— Нет-нет! Совсем наоборот, — быстро ответила Виктория. — Это просто… это прекрасно.

— Тогда давайте одеваться, — сказала горничная, хватая свежую сорочку и другие сложные части нижнего белья Виктории. Торн ахнула от боли, когда Мэри туго затянула корсет.

— Я не могу дышать, — выдохнула она хриплым голосом.

— Всё будет хорошо, миледи, — уверенно сказала Мэри.

Виктория поморщилась и сделала глубокий вдох.

— Тебе легко говорить, — прошипела она. — Твой корсет и вполовину не такой тугой, как мой.

— Вы, должны прекрасно выглядеть сегодня, — ровным голосом ответила Мэри. У Виктории возникло ощущение, что Мэри пытается отомстить ей, возможно, за то, что она богаче, красивее или привилегированнее. Как бы то ни было, Виктория в этот момент решила, что презирает Мэри и что в ближайшем будущем ей придётся искать себе новую горничную.

Переодевание заняло довольно много времени, но в конце концов Виктория была полностью одета в потрясающее платье. Мэри принесла расчёску, булавки и зеркало за ширму, тщательно расчесала и уложила волосы Виктории. Она также принесла Торн длинное жемчужное ожерелье, которое Виктория несколько раз обернула вокруг шеи. Мэри внимательно осмотрела свою работу и решительно кивнула.

— Вы готовы, — сказала она.

Виктория вздохнула бы с облегчением, если бы это позволял корсет. Вместо этого она сделала ещё один глубокий вдох и вышла из-за ширмы.

— Ну как? — спросила она Беккета, который беззаботно читал её дневник. — Что думаешь?

Он неохотно поднял глаза, как будто ему было всё равно, как она выглядит. Однако в тот момент, когда лорд увидел её, его глаза расширились от удивления, и он захлопнул дневник, как будто это больше не имело значения.

— Ты выглядишь потрясающе, — искренне сказал Беккет.

— Хорошо, потому что корсет слишком тугой, — сказала она, скорчив гримасу. — К концу сегодняшнего дня я могу упасть в обморок.

— Я буду рядом, чтобы поймать тебя, — заверил её Беккет, всё ещё глядя на неё так, словно не совсем верил в её реальность.

— Не думаю, что это меня утешит, — рассмеялась Виктория. Ей стало немного не по себе, когда он продолжил пристально смотреть на неё. — Может, спустимся к завтраку? — беспечно спросила она.

Беккет моргнул, а потом кивнул.

— Да, конечно, — сказал он, вставая и предлагая ей руку. Виктория взяла её и позволила ему отвести себя вниз, к завтраку.

Мёрсер стоял за дверью столовой, скрестив руки на груди, как будто охранял какое-то сокровище. Увидев Викторию, он поднял бровь.

— Красивое платье, — непринуждённо сказал он, открывая перед ней дверь.

— Спасибо, — просияла Виктория. Комплименты от Мёрсера были редкостью; и Виктория принимала близко к сердцу всё, что он ей говорил.

Беккет и Виктория завтракали в относительном покое. Он преподнёс ей множество подарков, в основном драгоценности и древние артефакты со всего мира. Виктория была поражена всем, что он подарил ей, и приняла всё со смиренной скромностью, которая поразила Беккета. Он ожидал только большего презрения в ответ на своё расточительство; вместо этого она робко поблагодарила его, мило покраснев. За завтраком девушка всё ещё подшучивала над ним, осыпая его оскорблениями, но все были в хорошем настроении.

Лорд Беккет не смел надеяться, что Виктория примет его предложение, но то, как она вела себя с ним в течение всего дня, заставляло его думать, что, возможно, так оно и будет. Он заметил, что она носит его кольцо — ещё один хороший знак. И девушка провела с ним весь день по собственной воле. Они вместе гуляли в саду и провели некоторое время в её коттедже, споря о достоинствах сонетов Шекспира. Когда Мёрсер прервал их, объявив, что чай скоро будет подан, они вернулись в дом, всё ещё горячо споря друг с другом.

— …но он пытался сделать что-то новое в своих сонетах, разве ты не понимаешь? — говорила Виктория.

— Нет, не понимаю, — ответил Беккет. — Все они одинаковы — до смешного цветистые любовные стихи, без которых мир мог бы обойтись. Пьесы гораздо лучше.

— Я не утверждаю, что это так, — упрямо возразила Виктория, — Я просто говорю, что сонеты сами по себе заслуживают внимания.

