Йеннифэр прищурилась.

– Банки всегда обманывают, – лениво заявила она. – Сколько процентов они берут за свои услуги? – она одарила Мелькора лениво-снисходительным взглядом. – Цени, что я интересуюсь этим, поскольку ты, милый, наверняка в жизни не слышал о сделках с процентами, раз впервые узнал о деньгах.

Мелькор ответил ей взбешенным выдохом. Майрон машинально вцепился в его косу, сжав чуть пониже шеи. Джарлакс хмыкнул. Маг нахмурился, как будто что-то обдумывая.

– Обычно это составляет… я думаю, они не могут взять больше пяти процентов. Учитывая возможную сумму.

Трижды свернув не туда, переругавшись дважды и один раз перевернув вверх ногами карту, они, наконец, все же нашли здание банка Триады. Массивное строение возвышалось в нескольких кварталах от пестро-безумной рыночной площади, уставленной палатками, полной разномастных запахов, гама и крика.

В банке их встретил огромный мраморный зал с массивными колоннами. Половина зала была ограждена высокими металлическими перилами, а за ними виднелась стена в небольших окошечках за изящными коваными решетками, где сидели служащие. Здесь было немноголюдно, но зато посетители ослепляли яркостью.

Мелькор сжал в руке алмаз и задумчиво огляделся, взвесив его в руке.

– Я попробую разобраться, – произнес он. – Уж что-то должны знать эти аданет… или кто там сидит, – он кивнул в сторону окошек.

Охранник-дварф с тяжелой дубиной неодобрительно покосился на них.

Джарлакс с кислой миной присел на скамейку у входа, глядя на все вокруг. Цокала копытами женщина-бариаур, одетая в кожаную куртку, что-то обменивал человек в ярко-золотой мантии с безумными рукавами, опушенными мехом. Ждала очереди тифлина, покачивая хвостом. Рядом с ней пристроился пузатый, солидного вида мужчина и женщина с ребенком, который то и дело вертелся. От женщины сильно пахло жасминовыми духами, и затянута она была в чопорное зеленое платье под горло с юбкой в пол.

Банки Джарлакс ненавидел. В них всегда было что-то чванливое, нелепое и претенциозное. По его опыту, любой клерк, который целый день занимался переписыванием бумажек, вместе с профессией непременно получал заоблачное высокомерие вкупе с навыком смотреть абсолютно на все свысока.

«Как же, он ведь работает с деньгами! Такой важный! Вот только ни гроша с того не получает… ну, может, все-таки грош!»

Цири прислонилась к стене, кисло глядя в спину Мелькору:

– Он наделает нам проблем, да? – обреченно спросила она.

– Ты видела, чтобы он мог иначе? – фыркнула Йеннифэр и элегантно опустилась на деревянную скамейку для посетителей, закинув ногу на ногу. – О боги, я готова поставить на время, через которое он вернется сюда и скажет, что нужна чья-нибудь помощь.

– Пять минут? – Джарлакс жизнерадостно оскалился. – Или меньше?

Майрон поморщился, глядя на них. Меньше всего ему нравилось, что Йеннифэр не прекращала попыток задеть Мелькора и прицепиться к любой мелочи, которую видела.

«Этой аданет что, покоя не дает наша связь?»

– Хватит его дергать, – проворчал он и неодобрительно посмотрел на Джарлакса. – Он не идиот. К тому же я так и не понял, с чего ты увязался за нами.

Джарлакс драматически пожал плечами, сохраняя оскал.

– Я похож на того, кому есть, чем заняться? Разумеется, из любви к искусству! Ваши похождения обещают быть весьма интересными.

– Тебе-то с них что? – лицо Майрона было так угрюмо, что от его вида и свадьба бы превратилась в похороны.

Джарлакс многозначительно ухмыльнулся.

– Дух авантюризма – радость жизни!

Цири фыркнула.

– Он тебя не поймет, Джарлакс!

Майрон собрался ответить, что дух авантюризма более тривиальным образом зовется любовью наживать себе проблемы, когда воздух прорезал жуткий, режущий уши детский визг. Мальчик рядом с жасминово-зеленой женщиной орал, морщил покрасневшее лицо и ревел. Плач ввинчивался в уши похуже воплей пленников в казематах, звуча на отвратительной высокой ноте. Цири скорчила рожицу отвращения. Йеннифэр скривилась и прижала ладонь к уху.

