— Бродячий дерн, — скучающим тоном объяснил Беккет, — И если ты посмотришь на ворота, заметишь множество странно выглядящих лягушек. Даже не пытайся смотреть на цветы перед домом; они усыпаны феями и тому подобным.

Он был прав; на воротах сидели тысячи странных лягушек, не мигая глядя на прохожих.

— Чёрт возьми, — пробормотала Виктория, широко раскрыв глаза и сжав руками подоконник, — Что это за лягушки?

— Думаю, какие-то гоблины. Если бы ты встала до рассвета, увидела бы асрайев.

— Асрайев?

— Хорошенькие и крошечные женщины-фейри, — объяснил он, — Они тают в маленькие лужи, если их касается солнечный свет или их захватывает человек, поэтому не пытайся получить их в качестве домашних любимиц.

— Я бы не стала делать что-то подобное! — возмущённо сказала Виктория. Она смотрела, как на тропе показался один из бродячих дернов, — Эй, у него теперь человеческая форма! — удивленно сказала она, указывая пальцем на тропу.

— Да, когда он не на траве, — сказал Беккет, — И лейтенанту Трефри следовало бы быть осторожным, пока… оу. Слишком поздно.

Виктория вздрогнула, когда Трефри поставил ногу на бродячего дерна.

— Бедняжка… — сказала она, нахмурившись.

— На твоём месте я бы его так не жалел. Смотри на Трефри.

Она внезапно увидела, что Трефри с ошеломлением и замешательством споткнулся, с потерянным выражением лица озираясь назад.

— Я так понимаю, когда ты наступаешь на дерн, сразу теряешь равновесие, — сказала она, наблюдая, как один из них бродит прямо перед каретой, которая вовремя не свернула с дороги.

— Блестящая дедукция. Ты разумнее, чем казалась сегодня утром, валяясь на полу.

Виктория метнула на него яростный взгляд.

— Я была в полусне, — сказала она сердито, — Я не могу ясно мыслить по утрам. Как и большинство людей.

— Ах, простите меня за то, что я пользовался вами в минуты слабости, миледи, — ухмыльнулся Беккет, — Их немного, и они редки, поэтому я упиваюсь ими, когда мне удаётся застать тебя врасплох.

— Козёл, — холодно сказала Виктория, оборачиваясь, чтобы снова посмотреть в окно, — Итак, ты призвал всех этих фей для охраны дома, и, я полагаю, нас обоих. Как, смею спросить, ты прячешь тысячи лягушек, ярких зелёных фей и пучки движущейся травы?

Беккет ухмыльнулся.

— А ты не заметила? — спросил он.

Виктория в замешательстве моргнула.

— Не заметила что?

Он указал на дорожку, ведущую к двери, где люди Компании беспрерывным потоком ходили взад и вперёд. Похоже, их нисколько не беспокоили толстые и бородавчатые гоблины, злобно смотрящие на них, они не замечали фей, которые летели им в лицо

— Разве… разве они их не видят? — неуверенно спросила она.

— Нет, моя дорогая, не видят, — Беккет обнял её за талию и положил подбородок ей на плечо, слегка поцеловав её под ухом, — Я дал тебе Зрение несколько минут назад, чтобы ты могла их увидеть.

— Чтобы видеть фей, нужно особое зрение?

— Конечно. Как ещё, по-твоему, они скрывают своё существование от смертных? — он отпустил её, затем наклонился и поднял её с земли. Она вскрикнула, поражённая, и он снова ей ухмыльнулся, — Итак, теперь ты знаешь — ты очень хорошо защищена, моя дорогая, — сказал он с тёмной угрозой за кажущимися утешительными словами, — Тебе не кажется, что пора готовиться?

— Я начну готовиться, когда ты опустишь меня на землю, — сердито сказала она.

— Как хочешь, — Беккет отпустил её без предупреждения. Если бы её руки не были крепко обвиты вокруг его шеи, она бы упала на пол.

— Ублюдок! — крикнула она, выпрямляясь, — Как ты смеешь!..

Прежде чем она смогла сказать всё, что хотела, её горничная, Мэри, открыла дверь и вошла в комнату.

— Вам нужно готовиться, миледи, — проворчала она, сделав небольшой реверанс.

— Да, пора бы, — сказал Беккет, приподняв бровь, когда она сняла руки с его шеи. Он подтолкнул её в спину, — Вперёд. Брысь.

