отличный пилот. Подружился? – Паров кивнул в сторону истребителя.

– Первое знакомство.

– Слетаетесь. Садись на место пилота, я подстрахую со штурманского терминала.