Мгновенно Дирн понял, что напрасно понадеялся на перемену в лучшую сторону. При этой последней фразе Аваддон так агрессивно и безжалостно посмотрел на Ноама, что никаких сомнений не осталось: ничегошеньки не изменилось. Хуже того, теперь Аваддон еще больше ненавидел Ноама за косвенную вину в произошедшем. А Ноам – этот величественный неуязвимый лев, которого ничто не могло ни смутить, ни расстроить – похоже, и сам верил в свою несуществующую вину.

- Аваддон, как ты можешь? – с нескрываемым отчаянием спросил Дирн. – Как можно быть таким жестоким? Разве он виноват?

Аваддон ничего не ответил, только хмуро, как упрямый подросток, уставился в сторону. Дирн вскинул взгляд на Ноама:

- Брось это, ладно? Кто мог знать, что он одержим тобой? Такие люди прекрасно скрываются.

- Я должен был понять.

- Даже ты не всемогущий! – Дирн поймал его руку и сжал насколько мог сильно. – Не ты ли так гордишься своей великой мудростью? А сейчас ведешь себя, словно глупый ребенок. И потом, - теперь он обращался к обоим, - вы же спасли меня. Так к чему теперь все это?

Они оба молчали, сосредоточенные только на собственных нелегких мыслях, в которых по-прежнему не было никакой уступчивости, а только суровый анализ уже совершенных и предстоящих действий.

- Черт… - Дирн с тяжелым вздохом откинул голову обратно на подушку. – Какие же вы оба… Ну неужели так трудно… хотя бы попытаться…

Снова настырное молчание, сказавшее Дирну гораздо больше всяких слов. В конце концов, поняв, что надеяться ему больше не на что, он тихо сказал:

- Спасибо вам.

- За что? – встрепенулся Ноам: в тоне Дирна ему почудилось что-то странное, что-то, кольнувшее его разум острой тревогой.

- За то, что спасли жизнь, конечно, - сдерживая слезы, рассмеялся Дирн. – По-вашему, это малый повод для благодарности?

- Засыпай, - сказал Аваддон, решив, что он просто слишком устал. – Тебе нужно отдохнуть.

- Да как я усну, когда вы рядом? – удивился Дирн. – Вы же все время отвлекаете меня.

Забавно было видеть замешательство на лице Аваддона, а вот Ноам отреагировал именно так, как Дирн и рассчитывал.

- Если ты действительно в порядке, думаю, нам и правда стоит оставить тебя в покое, - сказал он без особой уверенности. – Мы можем подождать в соседней комнате.

- Ждать чего? – Дирн успешно изобразил усталую усмешку. – Я отлично себя чувствую, вы же сами видите. Вы меня заштопали так, что даже старые шрамы исчезли. Я хорошо высплюсь только в том случае, если вы сейчас же отправитесь по домам и тоже постараетесь отдохнуть. Вам тоже сегодня досталось.

- Ты уверен? – Аваддон не хотел оставлять его. – Я бы мог…

- Уверен. От вашего присутствия я чувствую себя больным и несчастным. Пожалуйста, отдохните. Не нужно стеречь меня.

- Хорошо, - наклонившись, Ноам осторожно поцеловал его в лоб. – В любом случае, я навещу тебя завтра утром.

Дирну хотелось поцеловать его иначе: страстно, почти грубо, так, чтобы надолго запомнилось, но он сдержался. Он и так уже смутил Ноама своим неожиданным изъявлением благодарности, опасно было вызывать новые подозрения. Аваддон тоже прижался ненадолго губами к его лбу, а потом еще ласково чмокнул в нос, одарив напоследок улыбкой, от которой Дирн едва не расплакался.

Когда они оба ушли, рыдать захотелось еще сильнее, но он не проронил ни слезинки. Он просто лежал, задыхаясь, на кровати, чувствуя боль, не сравнимую даже с теми муками, что он испытывал, когда Таддеус Безмятежный разрывал в клочья его тело. И не мудрено. Тогда он умирал победителем, а сейчас терял то, что наполняло его жизнь истинным счастьем и свободой. Терял, скорее всего, навсегда, в чем даже не пытался себя обманывать.

Однако он не видел другого выхода. Он не мог больше обманывать чувства тех, кого любил, и терзать себя в этой бессмысленной войне трех обреченных сердец.

Он действительно проспал несколько часов и встал, едва забрезжил рассвет, чувствуя себя вполне сносно для предстоящей ему дороги. Только сейчас ужасная мысль пронзила его сознание: мысль о бедном Сполохе, о котором вчера он умудрился даже не вспомнить, и, конечно, о Полотне Фавна, без которого его замысел был просто-напросто обречен на провал.

Придя в конюшню, он с радостью узнал, что, во-первых, вчера перед уходом здесь побывал Ноам и полностью восстановил сломанную кость Сполоха, а во-вторых, Полотно Фавна, целое и невредимое, находилось там же, где он его оставил: в потайном кармане седельной сумки. Таким образом, он мог отправиться в путь не только во всеоружии, но и на своем любимом добром коне, который уже тоже находился в превосходном состоянии.

Дирн не стал брать с собой много вещей, странником он был куда как опытным и умел добывать все необходимое даже там, где другой увидел бы лишь пустынную равнину. Он взял только приличный запас воды, кое-какую провизию, некоторые необходимые вещи и небольшую сумму денег: все это легко вместилось в два не очень крупных мешка, которые для Сполоха не представляли никакой проблемы. Затем он вызвал Питчера и объявил о своем намерении, а также сообщил, что именно ему он решил доверить управление Серебряной Долиной на время своего отсутствия (он не стал говорить, что это отсутствие, скорее всего, никогда не закончится).

Питчер был потрясен и, естественно, легко догадался, чем было вызвано столь кардинальное решение:

- Всё эти Благословенные… Вечно им неймется! Вы ведь из-за них сбегаете, верно?

- Верно, - не стал скрывать Дирн. – Боюсь, по-другому тут никак.

- Бессовестные! Все-таки стоило отлупить их вчера!

- Не думаю, что у тебя бы получилось, - с усмешкой сказал Дирн. – Полагаю, этих двоих никогда никто не лупил.

- Вот в этом-то вся беда!

- Я дал указания Маркусу и остальным руководителям, они уже знают, что ты теперь за главного. Ты служил еще при Маллори. Уверен, справишься не хуже меня.

- Полагаю, вы не скажете мне, куда направляетесь.

- Честно говоря, я сам еще хорошенько не знаю. Но даже если бы знал, не сказал бы. Они бы прочитали ответ у тебя в голове.

- Господин, - сказал Питчер неожиданно мягко и в то же время очень серьезно, - я вижу, что вы решили все очень твердо. Однако вот что я вам скажу. Не думайте, что уходите навсегда. Вы еще вернетесь.

- Кто тебе сказал, что я ухожу навсегда? – изумился Дирн. – С чего ты это взял?

- Да видно все по вашим глазам. Так вот, говорю вам: не пройдет и года, как вы снова будете с нами.

Дирн сдался и с грустной усмешкой покачал головой:

- Знаешь, я даже не представляю, какое чудо должно произойти, чтобы я смог вернуться.

- Я тоже не знаю, - спокойно сказал Питчер. – Но оно произойдет, вот увидите.

Дирн не особо в это поверил, но не стал возражать. В конце концов, в этом не было никакого смысла.