Неожиданно на его пути, примерно в двух метрах от нашей повозки, из-под земли взметнулись к солнцу лозы Эхиноли. Я потрясенно ахнула, эльф застыл, как вкопанный. Понимая, что Эхиноль долго не выдержит на солнечном свете, я бросилась к ней настолько стремительно, что ни Марвиэль, ни Ларс не успели перехватить меня. Попутно дав указание Скаю держать защиту любой ценой, слегка изменила плетение стихий, чтобы никто не смог покинуть ее пределов. Позади меня раздался непереводимый эльфийский фольклор от мужчин, понявших, что они стали заложниками в защитной сфере.

— Тиана вернись! — принц гневно сверкал зелеными глазищами.

— Не могу! Я должна ее защитить! И я не могу рисковать вашими жизнями, ты единственный наследник своего отца! Если что — позаботишься о Марго и девочках!

Резко отвернувшись, не став слушать дальнейшие увещевания, твердым шагом двинулась к Эхиноли, которая уже успела повылавливать выживших эльфов по краю леса и превращала их в высохшие мумии. Зрелище не из приятных, но и они сюда пришли не доброго вечера пожелать. Трава была скользкой от крови, меня даже передернуло от осознания, что сотворили с красавицами лошадьми, но еще больший ужас вызывало понимание, что с нами хотели поступить так же. Наверно поэтому крики ужаса и боли со стороны леса не трогали моего сердца, но опасность и тревога за близких заставила кровь бежать быстрее и моя магия, словно очнувшись, заставила запылать мои волосы и превратила аккуратные ноготки во внушительные и острые золотисто-перламутровые когти, а зубы в клыки.

— Какого демона тут происходит? — взбешенный голос брата Владыки, который с огромным изумлением наблюдал за моим перевоплощением, прозвучал в полной тишине.

После частичной трансформации зрение стало острым, я бегло осмотрела опушку леса — никакого движения больше нигде не было видно, Эхиноль расправилась со всеми, теперь враг остался один. Понял это и Скарр.

— Кто ты такая? Ты же простая смертная!

— Кто тебе такое сказал? — я иронично ухмыльнулась и склонила голову набок.

— Я вижу по ауре!

— Значит, ты слеп! — ответила я и сняла блокировку ауры в своей защитной сфере. Этому меня научили Эхиноль со Скаем.

Сначала выражение лица эльфа отражало полное неверие, а потом сменилось гримасой презрения и злобы:

— Дракон! Ты, демонов дракон!

— Приятно снова познакомиться! — улыбнулась я, демонстрируя шикарные клыки.

— Будьте вы прокляты! — выкрикнул Скарр, доведенный до отчаяния и раздавил в руке, блеснувший красной гранью камень.

За спиной послышались встревоженные крики Ларса и Марвиэля, но мне было не до них. Огромный столб пламени взметнулся в месте, где стоял эльф, мгновенно превратив того в пепел, и, разрастаясь, начал закручиваться в огненный смерч. Пламя гудело и ярилось, словно живое, злобное животное, и явно направлялось в мою сторону. Эхиноль, уже изрядно пострадавшая от солнечных лучей, что выражалось в желтых ожогах на сиреневых листочках, неожиданно ринулась прямо в пламя, закрыв меня от опаляющей угрозы. Острая боль пронзила все мое существо, жар сжигал из нутрии, заставлял корчиться, рвал мою плоть, словно это я кинулась в объятия огня. Я чувствую боль Эхиноли! Слезы, самопроизвольно текущие по щекам, кажется, настолько горячи, что прожигают дорожки на коже, во рту появился металлический привкус — слишком сильно я закусила губу. Действуя интуитивно, призвала стихию воды, и облегченно выдохнула, когда она охотно откликнулась на мой призыв. Сначала рядом пробился маленький родничок, постепенно он набирал силу и вот уже он похож на Камчатский гейзер, поднимающий свои воды на высоту нескольких десятков метров. Не задумываясь над своими действиями, обрушиваю спасительную влагу на Эхиноль. Как я это сделала? Не спрашивайте! Приду в себя, может пойму, и вам объясню.

