========== Тёмные улицы Лондона ==========
Лондонские трущобы — не самое приятное место для ночлега, особенно в такие чёрные ночи, когда ни одна звезда не проглядывает сквозь густые тёмные тучи, угрожающе нависшие над головой.
«В такую ночь, как эта», — подумал лорд Катлер Беккет, слегка нахмурившись, когда его карета резко остановилась.
«В ночи, подобные этой, любой может скрыться в темноте и никогда не будет найденным…»
Беккет не был рад быть вне дома. Он намеревался остаться в своём кабинете на весь вечер, чтобы проверить бухгалтерские книги Ост-Индской торговой компании и убедиться в правильности их заполнения. Это была утомительная, но необходимая работа, и Беккет никогда не откладывал её только потому, что не хотел делать. Его упорство и дисциплинированность были одними из причин, благодаря которым он достиг такой огромной власти за столь короткий промежуток времени, и это были качества, которыми он восхищался в себе.
Разумеется, ведь он был Беккетом. Он восхищался практически всеми качествами, которыми обладал.
Но его упорство могло быть и раздражающим — особенно когда оно вовлекало его в такие ситуации, как эта. Преследовать заблудшую (и высокомерную) молодую аристократку и шпионить за ней — совсем не то, чем он хотел заняться в эту ночь. Однако всегда очаровательная (и вечно неуловимая) мисс Виктория Торн* была источником интереса лорда Беккета. Его помощник был оповещён, что мисс Торн исчезла в ночи, и, что ж, Катлеру пришлось последовать за ней.
Беккет лениво перевёл взгляд на своего помощника, того самого, который предоставил ему бесценную информацию о девушке — мистера Мёрсера. Мёрсер был самым преданным приспешником Беккета, его лучшим помощником, и в подобных случаях Беккет был особенно благодарен ему. Мёрсер существовал, чтобы делать всю грязную работу — работу, которая могла бы нанести пятно на удивительно безупречную репутацию лорда Беккета. Не Беккет будет преследовать Мисс Торн по улицам этой ночью — это будет Мёрсер.
— Вы знаете, куда она направляется? — спросил Беккет, нарушив молчание, стоявшее в карете почти всю дорогу.
— Трактир и бордель под названием «Слепой нищий», — сухо ответил Мёрсер, — У неё там есть несколько знакомых, с которыми она встречается, когда может. Главным из них является человек по имени Орсон.
— Ах, да, — презрительно сказал Беккет, — Пират.
— Да, — согласился Мёрсер почти с таким же презрением, — Он самый. Мои источники сообщают, что они были любовниками довольно долгое время.
— Надеюсь, Вы позаботитесь о том, чтобы данная связь прекратила своё существование? — спросил Беккет, но это был не столько вопрос, сколько приказ.
Мёрсер изогнул губы в тёмной, безжалостной улыбке.
— Как прикажете, сэр, — сказал он, и с этими словами распахнул дверцу кареты, проворно выскочил из неё и исчез в темноте.
Беккет откинулся на спинку сиденья и стал ждать.
В отличие от своего работодателя, Мёрсер любил тёмные улицы лондонских трущоб. Чувство опасности, которое всегда присутствовало, запах гнили, пьяные празднества, маскирующие разбитые жизни тех, кому не повезло жить здесь — всё это приносило ему извращённое удовольствие. Сила разрушения и разложения охватили Мёрсера ещё в детстве; теперь он обрушивал и то, и другое на каждого, кто становился на пути его господина.
В таких местах, как это, разложение и разрушение итак были в изобилии, и лучшим примером был трактир «Слепой нищий».
Управляемый иностранной парой, известной как Максимино и Магана Масиас, «Слепой нищий» имел репутацию лучшего борделя и гостиницы в этом районе. Это место было переполнено пиратами, шлюхами, ворами, дезертирами и прочими отбросами общества. Любой приличный человек, каким-либо образом попавший в это заведение, обычно оказывался ограбленным и вышвырнутым на улицу, прежде чем успевал провести там хоть немного времени.
Только одна аристократка сумела проскользнуть через этот барьер, и звали её Виктория Трибли Торн.