Услышав это, Виктория повернулась к нему и топнула ногой, — Не смей так со мной разговаривать! — огрызнулась она, — Я тебе не домашняя любимица, которую ты можешь выгнать, когда захочешь!

Несмотря на свой гнев, она заметила, что Беккет пытается не расхохотаться.

— Как скажете, миледи, — насмешливо сказал он.

Виктория раздражённо отвернулась от него и, вздёрнув нос, прошла мимо Мэри. Она уже почти вышла из кабинета, ведшего из покоев, когда Катлер высунулся из двери и крикнул ей вслед:

— Не забудь надеть жемчуг, который я тебе подарил… любимица!

Почти не задумываясь, девушка схватила чернильницу с его стола и повернулась так быстро, что Мёрсер, который только что вошёл в комнату, не успел схватить её за руку, и она швырнула предмет в Беккета. К счастью для Катлера (и к большому разочарованию Виктории), ему удалось вовремя захлопнуть дверь. Сосуд разбился о деревянную панель и забрызгал белую краску угольно-чёрными чернилами, оставив огромное ужасное пятно. Виктория просияла и повернулась, чтобы уйти.

Мёрсер сердито последовал за ней.

— Он убьёт вас за это, знаете ли, — предупредил он. Торн проигнорировала его, счастливо напевая весёлую мелодию. Мёрсер закатил глаза и сказал: — Вы выглядите ужасно довольной собой, несмотря на то, что промахнулись.

— О, вид лица Беккета, покрытого чернилами, определённо сделал бы мой день лучше, — весело сказала Виктория, — Но, я полагаю, нельзя всегда получать, что хочешь…

Мёрсер снова закатил глаза.

— Вы действительно собираетесь превратить нашу жизнь в ад, не так ли? — покорно сказал он.

Виктория блестяще улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть в комнате для гостей, которая изначально принадлежала ей.

Мёрсер стиснул зубы и покачал головой, глядя на закрывшуюся дверь.

— Чёрт побери, — пробормотал он, — А она только начала мне нравиться…

***

Виктории потребовалось буквально пять часов, чтобы полностью одеться, включая причёску, косметику и элегантный розовый плащ. Её корсет вначале был слишком сильно затянут, и девушка заставила Мэри его ослабить — каким бы забавным ни выглядел обморок у алтаря, Виктория не была в восторге от мысли задыхаться перед семьёй и друзьями. Конечно, удушение было бы способом избежать брака, мрачно маячившего на горизонте, но она была совершенно уверена, что Беккет не стоит такой медленной и мучительной смерти. Кроме того, он, вероятно, просто разорвал бы лиф её платья и срезал остатки одежды, тем самым одновременно спасая её жизнь и унижая перед практически каждым аристократом в Лондоне.

Примерно в четвёртый час сборов в комнате появилась её мать в своём лучшем платье, с огромной прической, больше, чем самый гигантский парик, который Виктория когда-либо видела.

— Господи, мама! — воскликнула Виктория, увидев её, — Когда ты успела отрастить такие волосы?

— Они просто зачёсаны, милая, — запыхавшись, сказала её мать, нервно порхая по комнате, — И ты не должна так разговаривать, ты теперь настоящая леди.

— Пока нет, — раздражённо ответила Виктория, когда Мэри вколола в волосы ещё одну серебряную шпильку, — Мэри, ты не видела мой жемчуг?

— Он в коробке слева от вас, — спокойно ответила Мэри, наконец приподняв вуаль и начав крепить её, — Не шевелитесь, вы испортите причёску.

Виктория заставила себя замереть.

— Мам, что ты ищешь? — спросила она, глядя, как её мать суетится в комнате.

— Просто смотрю, не забыла ли ты что-нибудь важное, — ответила миссис Торн, — Ты даже не поздоровалась со мной, негодница!

Виктория покраснела, чувствуя себя смущённой за такое эгоистичное поведение.

— Мэри, остановись на минутку, ладно? — попросила она, вставая со стула и поспешив к матери. Виктория подбежала к ней сзади и крепко обняла женщину, прислонив голову к её спине. Они с миссис Торн никогда не были особенно близки — за Викторией всегда присматривала гувернантка, но они по-прежнему заботились друг о друге по-семейному, — Я скучала по тебе, — прошептала Виктория, только сейчас осознав, что это в самом деле так.