– Как же я ненавижу детский ор, – прошипела она вполголоса. – Не могла его дома оставить, дура?

Джарлакс оценивающе поглядел на мальца.

– Знаете, некоторые пленники и жертвы жриц орали намного хуже. Хоть и не так… пронзительно.

Терпения Майрона хватило ровно на минуту. Тем более что женщина, похоже, даже не собиралась успокаивать свое дитятко и смотрела на него с благостной улыбкой, как будто умиляясь этому дикому вою.

«Кажется, я точно понимаю, за что Мелькор ненавидит эдайн. Первое, за что это можно делать – их сучьи дети».

– Аданет, – бросил он холодным тоном, глядя прямо на женщину. – Успокой свое дитя.

Йеннифэр откинула голову на спинку лавки.

– Майрон, это бесполезно.

К удивлению Майрона, мать раздраженно обернулась и бросила на него полный злости взгляд.

– Еще один! И ты хочешь научить меня воспитанию детей, юноша?! Я и тебе скажу – у нас в Элизиуме детям, дару богов, позволяют и говорить, и кричать! Нельзя душить юные голоса!

Майрон даже не сменил позы, так и глядя на взвившуюся от бешенства женщину. Теперь его взгляд мог соперничать по тяжести с огромной стальной плитой.

– Я тебе не юноша. Успокой ребенка, – тяжело повторил он.

Обычно от этого взгляда орки Ангбанда разбегались работать сами собой. Но на мать, к его удивлению, это не подействовало.

– Это же ребенок! – претенциозно заявила она. – Появятся свои дети – поймешь!

Джарлакс потянулся, как сытый кот, и присел на корточки, оказавшись точно на уровне глаз ревущего мальчишки.

– Какой у вас замечательный мальчик! – вкрадчивым голосом проворковал он, блеснув алым глазом на женщину и улыбнувшись до ушей. – Какой здоровый и сильный! В моем родном городе такого непременно принесли бы в жертву Ллос, если бы он так орал! Богиня была бы довольна.

Йеннифэр недобро улыбнулась и переменила позу, переведя на женщину едкий взгляд.

– А еще дети никакой не дар, дорогуша, – голос ее звучал елейно. – Это результат соединения клеток, которые выросли в твоем животе в ребенка. Может, тебе книгу по физиологии подарить?

– Выросли прямо как паразит, который раздул тебя, а потом вылез наружу, – довольно добавила Цири, гаденько ухмыльнувшись.

Майрону показалось, что женщина слегка побледнела, а лицо ее замерло от ужаса, когда Джарлакс протянул руку к орущему мальчишке и поманил его пальцами.

– Иди сюда, моя маленькая жертва, – промурлыкал он. – Ты понравишься паучьей королеве.

Майа решил добить незадачливую мамашу.

– А в моем родном городе, – Майрон продемонстрировал поистине волчий оскал, продолжая говорить интеллигентно ровным тоном. – Тех детей, которые слишком громко орут и не слушаются – просто душат, а потом ломают шеи их матерям. За то, что не умеют воспитывать.

Женщина испуганно взвизгнула, с ненавистью глядя на них, а потом подхватила своего ребенка, когда тот уже приблизился к Джарлаксу на расстояние вытянутой руки. И вылетела из банка так быстро, словно ее сына и впрямь собрались принести в жертву.

Проводили ее четыре зубоскальные ухмылки. Пузатый мужчина на соседней лавке косо посмотрел вслед матери и молча коснулся кончиками пальцев черного цилиндра на голове, глядя на их компанию и салютуя. Он кривовато улыбался.

Мелькор небрежно бросил алмаз на столик перед первой же девушкой в зарешеченном окошке. Девушка ему не понравилась: у нее были огромные темно-синие глаза без зрачков и слегка вытянутое скуластое лицо с длинным узким носом. А еще – влажные зеленоватые волосы, скрученные в пучок на голове, и бледно-голубоватая, как у рыбы, кожа, которая слизисто блестела. На чешуйчатых пальцах с острыми ноготками, выкрашенными в синий цвет, виднелись перепонки.

«Как майа Ульмо, точь-в-точь. Мерзость какая. Здесь еще и это водится?»

– Мне сказали, что здесь можно обменять вот это на деньги, которые у вас в ходу, – холодно и с легким отвращением произнес Мелькор.