Необычайно романтичная и невероятно наивная, прелестная Виктория в детстве часто приходила к «Слепому нищему» со своей гувернанткой (излишне говорить, что гувернантка была не очень строгой и не слишком подходящей для юной дочери аристократа и Виктория научилась у неё больше своеволию и пороку, чем скромности и приличию.) Там, пока гувернантка сильно напивалась, Викторию потчевали рассказами о великих деяниях пиратов матросы, посещавшие таверну. Эти истории, к несчастью, ударили ей в голову, и она влюбилась в них самым ужасным образом — даже дошла до того, что взяла в любовники пирата.
Конечно, всё это не было известно в высших кругах общества, за что, подумал Мёрсер с кривой усмешкой, её семья должна была быть весьма благодарна. Если бы кто-нибудь из знати узнал о её деятельности… что ж, её бы сторонились, а её семья была бы полностью разорена. И стало бы только хуже, стань известно, что Виктория завела любовника и давным-давно потеряла невинность.
Как удачно, что единственный мужчина, которому было безразлично, в каком обществе она находится, скорее всего, выиграет её руку.
Катлер Беккет был единственным человеком, которым Мёрсер хоть как-то восхищался. Беккет казался воплощением джентльмена, но он был таким же злобным и безжалостным, как любой головорез, населявший эти сырые и несчастные улицы. Он обладал большей властью, чем практически любой лорд в парламенте, и не боялся использовать её, чтобы получить именно то, что хотел. У него были буквально тысячи врагов, но он был достаточно умён, чтобы знать, как заставить их подчиниться, и как защитить себя от них, если они попытаются убить его. Мёрсер не удивился бы, если бы Беккет каким-то образом управлял Англией прямо руками короля Георга.
Когда Беккет решал, что хочет что-то заполучить, он боролся за это с полной самоотдачей, уничтожая всех, кто стоял на его пути, пока, наконец, не достигал конечной цели. В мире не было ничего, что было бы вне досягаемости Беккета — даже если были те, кто верил в обратное…
Мёрсер подошёл к двери «Слепого нищего» и заглянул в окно, остановив свой взгляд на изысканно красивой и хорошо одетой молодой женщине, сидевшей рядом с гораздо более сурового вида мужчиной лет тридцати пяти. Мёрсер долго изучал лицо женщины и покачал головой. Она была одной из тех, кто верил, что сможет избежать коварного влияния Беккета. Бедная, наивная маленькая Виктория действительно думала, что в конце концов ей удастся ускользнуть от него. Но она понятия не имела, насколько тщательно её охраняют, и как скоро она будет полностью отрезана от этого мира отбросов, который она так идеализировала.
Девушка вела себя очень глупо в отношениях с Беккетом, действительно, очень глупо. Но, подумал Мёрсер, слегка пожав плечами, похоже, в её характере было принимать внимание мужчин, а затем почти мгновенно отворачиваться и отвергать его. Но играть с лордом Беккетом… что ж, это была явная и простая глупость с её стороны.
Мёрсер помнил, как Беккет смотрел на Викторию. Они стояли на верхнем уровне балконов, выходящих на бальный зал особняка Уитлоков, Мисс Торн стояла рядом, рассеянно глядя на толпу внизу и выглядя очень скучающей. Должно быть, она почувствовала на себе пристальный взгляд Беккета, потому что подняла голову и встретилась с ним взглядом; затем, притворяясь, что ей всё ещё неинтересно, отвернулась, слегка взмахнув веером.
Мёрсер не знал, что ещё произошло той ночью, но помнил, что Беккет подошёл к ней. Они долго разговаривали. Виктория неловко кокетничала, а потом вдруг стала холодной и отчуждённой. Он помнил, как она наотрез отказалась от приглашения Беккета потанцевать и прогуляться по саду.
Отказывать Беккету было не слишком мудрой идеей. Обычно это приводило его в бешенство, а когда лорд Беккет приходил в ярость, то начинали катится головы — в буквальном смысле. Интересно, что в этой ситуации её отказ просто заинтриговал его.
В этом отношении ей повезло, хотя она и не верила в это.
Поначалу его любопытство было умеренным, и их беседы на общественных приёмах всегда были краткими и заканчивались какими-нибудь спорами. В конце концов их споры становились всё длиннее, её отказы — всё более откровенными, а ранее сдержанное любопытство Беккета переросло в опасное желание обладать.
