Мёрсер кивнул.

— Конечно, сэр, — подтвердил он.

— Если я найду что-нибудь, я сразу же дам вам знать.

— Сначала убейте их, — резко сказал лорд Беккет.

— Или, ещё лучше, приведите их мне, чтобы я мог сделать это за вас.

— Да, сэр, — сказал Мёрсер. Он грациозно поклонился, вышел из комнаты и исчез в коридоре, казалось, его поглотили тени. Вскоре Катлер последовал за ним, всё ещё сжимая кольцо в кулаке и думая о мести.

========== Хладнокровно ==========

Виктория провела большую часть своей первой недели в третьем и самом отдалённом загородном доме своего мужа в одиночестве. С её точки зрения всё было в порядке; она тратила почти всё своё время, рассматривая лицо в маленьком ручном зеркальце, которое она начала носить с собой, изучая свои шрамы, когда они стали заживать. Принимая ванну, девушка осматривала и другие шрамы на своём теле, потому что они были повсюду. Ей казалось, что Орсон не оставил на её теле ни единого нетронутого места. Сама мысль об этом ноже, безжалостно мерцающем в темноте, заставляла её стискивать зубы и сжимать кулаки.

Она отомстит за это — Орсону, Джеку Воробью, каждому мужчине, женщине и ребёнку, которые когда-либо осмеливались причислять себя к пёстрой банде слизи, называющей себя пиратами.

Леди и впрямь знала много таких людей, у неё был список их в дневнике, длинный перечень имён и адресов. В прежние времена девушка вела такой список, чтобы найти своих друзей, если когда-нибудь ей понадобится их помощь, но они не помогли бы ей. Она понимала это с абсолютной, холодной ясностью; у неё не было никаких сомнений в том, что все пираты такие же, как Орсон — грязные нарушители закона, которые ни перед чем не остановятся, чтобы разрушить систему, на которой основана вся цивилизованная жизнь. Аристократка и любительница пиратов, она стала их злейшим врагом одним быстрым ударом холодного клинка.

Ненависть, гнев и стыд, смешавшиеся внутри Виктории, ожесточили её, сосредоточили её разум и сделали её цель более ясной. Она сделает всё, что в её силах, чтобы помочь мужу в его запланированном уничтожении пиратов — независимо от того, что он решит с ней сделать. Это была её глупость — отпустить Орсона, и Беккет имеет право отвергнуть её за это. На самом деле она была уверена, что в течение месяца её изгнания лорд найдёт себе прелестную маленькую потаскушку, которая будет удовлетворять его желания каждую ночь, и что месяц превратится в два, затем в четыре, затем в восемь, а затем и в двенадцать…

Не важно. С Викторией не было охраны, и, следовательно, никто не мог помешать ей делать то, что заблагорассудится. Она даже не была достаточно важной персоной, чтобы заслужить опекунство Мёрсера, и этот знак ясно дал ей понять, что она больше не нужна и не важна в доме Беккета.

Что ж, она сделает себя нужной. Выживет как леди Беккет, что бы Орсон ни сделал с её лицом. Виктория лучше любой пресной, болтливой шлюхи, которую Беккет приведёт к себе в постель. Она будет достойна своего мужа и своего титула, и Катлер Беккет узнает об этом… со временем.

Как только она приняла это решение и начала планировать, как его осуществить, в конце второй недели изгнания, её злейший враг прибыл на территорию её поместья, чтобы попытаться умолять об искуплении.

Но то что он найдёт, не будет искуплением…

***

Когда Мёрсер прибыл в отдалённое загородное поместье Беккета, была ночь и начиналась третья неделя пребывания Виктории здесь. От домашних не поступало никаких сообщений о благополучии миледи или о том, как она выздоравливает, и Беккет забеспокоился. Мёрсер подозревал, что Виктория не пошлёт никаких вестей, пока сам лорд не попросит её об этом, и он также догадывался, зная её упрямый характер, что она не вернётся без впечатляющего пресмыкательства со стороны своего мужа.

Мысль об этом унижении была более чем забавной для Мёрсера; он не мог представить Беккета умоляющим Викторию — или вообще кого-либо. Это было бы слишком большим уроном для его гордости. Но лорд сделал всё, что мог, учитывая его характер — он послал Мёрсера с жёсткой попыткой извиниться и приказом вернуть Викторию в Лондон, согласна она или нет.

