Это, конечно, была вопиющая наглость с моей стороны. Я мог бы и не одержать победу. А заранее ее праздновать — это даже примета нехорошая. Но… Где я возьму дружественную типографию в курляндском захолустье? А победу следовало закрепить. Просто необходимо было выработать у окружающих полную убежденность в том, что их победы связаны именно со мной. Так что всё было отпечатано заранее.

Воодушевленное шведское войско рвалось осаждать замок Ливонского ордена, но я решил его обойти. С одной стороны — оставлять его в тылу было не слишком благоразумно, но с другой… осаждать под прицелом армии Радзивилла? Тоже не самое умное решение.

Начнем с того, что замок-то там был… название одно. Видал я особняки покрупнее. Благодаря разведчикам, я знал, что в замке не так много людей. И припасов достаточно. А прямо сейчас тратить время и силы на долбание в его ворота я не желал. Можно же правильную осаду организовать! Главное — создать видимость, что осаждающих много. Тем более, что это ненадолго — ровно до взятия Виндавы.

Под это дело я собрал тех, от кого пользы в будущем сражении не ожидалось. Весь обслуживающий персонал, раненых, которые способны передвигаться и даже согнал крестьян с окрестных деревень. Пришлось, правда, пожертвовать десятком опытных офицеров, которые будут держать всю эту толпу в кулаке и следить, чтобы они достоверно изображали шведскую армию, готовящуюся к штурму. Но на войне как на войне.

Я даже оставил часть ракет, чтобы осада прошла веселее. Пока мы с Виндавой вопрос решаем, надеюсь, что осаждающие сумеют нанести стенам замка хоть какой-то ущерб. Мне сейчас главное — с Радзивиллом разобраться, и тогда можно будет вернуться к замку. Не думаю, что его захват займет слишком много сил и времени. А вот если не справимся с захватом Виндавы… тогда на фига нам этот замок будет нужен?

Кшиштоф Радзивилл, раздосадованный поражением, взялся за оборону города с удвоенным энтузиазмом. Но слегка опоздал. Внутри уже были мои люди, да и пару десятков горожан не устояла перед звоном золота. В результате, под Радзивиллом удачно убили коня. Так, что он вылетел из седла вольной птичкой.

Понятно, что это было не впервые в его жизни. И что его наверняка учили правильно падать. Но, во-первых, не всегда успеваешь вовремя среагировать, а во-вторых, можно попасть под копыта соседнего коня. Шею себе Кшиштоф не сломал, но приложился знатно, и вернуться к командованию смог не сразу.

Поляки вовсе не кинулись толпой помогать своему командующему. Каждый желал проявить личную доблесть и выделиться на поле боя. На это я тоже рассчитывал. Их же постоянно надо в железном кулаке держать. А как только кулак разжался — понеслось. Личная доблесть, конечно, дело хорошее, но на поле боя не самое главное. И шведы это доказали, одержав победу. Поляки отступили к Таргале, прихватив покоцанного Кшиштофа Радзивилла, а я вернулся к осаде замка.

Вот теперь, когда никто не мешает, можно им заняться. Я уже предвкушал, как смогу распиарить свою победу… не все же в Европе знали, что замок — небольшое сооружение, не сопоставимое с тем же Мальборком. Однако… я жестоко обманулся в ожиданиях. Замок был уже взят. Оказалось, что народа там было не просто мало, а очень мало. Часть защитников просто сбежала, прихватив ценности.

Хочется воскликнуть «я так не играю»! Как выяснилось, подрывная работа внутри замка велась более, чем успешно. Желания сражаться у хозяев не было вообще. Поскольку они не видели смысла. В Ливонском королевстве католики прекрасно себя чувствовали. Церкви/монастыри у них никто не отбирал. Так что после завоевания для замка ничего не изменится.

Особо упертых фанатиков оказалось немного, и именно они сбежали с ценностями, как только услышали о поражении польского войска. После этого замок и сдали. Под обещание сохранить жизни. Я подтвердил обещанное. Мне действительно не хотелось тратить силы и средства ни на завоевание, ни на удержание этого замка. Впереди еще было Таргале.

