Он покинул Серебряную Долину задолго до полудня и сейчас же надел на шею кулон с Полотном Фавна. Оно активировалось само собой, мгновенно распознало его волю и тут же накрыло легким холодком зачарованной непроницаемости. Более того, для окружающих он теперь выглядел иначе: не как молодой светловолосый парень, а как смуглый непримечательный мужчина средних лет на худой серой кобыле, привлекавший не больше внимания, чем засохший куст на краю дороги.

Дирн подозревал, что Аваддон и Ноам развернут колоссальную деятельность по его поискам, как только узнают о бегстве, и потому счел нужным подготовиться к этому заранее.

Он рванул на запад, еще не зная точно, где именно остановится, но и не испытывая никакого страха. То, что он сейчас переживал, было так же далеко от страха, как луна далека от дна океана.

На первый взгляд, он был спокоен, его не пугало расставание с домом, привычной и любимой жизнью, еще меньше волновала потеря того высокого и почетного положения, которое он занимал все эти пять лет. То, чего он боялся, пока еще таилось глубоко внутри, тихо клубилось и колебалось, готовясь со временем вырваться на волю и поглотить его без остатка. Отчаяние, боль безнадежности и жестокая, ставшая как будто еще сильнее, горячая любовь.

Но Дирн не был слаб. Иначе они бы его просто не заметили. Даже сейчас он не хотел ломаться. Он был намерен достойно нести свой выбор, успешно вести борьбу с самим собой и оставаться сильным до последнего. Оставалось только надеяться, что это самое «последнее» придет не так рано, как можно было опасаться.

========== Глава 18. Отчаянный мир ==========

Ноаму и Аваддону не понадобилось много времени, чтобы обо всем узнать. Это произошло спустя каких-нибудь три часа после того, как Дирн выехал из Альдена. Попытка навестить его обернулась шокирующей новостью: глава Серебряной Долины оставил свой дом и уехал в неизвестном направлении, не собираясь возвращаться в ближайшее время. Точной информации никто не знал: ни о предполагаемом пункте назначения, ни о вероятной дате возвращения.

Аваддон и Ноам прибыли в разное время и потому узнали обо всем отдельно друг от друга и, конечно, сразу заподозрили причину этого скоропалительного бегства. Они не раз прощупали воспоминания Питчера, который открыто выражал свое неудовольствие их посещением, а также других подчиненных Дирна, но так и не обнаружили ничего ценного. Зато поняли главное: Дирн сбежал от них и возвращаться по собственной воле, судя по всему, не собирался никогда.

Поначалу они не сильно встревожились. Как могущественные Благословенные, они были уверены, что легко смогут найти парня с помощью своих многочисленных магических ресурсов и сумеют каким-нибудь образом уговорить его вернуться обратно. Однако получив от Дирна запоздалые письма, подготовленные давно, а высланные чуть ли не за пять минут до отъезда, они ощутили первые признаки надвигающегося ужаса.

Как всегда, послания были до крайности лаконичными и убийственно содержательными. В них Дирн сообщал примерно то же, что они увидели в памяти Питчера, а также делал весьма существенное предупреждение:

«…Я не дурак и хорошо знаю, что без серьезной защиты вы легко меня найдете. Поэтому я позаботился о приобретении такого артефакта, через который даже вам не удастся пробиться. Поэтому для своего же спокойствия не ищите меня. Только потратите время и силы. Забудьте обо всем. Живите так, как будто меня никогда не было. Так будет лучше для всех».

Он неосознанно писал во множественном числе, хоть и обращался к каждому отдельно. Ни Ноам, ни Аваддон не придали никакого значения его прощальным словам, а вот упоминание таинственного артефакта изрядно их встряхнуло. Больше не было необходимости держать обещание относительно уважения личного пространства, поэтому оба немедленно бросились штурмовать свои выслеживающие заклинания, проверять уже испытанные приемы, а также пробовать новые, только что обнаруженные в разнообразных томах по практической магии.