— Если ты хочешь в это верить, — фыркнул Беккет.

— Я верю, — сказала Виктория с усмешкой. — И ничто из того, что ты скажешь, не заставит меня передумать. Если бы ты процитировал мне какое-нибудь цветастое стихотворение, то мог бы завоевать моё сердце.

— И подумать только, всего несколько дней назад ты советовала мне попробовать поэзию более интеллектуальную, — рассмеялся Беккет, останавливаясь и глядя на неё.

— Стихи о любви отличаются от стихов обольщения, — начала объяснять Виктория. — Стихотворение, которое ты цитировал, было посвящено исключительно физическим аспектам отношений, фактически требовало их, хотя леди явно не желала оказывать ему такие услуги. Стихи о любви, скорее, являются…

Он оборвал её, обхватив ладонями её лицо и запечатлев поцелуй на её губах. Она замерла, отвечая на поцелуй, несмотря на своё удивление. Странно, но именно он отстранился, внимательно изучая её в поисках признаков отвращения или гнева. Вместо этого её щеки пылали, а глаза скромно опустились на пол. Виктория прикусила нижнюю губу двумя передними зубами, словно сдерживая улыбку, затем подняла кружевной веер и застенчиво спряталась за ним.

Он улыбнулся.

— Я ожидал получить за это пощёчину, — сказал он ей.

— Ты заслуживаешь этого, — ответила она, всё ещё краснея, — Но я в слишком хорошем настроении, чтобы портить его, очерняя твоё.

Беккет прислонился к стене, недоуменно качая головой.

— Я понятия не имею, что о тебе думать, женщина, — сказал он в изумлении. — Иногда мне кажется, что всё, чего ты хочешь — это сделать мою жизнь невыносимой. Потом бывают дни, как сегодня, когда кажется, что я тебе нравлюсь.

— Может быть, это просто прикрытие, — поддразнила она.

— Тогда я хотел бы, чтобы ты почаще выставляла себя напоказ, — сказал Беккет. — Это значительно облегчило бы мне жизнь.

— Боже упаси, чтобы я облегчила тебе жизнь, — лукаво усмехнулась Виктория. Она легонько шлёпнула его веером по руке и отвернулась. — Чай ждёт нас, — сказала она, отодвигаясь от него. — Я знаю, как ты не любишь пропускать чаепитие.…

Беккет некоторое время смотрел на неё, озадаченно изучая.

— Прежде чем мы уйдем, я задам тебе два вопроса… относительно двух предметов, находящихся в твоём распоряжении.

Виктория повернулась к нему, приподняв бровь.

— Да?

Беккет окинул её быстрым взглядом, упиваясь её красотой, восхищаясь тем, что, как он надеялся, скоро будет принадлежать ему.

— Это золотое кольцо, о котором я упоминал раньше, — сказал он. — Ты уверена, что не знаешь, где оно находится?

При этих словах её лицо заметно покраснело.

— Конечно, милорд, — заверила она его.

— Странно, — сказал Беккет, — потому что Мёрсер сказал мне, что ты стащила его у меня, когда тебе было одиннадцать лет — безделушку, которую ты хотела сохранить, чтобы напомнить себе о будущем муже, как ты думала обо мне в тот момент жизни, если верить Мисс Уитлок.

— Чёрт бы побрал этих двух жалких заговорщиков! — воскликнула Виктория. — Я никогда больше не буду с ними разговаривать!

— О, не говори так, — сказал Беккет, подходя к ней и беря её руки в свои. — Кэт, я слышал, приготовила тебе чудесный подарок на день рождения. После того, какты его получишь, ты можешь перестать разговаривать с ней.

— Ты заставляешь меня казаться такой эгоистичной, — сказала Виктория, отказываясь смотреть на него. — Хорошо, я взяла его. Оно в моей шкатулке для драгоценностей на туалетном столике, если ты хочешь его вернуть.

— Нет, — сказал Беккет с довольной ухмылкой, — Оставь его себе… в знак моей любви с первых дней.

— Ха! — Виктория насмешливо фыркнула. — Вряд ли ты хоть взглянул бы на одиннадцатилетнюю девочку.

— Насколько я помню, ты была полна решимости привлечь моё внимание, и тебе это удалось, — сказал он. — Если я не ошибаюсь, ты приложила немало усилий, чтобы высказать своё мнение по каждому деловому вопросу, который твой отец доводил до моего сведения.