На самом деле прошло уже больше месяца с тех пор, как Виктория уехала; потребовалось бы две недели, чтобы добраться до поместья в экипаже, немного меньше для человека верхом на лошади с небольшим количеством вещей, которые можно было взять с собой. Именно по этой причине Беккет начал немного беспокоиться о возвращении Виктории; очевидно, он забыл, что поездка не была короткой, посоветовав жене остаться в доме на месяц, полностью игнорируя время пути. Мёрсер напомнил ему об этих двух моментах, но это мало что изменило в настроении лорда Беккета.

Итак, Мёрсер уехал, чуть не загнав свою лошадь до смерти, чтобы вовремя добраться до поместья. А теперь стояла жутко холодная ночь, и двери в поместье были плотно заперты.

Запертые двери, конечно, давно перестали быть проблемой для Мёрсера. Он взламывал замки и тихо прокрадывался в дома с тех пор, как был маленьким мальчиком. Клерк аккуратно перелез через высокий забор, окружавший поместье, легко приземлился на землю с противоположной стороны и спокойно зашагал к дому. Мужчина взбежал по лестнице размашистым шагом и приготовился встать на колени перед замком, но остановился как вкопанный.

Дверь уже была открыта.

Мёрсер нахмурился. В этот поздний час двери должны были быть заперты, а слуги должны были уйти спать. Небрежность Оскара удивила бы Мёрсера, если бы он поверил, что в этом виноват дворецкий; клерк никогда не видел, чтобы старик, каким бы странным он ни был, оставлял двери открытыми. Но нет, это не могло быть виной Оскара Боди; слуга был слишком хорош в том, что он делал. Нет, кто-то, кому не было места в этом доме, вломился в него и в настоящее время бродит по зданию, незамеченный и свободный.

«Ну, миледи, разве вам не повезло, что я нашёл дорогу сюда вовремя, чтобы спасти вас ещё раз?» — подумал Мёрсер с оттенком раздражения, когда тихо открыл дверь и скользнул внутрь, как тень. Он оставил дверь немного приоткрытой, чтобы взломщик случайно не выскользнул, пока Мёрсер обеспечивал безопасность Виктории; незваный гость никогда не заподозрит, что его или её присутствие было замечено.

Мёрсер быстро и бесшумно поднялся по лестнице, считая Викторию своей главной целью. Это не заняло у него много времени; когда он добрался до площадки на втором этаже дома, он заметил открытую дверь с мерцающим светом лампы, разливающимся по полу коридора. Обычно эта комната была кабинетом Беккета, ведь даже когда он намеренно старался избежать стресса в своей жизни, он везде привозил с собой свою работу, но теперь, как догадался Мёрсер, Виктория использовала её для письменного кабинета или чего-то в этом роде. Может быть, она просто скучала по своему господину и мужу?

Когда клерк медленно шёл по коридору, он услышал тихий разговор двух голосов, и узнал их. Наёмник спрятался в тени у двери и заглянул внутрь, чтобы подтвердить свою догадку, и вскоре оказалось, что он был прав: Виктория сидела за столом Беккета, полностью одетая и сурово смотрела поверх богатого стола из красного дерева на нарушителя, вторгшегося в её дом. Она сидела напряжённо, гордо вздёрнув подбородок, и вела себя как королева, восседающая на троне, а не как молодая женщина со шрамами, сидящая в нижнем белье в удобном кресле за столом. Леди держалась с достоинством — настолько, что почти любой мужчина, который преступил бы порог в её присутствии, почувствовал бы себя подчинённым.

Разумеется Орсон, жалкий незваный гость, который неуверенно целился из пистолета в голову Виктории, чувствовал себя запуганным — он даже не мог смотреть на неё. Конечно, это вполне могло быть связано с медленно формирующимися шрамами, которые теперь пересекали всё её лицо…

— Послушай, любимая, — сказал он дрожащим голосом,

— Я просто… Я пришёл сюда, чтобы извиниться.

— Сейчас? — презрительно сказала Виктория.

— Так вот почему ты наставляешь на меня пистолет, дорогой?