Даже когда Ноам взял его, широко разведя ему ноги, Дирн почти не почувствовал боли. Только легкий дискомфорт, который тут же рассеялся благодаря очередному, уносящему в рай поцелую.

В отличие от Аваддона, Ноам и здесь держал себя в руках, его толчки были глубокими, пронзительно приятными, но он двигался медленно, иногда выдерживал паузу, томя бессердечным ожиданием, от которого Дирну хотелось плакать в голос, а потом резко врывался до предела, заставляя парня громко стонать, притягивая его к себе обеими руками…

Только во время секса Дирн обнял его, совершенно забыв о реальности, и Ноам впервые за всю свою жизнь почувствовал желание умереть от счастья.

- Я люблю тебя… - шептал он, проникая в Дирна глубоко и точно, без всякого шанса на отсутствие реакции. – Люблю… люблю… люблю…

- Да замолчи… ты… уже… - сквозь стоны бормотал Дирн, едва осознавая, кому обращает эти слова. – Просто… закрой рот…

Ноам только хрипло посмеивался, продолжая свой хаотичный натиск, который и мучил, и заставлял кричать от восторга их обоих. Он ни на секунду не отрывал взгляда от лица Дирна, и когда тот кончил, сильно запрокинув голову в порыве разрывающего удовольствия, догнал его всего за пару движений, чувствуя волну наслаждения, подобной которой еще никогда раньше не испытывал. Он бурно излился и со стоном поцеловал красивую лодыжку Дирна, так удобно лежавшую у него на плече…

После этого они долго лежали рядом, пытаясь отдышаться, причем Дирн в итоге сделал то, во что еще совсем недавно ни за что бы ни поверил. Измученный сладкой пыткой, которую устроил ему Ноам, он просто взял и… задремал. Ненадолго, конечно, но и этих пятнадцати минут хватило Ноаму с лихвой, чтобы всласть насладиться его безмятежным спящими лицом и провернуть кое-что, что он задумал уже давно, но до сих пор не находил подходящего случая воплотить это в реальность. Сейчас была идеальная возможность, и он успешно воспользовался ею, проделав все настолько аккуратно и тонко, что Дирн даже не пошевелился.

*

Пробуждение сразу же вернуло Дирна в истинную суть обступившей его реальности. Разумом он моментально впал в крайнюю степень напряжения, а вот его тело все еще не желало выходить из безобразной неги все еще горячей постели. И ласковой руки, неторопливо перебиравшей его волосы.

Открыв глаза, Дирн увидел рядом расслабленного Ноама и едва поборол желание просто плюнуть на всё и полежать с ним вот так еще какое-то время. Но желание это совсем ему не понравилось, поэтому он тут же сел, отодвинулся на край кровати, одновременно бросая взгляд в сторону окна.

Вот теперь уже действительно было утро, еще даже не позднее. Он был бы рад проснуться позже. Ему не хотелось думать. Не хотелось.

- Мои поздравления, - сказал Ноам из-за спины. – Теперь ты точно ничего мне не должен.

- Да, - промолвил Дирн, буквально мечтая о том, чтобы тот больше ничего не сказал. – Наконец-то.

Он чувствовал ноющую боль в правом ухе, которая смутила бы его, если бы сейчас его не одолевали куда более серьезные проблемы. Ничего не говоря, он встал, прошел в другой конец комнаты и с понурым отрешенным видом стал одеваться, беря каждую вещь в том же порядке, в каком обычно делал это дома. Ноам внимательно следил за ним, понимая его состояние так же ясно, как если бы сам испытывал то же самое. Вот только чувствовали они сейчас далеко не одно и то же.

Полностью одевшись, Дирн небрежно провел рукой по волосам и случайно задел так и не успокоившееся ухо. Боль вспыхнула острее, чем когда-либо, и он с досадой глянул в сторону небольшого прямоугольного зеркала, прикрепленного к высокому шкафу справа от стола. И так и замер, недоверчиво разглядывая собственное ухо.

Он никогда в жизни не носил серег, а теперь его ухо украшал маленький необычный камушек, походивший скорее на жидкую золотисто-зеленую каплю. Капля приятно мерцала, удивительно сочетаясь с цветом его глаз, и он невольно прикоснулся к ней, почти веря в то, что она лопнет от давления и крошечной струйкой стечет по его пальцам.

Этот материал и на ощупь напоминал жидкость: прохладную и освежающую, однако по твердости, возможно, превосходил даже сталь. Дирн понятия не имел, что это такое, зато прекрасно знал, откуда оно взялось в его ухе. Повернувшись к Ноаму, он мрачно спросил:

- Что это?

- Слеза Русалочьей Звезды, - Ноам не выразил ни малейшего смущения. – Красиво, правда?

Задавая свой вопрос, Дирн имел в виду совсем другое, однако ответ поразил его до глубины души. Русалочья Звезда считалась самым редким магическим цветком во всем Тамире, а ее роса, которую чаще называли слезным потоком, ценилась выше многих зачарованных Алмазов. Она была не менее драгоценной и могущественной, чем Ланиериты. Не менее…

Без лишних слов Дирн развернулся к зеркалу, пытаясь обеими руками снять серьгу. Гвоздик был очень тонким, да и кожа болезненно отзывалась на подобные манипуляции, и все же он не сдавался. Он готов был с мясом отодрать Слезу, лишь бы немедленно вернуть ее Ноаму.

- Напрасная трата усилий, - сказал между тем тот, широко зевая. – Разумеется, ты можешь ее снять, но она уже тебя приняла, поэтому вернется снова, даже если ты оставишь ее здесь. Ты ведь должен уже знать. Магический подарок нельзя ни вернуть, ни передарить.

- Да вы издеваетесь! – взревел Дирн, в бешенстве поворачиваясь к нему всем корпусом. – Кто тебя просил об этом?!

- Где это видано, чтобы подарки выпрашивали? – Ноам изобразил недоумение. – Их обычно дарят от души и тогда, когда сами хотят этого. Во всяком случае, у меня всегда было именно такое представление.

- Подарки, которые нельзя вернуть – да это же возмутительно!

- Тебе очень идет, ты же сам видишь, - Ноам попытался смягчить его. – Почему бы тебе просто не порадоваться?

- Да чему тут радоваться?! Теперь я снова твой должник!

- Разве? Ты же сам сказал, что не просил меня. Это было исключительно мое желание. Следовательно, о каком долге идет речь?

Дирн не хотел его слушать. Он снова сосредоточился на зеркале, упрямо пытаясь вытащить из уха серьгу. Ноам тем временем встал, накинул на плечи халат и, не запахиваясь, прошел к столу.

- Из-за тебя у меня запутались волосы, - сказал он, протягивая Дирну небольшой деревянный гребень. – Расчесать не желаешь?

- Еще чего! – Дирн от такой наглости даже опустил руки. – Я дал тебе то, чего ты хотел, больше твои капризы надо мной не властны.

- Жадина, - только и сказал Ноам, швыряя гребень обратно на стол и снова лениво растягиваясь на кровати. – Твоя кожа воспалена, сейчас ты точно его не вытащишь. Не раздражай напрасно рану.

Дирн угрюмо покосился на него и все-таки предпринял еще несколько попыток. Так и не добившись успеха, он схватил со стула свой кнут и быстро, в крайне подавленном и унылом состоянии направился, не прощаясь, к двери.

- Стой, - он был уже на пороге, когда голос Ноама нагнал его. – Позволь задать один вопрос.

Дирн не ушел только потому, что в этом не было смысла. Ноам бы, в любом случае, получил свой ответ. Не сейчас, так позже.

- Говори быстрее.