Целых три дня в Белом Колизее гадали, куда вдруг так внезапно исчез всегда вездесущий и непреложный Ноам Великолепный, а Черный Лес содрогался от зловещих взрывов и вспышек, то и дело доносившихся из самой высокой башни замка, где Аваддон обычно тренировал свои магические навыки. Только на четвертый день, испытав всё, что было возможно, и даже то, что было не совсем возможно, они окончательно осознали.

Дирн действительно сбежал, и найти его, вопреки их ожиданиям, они не смогут, как бы ни старались. Он и правда покинул их навсегда, окончательно потеряв надежду. Они даже не могли его ни в чем обвинить. Он обозначил им свою позицию, дал шанс принять ее или отвергнуть и, не получив достойного ответа, просто ушел, не желая мучить ни их, ни себя. Он долго терпел, но, как личность сильная и уверенная, не выдержал такого упрямства и оставил то, в чем больше не видел никакой перспективы. Оставил, достойно наказав их за то, что они отвергли шанс, который он давал им неоднократно.

Агония потери у обоих была чудовищной.

Ноам едва не разорвал себя собственной магией, совершенно обезумев от горя, а Аваддон напрасно распорол себе руки о собственный меч, легче все равно не стало. Оба сошли с ума настолько, что готовы были помчаться по городам Тамира, бездумно выискивая Дирна среди тысяч незнакомых лиц, и только осознание того, что он наверняка замаскировал и свою внешность, удерживало их от столь безнадежной попытки.

Не выдержав, полностью потеряв надежду и желание жить дальше, Ноам тем же вечером явился к Аваддону.

- Теперь ты счастлив? – с ходу зарычал он, не скрывая своего достойного жалости состояния. – Мои поздравления! Он мне не достался! Возможно, я никогда его больше не увижу. Но вот в чем ирония. Ты тоже потерял его!!! Теперь ты доволен?! Доволен?!

- Если бы не ты, - тоже срываясь, проревел Аваддон, - не было бы ни этого, ни того, что произошло в ту ночь! Ты! Ты довел его! Он сбежал из-за тебя!

- Давай, обвиняй меня, святой Аваддон! А то, что он любил нас обоих, для тебя, похоже, роли не играет!

- Как только ты встал между нами, всё полетело к чертям! Тебя никто не звал и не хотел! Дирн – мое благословение!

- Мое тоже! – выкрикнул Ноам с не меньшей яростью. – Он выбрал не только тебя! Для меня в его сердце тоже нашлось место! И я тоже не знал счастья без него! Не смей говорить так, будто я лишний!

- Всегда так думал и буду думать дальше!

- Да чтоб ты…

Ноам не закончил, прервал сам себя, ощутив колючий ком в горле. Развернувшись к высокому окну, справа от стола, за которым сидел Аваддон, он с минуту молчал, заглушая, по сути, детски-бессмысленное бешенство, а затем сухо, с кривой усмешкой произнес:

- Наверно, глупо просить тебя об услуге?

- Даже не мечтай, - Аваддон мгновенно догадался. – Я хотел сделать это раньше, но теперь ни за что не убью тебя. Во-первых, если когда-нибудь… если когда-нибудь я все-таки увижу его, не хочу стать его врагом из-за такой мелочи. А во-вторых, ты тоже должен страдать. Я всегда и всё переносил в одиночку. Надеюсь, страдать в компании будет не так обидно.

- Рад, если тебе это поможет, - мрачно сказал Ноам. – Мне же… мне же все равно, страдает кто-то еще или только я один.

Аваддон внутренне рассвирепел из-за таких слов, он был уверен, что Ноам понял, чем он руководствовался, высказывая эти злые вещи, но все равно посмел усомниться в силе его чувств к Дирну. Даже открытые оскорбления не задевали его так сильно, как это обидное предположение. Как бы они ни ненавидели друг друга, они уже не были чужими. И потому способны были ранить так, как не могут ранить люди, не представляющие друг для друга никакой значимости.