Огонь действительно живой! Он завыл и, кажется, даже завизжал, когда его накрыло холодной волной. Создавалось впечатление, что он из последних сил стремиться добраться до меня, протягивая в мою сторону длинные языки пламени, но священное растение снова и снова связывает его своими лозами, как веревками. Уже давно Эхиноль не похожа на себя, на ней не осталось ни одного бархатного листочка, большинство гибких веток превратились в черные угли, она умирает. Я чувствую! Постепенно пламя гаснет, и вот уже остаются мелкие язычки, то там, то тут проскакивающие по обугленным веткам, но и им приходится оставить свою жертву. Слезы настолько застилали глаза, что я не заметила, как вода, завершив свою работу, исчезает в глубинах земли. Как во сне, спотыкаясь, подошла к Эхиноли и буквально рухнула рядом с ней на колени. Сознание большой потери рвало меня на части. Впервые в жизни я завыла, громко, протяжно, выливая всю боль в окружающий мир. Я так не горевала даже после смерти родителей. Я сгребла в охапку обугленные веточки и прижала к себе, убаюкивая и поглаживая. Сколько я так просидела не знаю, но меня пронзило понимание, что я не могу это так оставить, Эхиноль дважды спасла мне жизнь, я должна все исправить и у меня обязательно получится.

— Эхиноль, ты слышишь меня? Я знаю, ты слышишь! Ты умеешь брать энергию от живых существ — бери мою, восстанавливайся! — я шептала, поглаживая обугленные пенечки, оставшиеся на месте листьев.

Никакого ответа, даже малейшего отклика не последовало.

— Эхиноль! Черт! Мне не нравится это название, я буду звать тебя Элли, ты слышишь? Ты моя Элли! Ну, давай, ты должна жить!

Я встряхнула хрупкие веточки, которые безжизненными плетями висели на моих руках. Наверно у нее нет сил даже на то, чтобы начать впитывать энергию для восстановления. Что делать? И тут в голове вспыхнуло воспоминание, что Марвиэль говорил про кровь. Священное растение может забрать душу того, чью кровь оно попробовало. Правая рука быстро нащупала ножны с подарком Риза.

— Элли, я поделюсь с тобой своей кровью, я поделюсь с тобой своим дыханием, ты будешь жить!

Быстрым движением рассекла ладонь и алые капли, резво стекая по коже, обагрили сожженные лозы. Сначала ничего не происходило, и мне уже начало казаться, что все мои действия напрасны. Чувство безысходности перерастало в какую-то злобу на саму себя. Что ж я такая бестолковая?

— Элли, ты меня слышишь? Если понадобиться, я умру здесь, рядом с тобой!

Легкую щекотку, прокатившуюся по моей спине, я сначала приняла за ветерок, а потом почувствовала ментальный отклик Элли. Она оживала! Такой фейерверк ощущений! Радость, неверие, восторг — хотелось петь и танцевать! Слезы вновь текли по щекам, но это уже были слезы радости. Это чудо! Я смотрела, как в моих руках меняются веточки Элли, как раскрываются появившиеся почки и торопятся раскрыться молодые сиреневые листочки. Чем больше восстанавливалась Элли, тем сильнее слабела я, но сейчас это было совсем не важно. В какой-то момент Элли рванулась из моих объятий, и я, от слабости не в силах удержать равновесие, плавно сползла на траву. Небо было, невероятно синим, белоснежные ватные облака дружной гурьбой уплывали в даль, я довольно прикрыла глаза. Какой-то назойливый шум не давал уплыть в небытие. С трудом, разомкнув веки, удивленно уставилась на маленькую девчушку лет восьми, с удивительно сиреневыми волосами, со щеками и носом усыпанными золотистыми веснушками, и потрясающе зелеными глазами. Она тихо шептала, какие-то слова и теребила меня за разорванный рукав платья.

— Ты кто такая? Как ты сюда попала? — голос мой звучал хрипло, прокушенные губы отзывались болью.

— Я Элли! Я твоя Элли! — девчушка жалась ко мне, а я никак не могла уловить смысл сказанного ею.

— Ничего не понимаю…

Попытка сесть не увенчалась успехом. Голова кружилась, слишком сильными были магическое и энергетическое истощения.

— Помоги мне сесть — попросила я.

Девчушка с легкостью, которая никак не вязалась с ее возрастом, помогла принять мне вертикальное положение. Прикрыв глаза, успокоила пляшущий перед глазами мир. Когда же снова их открыла, то с удивлением обнаружила, что поляна окружена вооруженными эльфами, одетыми в костюмы разнообразных зеленых тонов, они практически сливались с фоном леса. Эльфы не торопились подходить ближе, но и нападать не собирались. Среди них белыми одеяниями выделялся Аллимиль. В защитной сфере, по-прежнему, находились мои друзья и близкие. Марвиэль смотрел на меня исподлобья и зло.