- Уж не влюбился ли ты? Все признаки на лицо.

- Все?

- Рассеянность, печальный взгляд, легкая отвлекаемость… - Таддеус загнул целых три пальца. – А если, к тому же, учесть, что обычно ты не позволяешь посторонним вещам отвлекать тебя от дел, всё это вызывает еще больше подозрений.

- А ты пугающе внимателен, дружище, - Ноам невесело рассмеялся, не находя в выводах коллеги ничего удивительного. – Но ты ошибаешься. Я не влюблен. То, что со мной происходит, куда серьезнее простой влюбленности.

Больше он ничего не добавил, снова сосредоточившись на бумагах, и Таддеус понял, что дальнейшие расспросы нежелательны. Однако интересно было до зуда в деснах, ведь Ноам никогда раньше ни в кого не влюблялся, не говоря уж о «чем-то куда более серьезном».

Таддеус крепко призадумался, молча наблюдая за погрузившимся в работу Благословенным, и вскоре неизбежная догадка озарила его ум. Конечно, он пока не был до конца уверен, однако других вариантов просто-напросто не наблюдалось. Таддеус был вне себя от изумления:

«Неужели и правда… он?»

*

Дирн не думал о том, что скажет Ноаму, когда увидит его, он просто должен был увидеть и узнать, убедиться или разубедиться в том, что открыл совершенно случайно.

Несмотря на то, что он вернулся домой поздней ночью и был изрядно утомлен дорогой, это не остановило его. Как только рассвело, он помчался по уже знакомому маршруту в Сапфировый Бор, все еще обуреваемый недоверием и одновременно сильным невероятным предчувствием. Предчувствием того, что обнаруженная им информация была все-таки совершенно правдивой.

Узнав о госте, Ноам внутренне оцепенел, уверенный в приближающемся разрыве. Однако он немедленно взял себя в руки, решив бороться до последнего. Он не собирался признавать себя побежденным без весомых доказательств. Пока он основательно не удостоверится в том, что Дирн непримиримо ненавидит его, он ни за что не сдастся. Каких бы унижений это ему ни стоило. Однако, вопреки его ожиданиям, появившийся вскоре юноша заговорил совсем о другом.

- Это правда? – Дирн был слишком взволнован, чтобы тратить время на приветствия. – Насчет юго-западных городов? Ты это сделал?

- О чем ты? – Ноам от неожиданности ничего не понял. – При чем здесь…

- Юго-западные земли, - повторил Дирн в нетерпении. – Еще десять лет они все нищенствовали, никому не было до них дела, а теперь это прекрасные города со всеми условиями для достойной жизни. Я нашел в документах герб твоего дома. Твой отец давно не у дел, следовательно, ты это сделал? Ты их восстановил?

Ноам встал из-за стола, отошел к окну, упорно не глядя на Дирна. Сухо спросил, как будто происходящее совсем его не касалось:

- Какой герб?

- Герб твоего дома! – сердито повторил Дирн. – Его ни с чьим не спутаешь. И он был подлинным, я в таких вещах прекрасно разбираюсь.

- Странные заявления, - Ноам сам понимал, что ведет себя подозрительно, но не мог остановиться. Ему до ужаса не хотелось подтверждать слова Дирна. – Кто знает, откуда он там взялся? Я не имею представления. У меня полно свежих бумаг, на древние времени не остается. Я ничего не восстанавливал.

- Разве я сказал, что они древние? – Дирн подошел к нему, встал так, чтобы хорошо видеть его лицо. – Я ничего не говорил об этом, Ноам. Ты сам знал это откуда-то. Черт… это действительно ты.

- Разве это так важно? – Ноам еще не сдался, но и отрицать больше не видел смысла. – По-моему, это совершенно ничего не меняет.

- Но почему? – Дирн думал совсем о другом. – Выходит, ты сделал столько добра, но никто, абсолютно никто об этом не знает! У тебя репутация равнодушного и черствого аристократа, которому нет дела до чужих бед и страданий. Ты сам сделал всё, чтобы о тебе так думали. Даже я верил в это до сих пор! Почему так, Ноам?

- Не хотел, чтобы меня считали добрым, - выдал тот первое, что пришло на ум. – Добросердечных и мягких никто не боится.

- Не верю, - мгновенно отбил Дирн. – В Краеугольном Сенате полно Благословенных, которые развивают бедные селения, их уважают и почитают не меньше, чем тебя. Думаю, если бы ты не скрывал, ты бы пользовался еще большим уважением.

- Откуда такая назойливость, Дирн? – Ноам досадливо поморщился. – Чего ты от меня хочешь?

- Объясни, почему ты всем внушил, будто ты бесчувственный пень. Я должен это понять во что бы то ни стало.

- Все проще, чем ты думаешь. Если все вокруг будут вопить о своих благодеяниях, то они перестанут быть таковыми, а станут лишь еще одной сферой конкуренции и соперничества. Меня раздражает подобное. Предпочитаю казаться всем бесчувственным и жестоким, чем заниматься подобной ерундой.

Дирн не сразу нашелся с ответом. Спокойный решительный тон Ноама окончательно разбил его последнюю надежду на иной исход, он был потрясен, счастлив и в то же время глубоко опечален неизбежностью скорой суровой развязки.

- Знаешь, - впервые он сам прикоснулся к Ноаму, погрузил пальцы в его гладкие, как песок, прохладные волосы, - я ненавижу тебя всей своей душой.

То, как он это сказал, совсем не соответствовало содержанию. Ноам заметил это, спросил с легкой усмешкой:

- С чего вдруг такой вывод?

- Ненавижу за то, что ты именно такой, какой ты есть, - Дирн привлек его к себе, неспешно, будто пробуя на вкус любимую сладость, поцеловал, впервые открыто наслаждаясь такой возможностью. Ноам все еще был слишком ошеломлен постигшим его внезапно счастьем, поэтому отвечал сдержанно, как будто боясь спугнуть невероятный момент. Не разрывая объятий, Дирн чуть отстранился, прямо и честно посмотрел ему в глаза. – Будь ты другим, я бы не колебался. И уже давно нашел бы способ раз и навсегда порвать с тобой. Но ты такой, какой ты есть. Раздражающий, наглый, добрый и… потрясающий. Ты тот, кого при всем желании я не могу не любить.

Вот теперь Ноам поверил, и Дирн даже слегка опешил от его резкого напора: так настойчиво и в то же время нежно он еще никогда его не целовал, хотя его поцелуи вообще-то при любом раскладе не оставляли в голове ни одной четкой мысли. В этот раз Дирн и сам не сдерживался и уже не пытался анализировать свои действия. Главное он уже осознал, а остальное большой роли не играло.

Ловко расстегивая на нем одежду, Ноам с улыбкой проговорил ему на ухо:

- Выходит, если бы ты не узнал про юго-запад, ты бы отверг меня сегодня?

Дирн задумался всего на три секунды и тут же выдал честный ответ:

- Нет. Все равно не отверг бы.

Вся одежда осталась в кабинете, а в спальню Ноам перенес их уже совершенно обнаженными, готовыми к долгой и в этот раз ничем не омраченной любви.

- После таких слов я уже точно никогда не отпущу тебя, - роняя Дирна на кровать, серьезно сказал Ноам. – Ты должен был понимать это, прежде чем сказать мне такое.

- Вы с Авой, - Дирн не уступил, резко перевернул его на спину, чувствуя небывалой силы желание, - всегда так. Ни во что меня не ставите.