Кшиштоф Радзивилл рвался в бой, желая доказать, что два его поражения были только случайностью. Ну… так оно и было. Если бы я его не устранил с поля боя, не факт, что шведы победили бы. Однако дальше оставлять его в живых было опасно. Слишком большой риск. Тем более, что свою роль он сыграл — я доказал шведам, что я действительно приношу удачу и победу.

В меня и раньше верили, особенно рядовые воины. Но одно дело — рассказы о том, что случилось далеко и не с тобой, и совсем другое — когда лично можешь почувствовать вкус победы. Тем более, что я и пиарить себя не забывал — продолжал распространять листовки. Теперь уже менее конкретные, без указания места действия (поскольку тоже были напечатаны заранее, а дальнейший ход сражений было предсказать невозможно), но зато с изрядной долей пафоса и фанфаронства.

Для начала 17 века это было нормально. Я изучал образцы похожего пиара из других стран. Прямолинейные, напыщенные, с оскорбительными выпадами в сторону врага. Учитывая местный менталитет и степень образованности (точнее, отсутствия таковой), более тонкого и сложного пиара просто не требовалось.

В наших головах жестокое историческое время обычно ассоциируется со средневековьем, со сжиганием на кострах ведьм, с религиозными войнами, длившимися десятками лет… однако 21 век ничем им не уступает. Просто жестокость проявляется по-другому. И прикрывается лицемерными словами политиков.

Тот же Густав периодически упрекал меня, что я веду себя неправильно. Не положено, дескать, убивать противника из-за угла. Нет чести и славы в том, чтобы тайком отстреливать неугодных. В ответ приходилось напоминать, что сам Густав, вместо того, чтобы делать славную военную карьеру, грыз гранит алхимической науки в университете.

Да я даже фехтовал на очень среднем уровне, поскольку тело не училось этому с раннего детства! И мне пришлось приложить серьезные усилия, чтобы хоть такого уровня достигнуть. Густав умел шпагу держать, не более. И то только потому, что дворянину положено. Мог бы, наверное, отвести пару-тройку не слишком сложных ударов, но вряд ли это спасло бы его в реальной дуэли.

Мой же собственный опыт из прошлой жизни был заточен не на то, чтобы командовать войсками, а на то, чтобы действовать исподтишка. Я хорош в роли серого кардинала, а не короля или генерала. Мне в подкорку было вдолблено умение оставаться в тени, так что оказаться в ярких лучах славы было не комфортно.

Но разве судьба нас спрашивает, когда тащит вперед? А сопротивляться ей — глупое дело. Я сам ввязался в эту авантюру, так чего теперь жалеть? Мог бы остаться в Праге, и провести там всю жизнь. Мог бы в России как-нибудь устроиться, но «как-нибудь» — это было бы ключевое слово. Я не захотел. Рискнул. И теперь пожинаю плоды.

К сражению у Таргале я начал готовиться заблаговременно. В Виндаве было закуплено продовольствие и даже оружие. Поскольку местных мы не грабили, население относилось к нам довольно спокойно. Чепчики, конечно, вверх не бросали, но и неповиновения не выказывали. Администрация довольно быстро навела в городе порядок и жители вернулись к привычной жизни.

Ну… по большому счету… какая им разница, кому налоги платить? С патриотизмом в 17 веке дело обстояло не очень. И те же поляки сражались, чтобы не отдавать неприятелю доходных земель, не желая терять деньги. И то, кстати, не сильно разбежались кровь проливать. Армию на помощь Кшиштофу Радзивиллу никто присылать не торопился[26].

— Полагаешь, если нам удастся разгромить поляков при Таргале, дальше будет проще? — усомнился Густав.

— Думаю, шведам просто не повезло встретиться с Кшиштофом Радзивиллом. Нам же доносили, что он случайно оказался в районе Виндавы именно в этот момент. Радзивилл встречался с Вильгельмом Кетлером в Гольдингене, требовал помощи в войне с Россией.

— В Виндаву он отправился, получив согласие Вильгельма?

— Да даже если конкретного ответа не получил… Курляндия — польский вассал, — напомнил я. — А это накладывает на страну некоторые обязательства. Думаю, Радзивилл хотел привлечь наемников помимо того войска, которое Вильгельм обязан был выставить.